Рекс Стаут - И быть подлецом Страница 11

Лон Коэн лениво ответил на звонок. Он поинтересовался, не решил ли я, что свободный орган прессы открыл для меня кредит.

Я фыркнул:

— В один прекрасный день, дружище, ты получишь от нас нечто сногсшибательное. При наших темпах, скажем, через полгода. Но газета должна стоять на службе общества, и я хочу этими услугами воспользоваться. Ты знаешь, что Нэнсили Шеперд и её мать испарились?

— Конечно. Её отец очень расстроился, потому что оказался замешан в деле об убийстве. Чёрт возьми, он чуть не укокошил двух фотографов. У папаши есть характер!

— Да, я встречался с папашей. Что он сделал с женой и дочкой? Не закопал их в укромном месте?

— Отправил их из города. Как нам стало известно, с разрешения Кремера, и, конечно, Кремер знает куда, но помалкивает. Естественно, мы считаем, что это произвол. Нельзя же допускать, чтобы американский народ держали в неведении и вводили в заблуждение. Ты должен получить своё, поскольку мы буквально несколько часов назад узнали: Нэнсили и её мать — в отеле «Амбассадор» в Атлантик-Сити в номере с гостиной, спальней и ванной.

— Ты не сказал одного. Кто платит за номер?

Лон Коэн не знал. Он согласился: недопустимо, что американский народ, представителем которого я являюсь, не проинформирован по этому важному вопросу, и, прежде чем повесить трубку, пообещал что-нибудь обязательно сделать для исправления положения.

Когда Вулф спустился в кабинет, я ввёл его в курс событий. К этому времени нам ещё оставалось побеседовать с троими, но уже стало ясно, что потребуется всё наше воинство. Поэтому Вулф приказал мне связаться по телефону с Солом Пензером. Сола не было на месте, но час спустя он перезвонил.

Сол Пензер работает по найму. У него нет кабинета, да он ему и не нужен. В деле Сол настолько хорош, что требует и получает вдвое больше того, что обычно платят людям его профессии. Каждый день он получает столько предложений, что может выбирать то, что ему нравится. Я не знаю случая, когда бы он отказал Вулфу, кроме тех случаев, когда был так связан по рукам и ногам, что не мог пошевельнуться. Он принял наше предложение.

Сол должен был отправиться на поезде в Атлантик сегодня вечером, провести там ночь и утром заставить миссис Шеперд отпустить Нэнсили в Нью-Йорк, чтобы поговорить с Вулфом. Он привезёт её — если понадобится, вместе с матерью.

Когда Вулф заканчивал разговор с Солом, вошёл Фриц с подносом. Я удивлённо посмотрел на него, поскольку Вулф редко пьёт пиво до обеда. Потом, когда Фриц поставил поднос на стол, я увидел, что это не пиво. Это была бутылка «Хай спота» и три стакана. Вместо того чтобы повернуться и уйти, Фриц остался.

— Может быть, слишком охлаждённое? — предположил Фриц.

Вулф достал открывалку из верхнего ящика стола и, с отвращением глядя на бутылку, откупорил её и стал разливать содержимое по стаканам.

— Сдаётся мне, что это ненужная жертва, — заметил я. — Зачем страдать? Если Орчард раньше никогда не пил «Хай спот», он не смог бы понять, тот ли это вкус или нет, и даже если этот напиток ему не нравился, они были в эфире и он мог отпить немного просто из вежливости. — Я взял стакан, протянутый Фрицем. — Но в любом случае он выпил достаточно для того, чтобы яд его убил. При чём же тут наше мучение?

— Он мог пить его раньше. — Вулф поднёс стакан к носу, понюхал и поморщился. — В любом случае убийца должен был исходить из этого. Настолько ли отличается вкус, чтобы можно было рисковать?

— Понятно. — Я сделал маленький глоток. — Не так уж плохо. — Я отпил ещё. — Единственный способ почувствовать разницу — сначала выпить это, а потом немного цианида. Где он у нас?

— Не дурачься, Арчи. — Вулф поставил стакан после двух маленьких глотков. — Что, чёрт побери, они кладут туда, Фриц?

Фриц покачал головой.

— Рвотный корень? — предположил он. — Мятные лепёшки от кашля? Может быть, принести шерри?

— Нет. Воды. Я сам. — Вулф поднялся, прошёл в прихожую и повернул на кухню. Он уверяет, что перед обедом для здоровья полезны физические упражнения.

В тот вечер, в среду, нашими жертвами сначала были Элинор Венс, а затем Натан Трауб. Трауба Вулф отпустил в три утра. Таким образом, две ночи мы провели в разговорах.

В четверг с утра мы начали с Талли Стронга. Допрос был в полном разгаре, когда ровно в полдень позвонил Сол Пензер. Вулф подошёл к телефону, дав мне знак не вешать трубку. Уже по интонации Сола, как только он произнёс моё имя, я понял, что дело плохо.

