Эдмунд Криспин - Дело о золотой мушке. Убийство в магазине игрушек (сборник) Страница 11

– …хотел сделать Уичерли[41] в современных костюмах, но тут вмешался лорд Чемберлен…

– Диана? Где Диана?

– Видишь того ужасного мальчишку? Дорогая – только это должно остаться между нами, но он…

– Меня тошнит.

– …никакой возможности воскресить драму теперь, когда герой уже дезинтегрирован…

– Выпей еще, старик.

– Спасибо, я уже выпил, старина.

– Тогда выпей еще.

– Спасибо.

– …некоторые из них немного претенциозны, а?

– Меня сейчас действительно вырвет.

– Ну, так выйди.

– Чехов… дезинтеграция…

– …отвратительно приземленная пьеса о ферме с целым выводком кур на сцене… моя дорогая, они были неуправляемы… когда ни войдешь в гримерную, они уже там, усаживаются на насест в девятом номере…

– …приехали в Манчестер под проливным дождем, а театр, оказывается, разбомбили прошлой ночью. Пришлось сразу ехать в Брэдфорд и открываться через час после прибытия поезда…

– …а мой агент и говорит Гилгуду: «Отличный надежный человек. Может все, только не играть…»

– Типичный комиссованный, да, старина?

– Ну, знаешь, тут понадобятся всякие, понимаешь…

– …затем Шоу реинтегрировал героя…

– Если бы мне не было так плохо…

Николас неподвижно сидел в углу и говорил с Ричардом о метафизике Беркли[42]. Когда кто-нибудь из молодых девушек проходил мимо, он торжественно привлекал их к себе, так же торжественно целовал в губы, затем отпускал легким движением руки и продолжал разговор. Дональд Феллоуз слонялся в одиночестве.

Изольда приставала к Роберту:

– Дорогой, ты должен быть со мной сегодня добреньким, ты должен! Пожалуйста, не порть мне вечеринку, Роберт, милый! Милый! – Она была уже очень пьяна.

В начале вечера Найджел отыскал Хелен и оставался с ней до конца, лишь с несколькими перерывами. От шума и духоты в комнате у него разболелась голова. Ему не хотелось участвовать во всех безобразиях, которых кругом творилось порядочно. Посмотрев на часы, он обнаружил, что провел там уже два часа, и предложил Хелен уйти.

– Через минуту, дорогой. Я должна присмотреть за Изольдой. Она сама не доберется до дома.

Найджел поискал взглядом Изольду и с тревогой увидел, что она стоит в центре большой компании и размахивает тяжелым армейским револьвером.

– Посмотрите, что я нашла! – кричала она. – Смотрите, что нашла малышка Изольда!

Питер Грэм растолкал толпу локтями.

– Так, Изольда, дорогая, – сказал он, – лучше отдай его мне, это чертовски опасно, понимаешь.

– Глупости, эт-то совершен-но не опас… но! В нем нет пуль.

– Все равно, старушка, пусть лучше он будет у меня. Никогда не знаешь, что может случиться. – Он силой забрал у нее револьвер и успокаивающе сказал: – Теперь мы уберем его в ящик с патронами и забудем о нем. Вот так!

– Скотина! – мрачно проговорила она и неожиданно набросилась на него, злобно пытаясь расцарапать лицо своими длинными ногтями.

– Ну, ну! – схватил он ее за руки. – Нельзя так делать, слышишь. – И зачем-то добавил: – Тут все друзья.

Изольда пришла в бешенство.

– Отпусти меня! – прошипела она, вырывая руки. – Отпусти меня, ты, деревенщина!

Она вдруг обернулась к Роберту, обвила его шею руками и захныкала:

– Дорогой, ты видел, как эта свинья обошлась со мной, дорогой? Он… он приставал ко мне, дорогой. – Она глупо ухмыльнулась. – Пой… ди… и за… дай ему, если ты мужчина. Пойди и за-дай… этой свинье.

Роберт, окончательно смутившись, попытался убрать ее руки, но она уже так сильно опьянела, что упала бы, отпусти он ее. Подошла Хелен.

– Перестань, Изольда, – резко сказала она, – мы уходим. Держись за меня.

Она довела Изольду до двери, отказываясь от неуверенных и вялых предложений помощи.

– Всем спокойной ночи, – произнесла она с удивительным хладнокровием. – Спасибо, Питер, за чудесную вечеринку. – И ушла.

Найджел вышел за ней посмотреть, не понадобится ли помощь. Они столкнулись у дверей туалета, Изольда была бледная, потная и вся дрожала. Хелен покраснела от смущения, увидев его.

– Позволь, я помогу, – предложил Найджел.

– Нет, спасибо, Найджел. Я справлюсь. Возвращайся и развлекайся. – Но он все-таки проводил их до двери отеля.

– Спокойной ночи, дорогой, – сказала Хелен, пожимая ему руку. – Если и после этого я не перестану ходить на вечеринки, я безнадежна.

– Все безобразно напились. Ты уверена, что справишься?

