Дороти Сэйерс - Встреча выпускников Страница 12

Харриет торопливо обратилась к памяти. Это был, очевидно, кто-то намного старше неё, по виду ближе к пятидесяти, чем к сорока. Кто же?

— Не думаю, что вы меня помните, — сказала та. — Кэтрин Фримантл.

(Кэтрин Фримантл, о Боже! Но она только на два года старше Харриет. Блестящая, очень умная, очень живая и выдающаяся студентка в своём потоке. Что, чёрт возьми, с нею произошло?)

— Конечно, я помню вас, — сказала Харриет, — но я всегда так путаюсь в именах. Как поживаете?

Оказалось, Кэтрин Фримантл вышла замуж за фермера, и все пошло не так. Экономический спад и болезни, проблемы с землёй и налоги, Молочный Совет и Маркетинговый Совет, сбивание пальцев до костей, чтобы просто выжить и попытаться поднять детей, — Харриет читала и слышала достаточно о депрессии в сельском хозяйстве, чтобы знать, что такое положение было довольно распространённым. Она устыдилась, что была и выглядела настолько богатой. Она чувствовала, что скорее вновь согласится попасть под суд, угрожающий самой жизни, чем заниматься этим ежедневным физическим трудом, как Кэтрин. Её жизнь была своего рода сагой, но абсурдной. Она довольно резко отреагировала на жалобу против жестокости Церковной комиссии.

— Но мисс Фримантл, — то есть миссис Бендик — это абсурд, что вам приходится делать такие вещи. Я имею в виду, собирать фрукты и вставать ни свет ни заря, чтобы накормить домашнюю птицу и работать как землекоп. Конечно же, вы могли бы заработать намного больше, если бы занялись писательством или другим интеллектуальным трудом, оставив физический труд другим.

— Да, наверное. Но вначале я не смотрела на это под таким углом. Я вышла из колледжа с головой, полной множеством идей о достоинстве труда. И кроме того, тогда моему мужу совсем не понравилось бы, если бы я не разделяла его интересы. Конечно, мы не думали, что всё обернётся именно так.

«Какая проклятая растрата сил! — всё что могла сказать себе Харриет. Весь этот блестящий отточенный ум используется, чтобы делать работу, которую сделала бы любая необразованная сельская девчонка и, возможно, сделала намного лучше. — Должно же было быть что-то взамен», — предположила она и задала вопрос в лоб.

— Стоило ли? — переспросила миссис Бендик. — О, да, конечно стоило. Эта работа стоит того, чтобы её делать. Ты служишь земле. И это, — её слова звучали убедительно, — тяжёлый и строгий труд, но гораздо более прекрасный, чем нанизывание слов на бумагу.

— Я вполне допускаю, — сказала Харриет, что плужный лемех благороднее бритвы. Но если бы у вас был талант только для того, чтобы стричь, не лучше ли быть парикмахером — и хорошим парикмахером — и использовать прибыль (если хочется), чтобы заниматься пашней? Неважно, насколько работа грандиозна, — это ваша работа.

 — Получается, что сейчас именно это — моя работа, — сказала миссис Бендик. — Нельзя возвратиться к прошлому. Теряешь связи, и мозг ржавеет. Если бы вы тратили время на стирку и готовку для семьи, окучивание картофеля и кормление коров, вы бы поняли, что такие вещи тупят лезвие бритвы. Вы не должны думать, что я не завидую вашей лёгкой жизни, — я завидую. Я приехала на встречу из сентиментальности, но лучше бы мне было держаться подальше. Я на два года старше вас, но выгляжу на все двадцать. Никого из вас ни в малейшей степени не интересуют мои дела, а ваши кажутся мне просто сотрясением воздуха. Похоже, вы не имеете никакого отношения к реальной жизни. Вы живёте в мечте. — Она замолчала, а потом её сердитый голос смягчился. — Но это, по-своему, прекрасная мечта. Сейчас мне странно думать, что когда-то я занималась научной работой… право, не знаю. Может быть, вы и правы, в конце концов. Наука и литература способны пережить цивилизацию, которая их породила.

