Эрл Гарднер - Некоторые женщины не будут ждать Страница 11

Потом репортер сказал в микрофон:

— Сегодня у нас есть еще один интереснейший гость — Эдгар Б. Ларсон из Управления полиции Денвера. Что привело вас в Гонолулу, мистер Ларсон?

Ларсон уставился на него в совершенном остолбенении и стал невнятно бормотать:

— Я, право же, не понимаю… я не совсем уловил… я думал, вас интересует путешествие.

— Совершенно верно, — бодро ответил репортер. — Как прошло путешествие, мистер Ларсон?

— Очень хорошо.

— Долго ли вы собираетесь пробыть на Островах? Ларсон несколько секунд колебался. Потом, очевидно, осознав до конца, что его секрет раскрыт, он расправил плечи и сказал в микрофон:

— Не знаю. Но покинуть Гавайские острова я надеюсь не один, а вместе с убийцей. Я здесь по делам службы. У нас есть данные, что в Денвере совершено убийство и в настоящий момент убийца находится в Гонолулу.

Среди пассажиров, кольцом собравшихся вокруг, чтобы послушать интервью, наступила абсолютная тишина. Оправившись от изумления, интервьюер спросил:

— Что еще вы можете нам рассказать об обстоятельствах этого убийства, мистер Ларсон?

— Я могу сказать вам только одно, — ответил Ларсон. — Убийца считает, что никаких следов преступления не осталось. Я могу разочаровать этого человека: мы знаем гораздо больше того, что предполагает подозреваемый.

— А он знает, что вы приехали? — спросил репортер.

— Кто вам сказал, что убийца — это «он»? — переспросил Ларсон.

— Я так понял… вы сказали — «подозреваемый». Вы имели в виду, что это может быть и «подозреваемая»?

— Может, — ответил Ларсон.

— Значит, сейчас вы больше ничего нам не скажете?

— Только то, что я прибыл сюда, чтобы задержать человека, совершившего убийство; следовательно, я намерен оставаться здесь, пока этого не сделаю.

Репортер, казалось, не знал, что бы еще спросить.

— Ну что ж, — сказал он наконец, — очень интересно было услышать, что вы абсолютно уверены в успехе. Кстати, насчет того, чтобы совершить убийство и улизнуть. Разве не то же самое делают наши доблестные спонсоры? Они безнаказанно сбивают цены настолько, что некоторые товары уже приходится продавать ниже себестоимости. — И он поспешил к следующему интервьюируемому.

Я подошел к стюарду.

— Кажется, Ларсон был изрядно удивлен, — сказал я.

— Я спросил его, согласен ли он дать интервью как пассажир, и он ответил, что с удовольствием. Но он, конечно, не знал, что репортеру известно, что он из денверской полиции.

Я достал из кармана десятидолларовый банкнот.

— Как вы думаете, стюард, нельзя ли выяснить, каким образом для интервью выбрали именно Ларсона?

Он покосился на банкнот.

— Думаю, выяснить можно. Я отдал банкнот стюарду.

Он сложил его, сунул в карман, усмехнулся и сказал:

— Это сделал я. Мне подсказали, что Ларсон — очень колоритный тип, способный сообщить много интересного о своей профессии, и что на радио его рассказ пойдет на ура.

— А кто подсказал это вам?

— Сидней Селма, — ответил стюард. — Я, пожалуй, и сам задам ему несколько вопросов при встрече.

Я кивнул.

— Что-нибудь еще?

— Нет, — ответил я. — У меня вопросов больше нет.

Глава 9

Бикнел сам распоряжался предварительными заказами на гостиницы для нашей компании, чтобы иметь возможность разместить всех по своему усмотрению. Но вышла неувязочка. Он полагал, что Мириам Вудфорд останется жить в отеле «Ройял Гавайян», а оказалось, что она сняла квартиру в районе Вайкики, в нескольких сотнях метров от отеля. Норму Радклиф она забрала к себе.

Бикнел поселил Берту Кул в «Ройял Гавайян», где остановился и сам, а мне заказал номер в отеле «Моана». Перед тем как мы разошлись, Берта успела потихоньку меня проинструктировать.

— Наш клиент, — прошептала она, — явно раздражен.

— По какому поводу?

— Ему не понравилось, как его встретила Мира. Он стал подозревать, что она что-то от него скрывает. Она так и не объяснила, что у нее за неприятности, сказала, что поговорит с ним позже.

— Что-нибудь еще?

— Он не хочет, чтобы ты слишком светился. Считает, что все необходимые сведения о Мириам Вудфорд ты должен получать от меня.

— Это меня устраивает, — согласился я, — при условии, что, пока ты выясняешь, что да как, этот тип будет оплачивать все наши расходы плюс суточные. Боюсь, когда дело будет сделано, он обнаружит, что его мошна изрядно полегчала.