– Да. Тут недалеко. – Она уже собралась уходить, но, обернувшись, неуверенно произнесла: – Знаешь, Изольда не плохая. Просто глупая. – Легкая улыбка осветила ее лицо.

Поддавшись чувству, он подошел и пожал ей руку. Изольда, повиснув на плече Хелен, бормотала что-то бессмысленное.

– Бог тебя благослови, моя самая дорогая… – сказал он. И Хелен с Изольдой ушли.

Когда он поднялся обратно, вечеринка уже подходила к концу. Гости спускались по лестнице по двое, по трое, зевая и болтая. Найджел подошел к Рэйчел, которая стояла в одиночестве, ожидая, когда Роберт даст Джейн указания на следующее утро.

– Как смеет эта девчонка делать Роберта посмешищем вот так вот, на глазах у всех! – вскричала она.

– Никто ведь не осуждает Роберта, – ответил он. – И с какой бы стати? Он ни в чем не виноват.

– Я не уверена, что он так уж возражает против того, чтобы она на нем висла, – сказала Рэйчел с неожиданной злостью, поразившей его.

– Но не думаешь же ты?..

Она прервала его нетерпеливым жестом.

– Роберт такой же, как все мужчины: любые перемены к лучшему. Но если он или она думают, что я буду сидеть в сторонке и разыгрывать из себя какую-то терпеливицу…

Она резко осеклась. Найджел чувствовал себя крайне неловко. «Еще одно звено! – подумал он. – Ситуация все больше усложняется».

После суматохи прощаний и пожеланий спокойной ночи Найджел и Николас остались наедине с Питером Грэмом. Количество выпитого оказало на него неожиданное действие, и, пока они еще что-то ему говорили, он упал в кресло и громко захрапел. Николас вздохнул.

– Теперь мы, видимо, должны уложить его в постель, – сказал он.

Это им удалось, хоть и не без труда. Вернувшись в гостиную, Николас с отвращением огляделся – пустые бутылки, грязные стаканы, сломанные и рассыпанные цветы, передвинутая мебель, сизый дым от сигарет и бесчисленные окурки, более или менее сконцентрированные вокруг пепельниц.

– Как тут грязно и мерзко, – произнес он. – Мне жаль несчастного, которому придется все это убирать. – Он зевнул и потянулся. – Что ж, пожалуй, пора на боковую. Идете?

Найджел кивнул.

В коридоре Николас сказал:

– Господи, как же у меня разболелась голова. Если я не подышу свежим воздухом, ни за что не засну. Пойду прогуляюсь. А вы как?

– Нет, спасибо. Если мне захочется свежего воздуха, высуну голову в окно.

– Вы правы, – дружелюбно произнес Николас. – Не забудьте о затемнении. Кстати, – добавил он, – что вам говорила эта Рэйчел, прежде чем уйти? Мне показалось, я слышал какие-то выпады в сторону нашей, столь заслуживающей восхищения, половины человечества.

– Обычная хвалебная песнь во славу Изольды.

– Ах, вот оно что! – засмеялся Николас. – Рэйчел ненавидит эту девушку. Позой «спокойной, разумной женщины» не проведешь и младенца. Она терпеть не может Изольду.

– А это действительно поза? – рискнул задать вопрос Найджел.

Николас пожал плечами.

– Кто знает? Я, по крайней мере, думаю, что да. «Мужчины все одинаковы…» – передразнил он. – «Любые перемены к лучшему».

– Разве это не так?

– Любые перемены, какими бы хорошими они ни были, всегда к худшему, – твердо сказал Николас. – Но хватит болтать. Спокойной вам ночи. – Он спустился по лестнице, а Найджел вернулся в свою комнату и стал раздеваться.

В длинных коридорах отеля основной свет уже давно погасили; горели только несколько бледных, редких ламп. Питер Грэм застонал и тяжело повернулся во сне. В большом вестибюле, освещенном единственной лампочкой на потолке, ночной портье дремал в своем неудобном закутке и поэтому не видел ни человека, бесшумно прокравшегося по большой лестнице к номеру Питера Грэма, ни того, что он нес, возвращаясь. Двери чуть скрипнули, и ночной портье проснулся. Затем, никого не увидев, снова задремал. Найджел в своей комнате уронил булавку для воротника под туалетный столик.

– Черт! – выругался он.

Нечто неясное тревожило его – нечто, что требовалось прояснить безотлагательно. Холодный рассудок призвал его забыть об этом и идти спать. Но иррациональный страх и предчувствие оказались сильнее. «Глупая погоня за призраками», – сказал он себе, натягивая пижаму. Две минуты спустя он открывал дверь гостиной Питера Грэма.

Он включил свет. Ничего не изменилось, сигаретный дым все еще висел в воздухе, пепел лежал, как и раньше, втоптанный в ковер. Проклиная себя за неразумную веру в предчувствия и глупость, Найджел тихо прошел к ящику, в который положили револьвер. Волосы у него на голове зашевелились, когда он открыл его и заглянул внутрь.