Комната безумца - Поль Альтер Страница 11

— Уже довольно жарко…

— Да, очень жарко, — согласился Говард Хилтон. — Знаете, Харрис, вам не стоит волноваться. Сара всегда была легко возбудима, другой мы ее просто не видели. К счастью, эти небольшие шумы в сердце случаются довольно редко, но она не выносит жары. Вы должны быть с ней поосторожней, конечно, но для тревоги нет никаких причин.

Харрис Торн, казалось, не слышал тестя. Его глаза смотрели в небо. Даже при том, что не было никаких облаков на горизонте, он чувствовал, что они набегут. Прошло два месяца после прибытия в Хаттон-Мэнор его родственников со стороны супруги. Два счастливых и мирных месяца за исключением последних десяти дней. Он вынужден был признать, что приятная атмосфера в значительной степени испарилась, когда он открыл «запечатанную» комнату и сделал ее своим кабинетом, а Брайан выплеснул такие слова, которые ему не хотелось вспоминать, как и его недавние ссоры, если не сказать скандалы, с Сарой.

Даже при том, что он пытался все это забыть, то, что произошло в прошлую субботу, продолжало будоражить ум. Сара пригласила доктора Мидоуса и Бесси Блант, чтобы поиграть в бридж с Фрэнсисом и Паулой. Был ли виноват выпитый коньяк, что он обвинил Фрэнсиса в жульничестве, а Мидоуса в том, что тот паршивый партнер? Трудно сказать наверняка. Бесспорным было лишь то, что его яростная вспышка привнесла холод между ними и положила конец вечеру, который начался так хорошо. Что произошло потом, было еще хуже. Перед тем, как выключить прикроватную лампу, он не удержался и заявил Саре, что даже слепой мог видеть улыбки, которыми обменивались они с доктором. Последующие препирательства достигли такого накала, что, вероятно, не дали спать никому в доме большую часть ночи. К утру обо всем забыли, но два дня спустя вспыхнула новая ссора. Вся неделя была заполнена слезами, раздорами и примирениями, которые отнимали много сил. И, как раз тогда, когда он думал, что хуже быть уже не может, Сара разбудила его. Согнувшись вдвое и прижимая руку к груди, она не могла вымолвить ни слова. Он помчался в комнату ее родителей, и они смогли его немного успокоить.

Он попросил, чтобы дворецкий Мостин вызвал врача, но предупредил, что это должен быть доктор Аллертон, а не кто другой. Но Мостин вернулся и сообщил, что доктора Аллертона вызвали на сложный случай в удаленную деревню и он вернется не скоро. Капитулировав, Харрис вынужден был вызвать доктора Мидоуса, который теперь находился в комнате с его женой.

Состояние Сары, его собственная ревность и чувство вины (он был достаточно здравомыслящим, чтобы признать, что он по меньшей мере частично ответственен за ссоры) были причинами, которые держали его в непрерывном нервном напряжении, к чему он не привык.

Он вскочил с кресла, когда услышал, что кто-то приближается, но это был лишь Филип Мостин, принесший почту.

Дворецкий, высокий худой мужчина около сорока лет, был несомненно самой элегантной и внушительной фигурой среди штата Хаттон-Мэнор. Осторожный, с приятными чертами лица, обрамленного короткими, темными волосами, он завоевал доверие Харриса Торна, предложив некоторые изменения в организации поместья, а также эффективно выполнял роль личного секретаря. Помимо него в штате состоял Саймон Минден, который отвечал за уборку помещений, а также помогал поварихе, миссис Ариане Минден, его жене. Они были парой средних лет, скромной и дружелюбной. Кэти Рестерик, горничная, робкая молодая женщина, заботилась о стирке и помогала прислуживать. Был только один садовник, старый Мортимер, которому иногда помогали два сына.

Харрис быстро просмотрел почту, отложив письмо, адресованное миссис Хилтон, и открыл газету, которую, должно быть, прочитал со сверхъестественной скоростью, судя по тому, как он переворачивал страницы.

Говард взял письмо, помеченное «миссис Хилтон», и вручил его жене, которая выглядела заинтригованной. Именно в этот момент в комнату вошел Майк Мидоус.

* * *

Паула покинула свою комнату, выглядя прекрасно и пребывая явно в хорошем настроении. Чуть раньше, выйдя из ванной, она столкнулась с Майком Мидоусом, который успокоил ее насчет состояния невестки. Она небрежно сбежала по лестнице, задаваясь вопросом, что же она сделает в такой многообещающий день, и вошла в салон. Доктор Мидоус только что уехал, и Харрис пошел его провожать. Она поздоровалась с родителями мужа и подошла к окну, где стала с наслаждением вдыхать свежий воздух, наблюдая за пчелой, кружащей над цветущими кустами в поисках меда. Гудение насекомого заглушил намного более неприятный звук, изданный миссис Дороти Хилтон, но последующие слова заставили Паулу замереть на месте.

— Белая камелия! Синий тростник! Что это значит?

— Вероятно, ошиблись адресом, — предположил Говард Хилтон.

— Ошиблись адресом? Но на конверте есть имя, и это мое имя! Очень странное совпадение, ты не находишь?

— Но в доме есть и другая миссис Хилтон. Не так ли, Паула?

Паула глубоко вздохнула, обернулась и обратила к родителям мужа самый, как она надеялась, невинный взгляд:

— Простите, что?

— Дороти только что получила письмо, — объяснил Говард Хилтон. — Довольно любопытное письмо, которое, похоже, ее не касается. Как и вас, наверное, — добавил он с широкой улыбкой. — Но все равно посмотрите.

Паула взяла письмо, и кровь прилила к ее щекам, когда она его прочла.

Белая Камелия,

встретимся этим днем в 3 часа у входа в крепость.

Вопрос жизни и смерти.

Синий Тростник

Белая Камелия. Синий Тростник. Эти слова просто кричали в голове у Паулы. Это были имена, которыми они с Патриком пользовались, когда развлекались, посылая друг другу секретные письма. Она узнала почерк: никаких сомнений, письмо от него и адресовано ей.

Но даже при том, что ее обуревали волнение и страх, ей удалось объявить спокойным голосом:

— Нет, не понимаю…

* * *

В половине третьего на втором этаже Хаттон-Мэнор приоткрылась дверь. Появившаяся голова бросила осторожный взгляд в коридор, и «Белая Камелия» на цыпочках вышла из комнаты в крыло поместья, спустилась по винтовой лестнице, ведущей к двери черного хода, и подождала, прислушиваясь к голосам Арианы Минден и Кэти, доносящимся из кухни. Закрывая дверь за собой, Паула сказала себе, что было бы глупо привлекать к себе внимание, действуя украдкой.

Она дошла до западной границы поместья и перелезла через железную изгородь, за которой двинулась к парадным воротам. Там она спряталась за деревом и стала ждать в подлеске — превосходный наблюдательный пункт. Она не сомневалась, что это и был «вход в крепость», описанный в письме Патрика, который посчитал крепостью Хаттон-Мэнор. Было бы легче подойти по подъездной дорожке, но ее видно из салона и,