— Не волнуйся, — успокоила меня Берта, — денег у него куры не клюют. А теперь иди, герой, купайся, загорай и держись в сторонке, пока тетя Берта не расколет эту вдовушку и не узнает, в чем там дело.

— Как ты считаешь, сколько времени у тебя на это уйдет?

— Откуда я знаю, черт возьми! — вскипела Берта. — Ты пристаешь ко мне, как самый надоедливый клиент! Нам ведь платят, так что не бери в голову.

— Надеюсь, тебе понравится в Гонолулу, — задумчиво сказал я.

— Ненавижу это место! — воскликнула Берта. — Я уже задохнулась под этой горой цветов и вся мокрая.

— Ты лучше подумай, что сейчас творится на материке, — сказал я. — Дуют ветры, холодный дождь бьет по стеклам нашего бюро. На улицах мокро, люди набиваются в трамвай в вымокшей одежде, от сырости все воняет, а…

— Перестань! — оборвала меня Берта, повернулась и зашагала к стоянке такси.

А я отправился в отель «Моана». Там выяснилось, что если уж Бикнел заказывает номера, то можно быть уверенным, что это не какая-нибудь дешевка. Огромные окна моего номера выходили на пляж Вайкики; из них открывался вид на белый песок пляжа и дальше — на испещренную барашками волн морскую гладь, усеянную гавайскими каноэ[2], купальщиками и любителями серфинга.

Ну что ж, все шло нормально. Я почему-то был уверен, что пройдет довольно много времени, пока Мириам Вудфорд начнет изливать душу Берте Кул. Похоже, что она вообще не скоро кому-нибудь что-нибудь расскажет, вот разве что Норме Радклиф.

Было бы неплохо, подумал я, заполучить магнитофонную запись их беседы, когда они останутся вдвоем. И тут же поймал себя на мысли: а не пришла ли эта блестящая идея в голову кому-нибудь еще?

Я знал, что Эдгар Ларсон уехал в отель «Серфрайдер»: именно туда отослали его багаж. Где остановился Сидней Селма, мне проследить не удалось, как я ни старался.

Мысль о том, что бы такое сейчас могли обсуждать Мириам Вудфорд и Норма, меня не покидала. А вдруг, действительно, какой-нибудь смышленый гражданин ухитрился установить микрофон в квартире Мириам? Был бы я шантажистом, обязательно бы это сделал.

Так или иначе, не мое это собачье дело. Он пожелал нанять нас на работу, а потом пожелал разъяснить нам, как эту работу делать. Если уж он так хочет и если будет хорошо платить, — я не против. В конце концов, хозяин — барин.

Прибыли мои чемоданы, и я стал распаковываться. Интересно, подумал я, догадалась ли Берта положить мои купальные принадлежности?

Догадалась.

Если в порту Гонолулу было жарко, то пляж привлекал прохладой. Я надел плавки, спустился на пляж и плюхнулся в воду.

Вода была словно бархатная. Лишь вначале она казалась слегка бодрящей, но очень скоро я почувствовал себя абсолютно естественно, как в ванне.

Проплыв метров триста — четыреста, я перевернулся на спину и долго блаженно лежал, словно впитывая в себя соленую влагу. Иногда я делал несколько ленивых гребков и снова позволял волнам нести меня к берегу. Проплавав так с полчаса, я вылез на песок и улегся под ослепительным солнцем.

— Вот человек, который зря время не теряет, — произнес кто-то рядом со мной.

Я глянул вверх. Это была Мириам Вудфорд. — Привет. А где остальные?

— Норма решила прилечь. Я пыталась вытащить ее поплавать, убеждала, что ей от этого станет намного лучше, но она отказалась. Вы еще пойдете купаться?

— Я хотел немного позагорать.

Она кивнула и опустилась на песок, приглашая присесть рядом с собой. Потом махнула рукой мальчику, прислуживавшему на пляже, и через минуту он притащил большой зонт. Мы устроились на песке рядышком, словно были знакомы уже много лет.

Теперь мне удалось рассмотреть ее получше. Право, здесь было на что посмотреть.

С такой фигурой на любом конкурсе красоты можно смело рассчитывать на первый приз. И кожа у нее была замечательная — от загара она приобретала ровный матовый блеск. Часто бывает, что у женщин, долго и упорно загорающих, кожа становится сухой и неровной. Но у Мириам кожа замечательно реагировала на солнце, хоть она и была блондинкой.

Она заметила, что я ее рассматриваю, и спросила:

— Что-нибудь не так?

В голосе ее сквозило ленивое добродушие.

— У вас отличный загар.

— И все?

— Ну, не совсем, конечно.

— Если бы было все, я бы разозлилась. Так вам нравится мой загар?

— Он вам несомненно идет.

— Я загорала постепенно. В первый день — всего несколько минут, на второй день — немножко больше, и так далее. И конечно, пользовалась кремами для загара.