Дж. Чейз - Схватить тигра за хвост Страница 11

По крайней мере, он избавился от костюма и туфель и чувствовал себя немного спокойней.

С другой стороны, из-за звонка Паркера полиция уже побывала в банке, и этот краснолицый сержант успел его хорошенько рассмотреть.

Узнает ли его сержант по описанию, которое полиция получит сразу же как только начнёт задавать вопросы?

В дневных газетах о Фэй не упоминалось, и когда Кен вернулся к кассе сменить Паркера, то, в ответ на немой вопрос Паркера, покачал головой.

— Совсем ничего? — удивился Паркер. — Ты уверен?

Кен протянул ему газету.

— Ничего. Сам посмотри.

— Может быть, всё не так уж плохо, как я думал, — сказал Паркер, просматривая заголовки. — Она могла что-нибудь украсть. Эти девочки всегда умудряются куда-нибудь влипнуть. Я собираюсь дать ей отставку.

День тянулся медленно. Кен наблюдал за главным входом в банк, ожидая появления сержанта. Постоянное напряжение вконец его измотало.

Когда дверь банка закрылась, и он начал подсчитывать кассу, Паркер сказал:

— Если этот фараон спросит тебя обо мне, Холленд, ты ведь ничего не скажешь, а?

— Конечно, — ответил Кен, размышляя над тем, как бы реагировал Паркер, если бы узнал правду. — Можешь не волноваться.

— Хотел бы я не волноваться, — с тревогой произнёс Паркер. — Если они узнают, что звонил я, проклятые журналисты затравят меня. Представляешь, как отреагирует Шварц, когда узнает, что я посещал проститутку. Не успею я и глазом моргнуть, как этот старый канадец вышвырнет меня из банка. А потом ещё жена. Она никогда мне этого не простит.

— Успокойся, — сказал Кен, желая успокоиться сам. — Я ничего не скажу.

— Это мне послужит уроком, — продолжал Паркер. — Теперь я буду осторожней. — Он закрыл кассу. — Всё, мне пора встречать тёщу. Извини, что не могу подбросить тебя домой.

— Ничего, — сказал Кен. — Мне ещё надо разобраться с чеками. Пока.

Он не спеша закончил работу, чтобы убедиться, что Паркер уехал, затем спустился в раздевалку, взял шляпу и пакеты и вышел из банка.

Выйдя из автобуса, он остановился на углу купить вечернюю газету, а затем направился к своему бунгало. Придерживая пакеты одной рукой, он развернул газету и принялся изучать заголовки.

В рубрике «Экстренное сообщение» он увидел набранные крупным шрифтом заголовки:

«Убийство ледорубом в любовном гнездышке»,

«Бывшая танцовщица убита неизвестным»

Сердце глухо забилось. Кен остановился.

Он не мог заставить себя читать дальше и, сложив газету, направился к бунгало.

Дойдя до ворот своего дома, он заметил, как над забором появилась голова его соседки, миссис Филдинг. Миссис Филдинг улыбалась.

Она всегда торчала у забора.

Энн пыталась убедить Кена, что ничего плохого в этом нет, что это от одиночества, но Кен считал, что эта старая карга везде суёт свой нос, чтобы потом чесать языком с такими же, как она сама.

— Возвращаетесь из города, мистер Холленд? — спросила она, впиваясь взглядом в пакеты, которые Кен держал подмышкой.

— Совершенно верно, — ответил он, открывая калитку.

— Надеюсь, вы не совершили ничего сумасбродного, пока нет вашей жены, — продолжала она, грозя ему пальцем. — Я знаю, чем занимался мой дорогой муженёк, когда я уезжала.

«Ничего удивительного, старая дура, — подумал Кен. — Держу пари, старик пребывал в телячьем восторге, когда имел возможность на время избавиться от тебя».

— А вы так поздно возвращаетесь, — она лукаво улыбнулась. — Сегодня ночью после двух я слышала, как вы подъезжали.

Сердце у Кена опустилось.

— После двух? — он попытался изобразить удивление. — Нет, это был не я. Я лёг в одиннадцать.

Её улыбка вдруг застыла. Кен не выдержал её пытливого, пронзительного взгляда и отвёл глаза.

— О, я выглядывала из окна, мистер Холленд. Я уверена, что это были вы.

— Вы ошиблись, — уличённый во лжи Кен попытался замять разговор. — Извините. Мне надо написать письмо Энн.

— Да, — она не спускала с него пронзительного взгляда. — Передавайте ей от меня наилучшие пожелания.

— Обязательно, — сказал Кен и, выдавив из себя улыбку, поспешил к дому. Он открыл входную дверь и вошёл в бунгало.

Минуту он не двигался, слушая как стучит сердце.