— Я на вокзале в Атлантик-Сити, — сказал Сол. — Я могу через двадцать минут сесть на поезд в Нью-Йорк либо броситься в океан, по вашему усмотрению. Я попросил миссис Шеперд о встрече, но ничего не получилось. Тогда я прибег к помощи одного трюка — без толку. Наконец они с дочкой спустились в вестибюль, но я подумал, что будет лучше дождаться, пока они выйдут на улицу. Я попытался проделать то, что работало уже тысячу раз, но всё без толку. Она позвала полицейского и потребовала арестовать меня за то, что я к ней пристаю. Позже я предпринял ещё одну попытку, по телефону, но успел сказать лишь четыре слова. Теперь ничего не поделаешь. Я уже третий раз подвожу вас в течение десяти лет, а это чересчур. Я не хочу, чтобы вы платили мне, даже за расходы.

— Вздор! — Вулф никогда не сердился на Сола. — Если мне понадобятся детали, вы доложите о них позднее. Сможете добраться до Нью-Йорка, чтобы быть у меня к шести часам?

— Да.

— Хорошо. Действуйте.

Вулф снова занялся Траубом. Как я уже говорил, итогом этой тяжёлой двухчасовой работы стало признание Трауба в том, что он часто играет на скачках. Как только он ушёл, мы с Вулфом отправились в столовую, чтобы съесть обед, который я уже описывал: кукурузные оладьи с осенним мёдом, сосиски и салат. Дело осложнялось тем, что к двум часам мы ждали Саварезе. Вулф любит, чтобы продолжительность трапезы зависела только от его желания и количества пищи, а не от таких внешних факторов, как звонок в дверь.

Однако звонок прозвучал точно вовремя.

Глава 8

Вы, наверное, слышали об исключении, которое подтверждает правило. Профессор Ф. О. Саварезе представлял собой как раз такое исключение.

Считается, что итальянец должен быть темноволосым и если не коротышкой, то по крайней мере человеком невысокого роста. О профессорах принято думать, что все они сухи, педантичны и подслеповаты. Математики живут в стратосфере, а здесь оказываются потому, что решили навестить родственников. Так вот, Саварезе был итало-американцем и профессором математики и тем не менее являлся весьма жизнерадостным блондином высокого роста. Он был на два дюйма выше меня и ворвался, как мартовский утренний ветерок.

Первые двадцать минут он рассказывал нам с Вулфом, как интересно и важно было бы разработать набор математических формул для детективной деятельности. Его любимая область математики, сообщил он, связана с объективным числовым измерением вероятности. Прекрасно. А что из себя представляет работа детектива, как не объективное измерение вероятности? Всё, что он предлагает сделать, — добавить слово «числовое». Не в качестве довеска, а в качестве союзника.

— Сейчас я поясню, что я имею в виду, — сказал он. — И вы сможете следить за ходом моих рассуждений.

Он стремительно подскочил ко мне, схватил блокнот и карандаш, которые я ему протянул, и снова оказался в кресле из красной кожи.

Карандаш как безумный заметался по бумаге. Через полминуты Саварезе стремительно вырвал верхний листок и перебросил через стол Вулфу. Затем он снова стал чертить, через минуту вырвал страничку и ринулся с ней ко мне.

— Каждый из вас должен иметь это перед глазами, чтобы следить за моими рассуждениями, — сказал он.

Не буду притворяться, что могу воспроизвести это по памяти. У меня до сих пор хранятся оба эти листка в папке с пометкой «Орчард». Вот что на них написано:

u = (1/DV2x) {1 — (K/2)(X/D — X3/3D3)} e-(X3/3D3)

— Это, — сказал Саварезе, улыбаясь и светясь неподдельным интересом, дружелюбием и желанием помочь, — второе приближение к нормальному закону ошибки, иногда называемому общим законом ошибки. Давайте применим его к простейшей детективной ситуации, например к вопросу, кто из трёх находящихся в доме мог украсть кольцо с бриллиантом из запертого ящика. Я должен объяснить, что Х в данном случае означает отклонение от значения, D — стандартное отклонение, К — означает…

— Прошу прощения! — взревел Вулф. — Вы что, пытаетесь изменить тему разговора?

— Нет! — Саварезе выглядел удивлённым и слегка обиженным. — Разве? А что была за тема?

— Смерть Сирила Орчарда и ваше отношение к ней.

— О, конечно. — Он виновато улыбнулся и развёл руками. — Может быть, всё-таки вернёмся к нашему разговору позже? Это одна из моих любимых идей — применение математических законов вероятности и ошибки к детективным проблемам. Возможность обсудить её с вами — это золотой шанс.