Если полиции придёт в голову допросить её, она выдаст его с головой. Он должен был догадаться, что она не могла упустить возможность пошпионить.

Она видела пакеты. Если она запомнит, и полицейские её расспросят, как же он всё объяснит?

У Кена было чувство, что он попался. Войдя в гостиную, Кен открыл бар, достал бутылку и налил себе виски. Затем уселся на диван. Опустошив стакан, он прочёл краткое сообщение в газете:

«Сегодня рано утром Фэй Карсон, бывшая танцовщица ночного клуба «Голубая Роза», была обнаружена своей служанкой мёртвой на кровати в спальне. Как полагают, орудие убийства — ледоруб, взятый из холодильника убитой.

Сержант Джек Донован из Отдела расследования убийств, проводящий расследование, заявил, что у него есть несколько версий и можно ожидать скорого ареста преступника. Сержант очень желает побеседовать с высоким, крепкого сложения мужчиной, который носит жемчужно-серый костюм и серую шляпу с опущенными полями, покинувшим квартиру Фэй Карсон прошлой ночью».

Кен уронил газету и закрыл глаза. В следующий момент его охватила паника, и он еле сдержался, чтобы не сесть в машину и помчаться куда глаза глядят, пока его не поймают.

«Высокий, крепкого сложения мужчина в жемчужно-сером костюме и шляпе с опущенными полями».

Каким дураком он был, когда покупал точно такой же костюм. Он купил его, потому что Энн могла заметить его отсутствие, но сейчас он понял, что, может быть, ему никогда не придётся его надеть. Он вытер пот с лица. Может ему удрать?

«Куда ты удерешь, дурак, — подумал он. — И как далеко? Единственный твой шанс — сидеть на месте и беречь нервы. Единственная надежда. Ты должен сидеть на месте ради Энн и ради себя».

Он встал и поставил стакан на стол. Затем распечатал пакеты и отнёс туфли и костюм в спальню и положил их в шкаф.

Затем вернулся в гостиную и снова наполнил стакан.

Он благодарил небо, что Энн уехала, и что он сам может решать, что делать, но через несколько дней она вернется. Он и не пытался себя обмануть, что дело к тому времени завершится. Если и завершится, то тем, что он сядет в тюрьму.

Он поставил стакан и закурил. Какой-то звук на улице заставил его вздрогнуть, и он посмотрел в окно.

Напротив его бунгало остановилась машина. Дверца её открылась, из машины вылез крупный мужчина.

Кен стоял у окна, скованный ужасом. Дыхание со свистом вырывалось сквозь сцепленные зубы.

Ещё один дородный мужчина вылез из машины, и они оба двинулись через тротуар к его калитке.

На мужчине, открывшем калитку, был коричневый костюм и такого же цвета шляпа.

Кен узнал его.

Это был сержант Донован.

ЧАСТЬ ВТОРАЯ

ГЛАВА I

В пять минут десятого, через семь часов после того, как Кен Холленд украдкой покинул Лессингтон авеню, 25, полицейская машина затормозила у высокого коричневого здания и припарковалась за двумя другими полицейскими машинами, стоявшими здесь уже пятнадцать минут.

Лейтенант Гарри Адамс из Отдела расследования убийств вылез из подъехавшей машины и подошёл к крыльцу. Патрульный, стоявший у крыльца, вытянулся по стойке «смирно».

— Верхний этаж, господин лейтенант, — сказал он, отдавая честь. — Сержант Донован наверху.

— А где ему ещё быть — в подвале? — сказал Адамс и, не взглянув на патрульного, вошёл в холл.

Он остановился, чтобы прочесть фамилии над почтовыми ящиками, затем фыркнул.

— Гадюшник, — пробормотал он. — Первое убийство за два года и оно должно было случиться в гадюшнике.

Адамс был невысок, худощав и щёгольски одет. Его густые, ослепительно белые волосы контрастировали с чёрной шляпой. Лицо вытянутое, с глубоко запавшими щеками и острым длинным носом. Когда он был в гневе, что случалось нередко, его серые, как грифель, глаза загорались, будто в голове у него включалась лампочка. Лицо же лейтенанта всегда оставалось бесстрастным. Он пользовался репутацией безжалостного и ожесточившегося человека. Его одинаково сильно ненавидели как подчинённые, так и преступники, судьба которых была настолько несчастной, что уготовила с ним встречу.

Но Адамс был первоклассным полицейским офицером и во сто крат проницательней Донована, и Донован знал это. Этот огромный полицейский жил в постоянном страхе перед лейтенантом, зная, что если он даст тому хоть малейший повод, у Адамса достаточно возможностей испортить ему карьеру.

Адамс начал неторопливо подниматься по лестнице.