«Во времени останется лишь слово,Исчезнешь ты, истлевший и немой,А скрипка с лютней возродятся снова»,[22] 

— процитировала Харриет. Она задумчиво посмотрела на солнечный луч. — Любопытно, потому что я думала точно о том же, только в другой связи. Знаете что? Я чертовски восхищаюсь вами, но считаю, что вы неправы. Я полагаю, что каждый должен делать свою работу, какой бы тривиальной она ни была, а не убеждать самого себя делать чью-нибудь другую, пусть очень благородную.

Когда она это говорила, она вспомнила мисс де Вайн: здесь открылся новый аспект убеждения.

— Это очень хорошо, — ответила миссис Бендик, — но люди иногда «выходят замуж» за чужую работу.

Верно, но Харриет предложили возможность «выйти замуж» за работу, настолько близкую к собственной, что никакой разницы практически не было. И достаточно денег, чтобы сделать любую работу излишней. И вновь ей незаконно предоставили преимущества, о которых другим приходилось лишь безнадёжно мечтать.

— Полагаю, — сказала она, — что брак — действительно важная работа, правда?

— Да, это так, — сказала миссис Бендик. — Мой брак счастливый, если говорить о самом браке. Но я часто задаюсь вопросом, не был бы мой муж счастливее с женой несколько другого типа. Он никогда не говорит об этом, но мне интересно. Я думаю, он понимает, что мне многого не достаёт, и иногда сердится на это. Я не знаю, почему я вам это рассказываю, я никогда никому об этом не говорила, и мы никогда не были близко знакомы, не так ли?

— Не были, и я не проявила должного сочувствия. Фактически, я была отвратительно груба.

— Пожалуй, — сказала миссис Бендик. — Но у вас слишком красивый голос, чтобы вы были действительно грубой.

— Ну, спасибо! — сказала Харриет.

— Наша ферма расположена на валлийской границе, и все окружающие говорят на самом отвратительном местном монотонном диалекте. Знаете, что заставляет меня сильнее всего тосковать по этому дому? Культурная речь. Дорогой, старый, злоупотребляемый оксфордский акцент. Забавно, правда?

— Я думала, что шум в Холле больше напоминал клетку, полную павлинов.

— Да, но вне Холла можно найти людей, которые говорят правильно. Многие не говорят, конечно, но некоторые говорят. Вот вы говорите, а кроме того, у вас прекрасный голос. Помните в прежние дни Хоровое общество Баха?

— Ещё бы. Вам удаётся послушать музыку на валлийской границе? Валлийцы умеют петь.

— У меня немного времени для музыки. Я пытаюсь учить детей.

Харриет использовала это открытие в своих интересах, чтобы задать некоторые вопросы о домашней жизни. В конце концов, она покинула миссис Бендик в подавленном настроении, как будто увидела победителя Дерби, тащившего телегу с углём.

Воскресный обед в Холле был неофициальным. Многие на нём не присутствовали, назначив встречи в городе. Те, кто пришёл, садились куда и когда хотели, приносили еду от служебных окошек и уничтожали её, собираясь в болтающие группы везде, где могли найти место. Харриет, захватив для себя ломоть холодной ветчины, оглянулась в поисках партнёра по столу и была рада увидеть Фиби Такер, которая только что вошла и получила от скаутов кусок холодного ростбифа. Они объединись и уселись в дальнем конце длинного стола, который шел параллельно главному и под прямым углом к другим столам. Оттуда они наблюдали за всем залом, включая сам главный стол и ряд служебных окошек. Пока её глаза переходили от одного обедающего к другому, Харриет продолжала спрашивать себя, кто? Кто из этих нормальных и весёлых женщин уронил вчера вечером ту гадкую бумагу? Потому что, когда не знаешь наверняка, смутно подозреваешь всех и каждого. С виду повсюду царил прежний покой, но под покрытыми лишайником камнями могли скрываться очень странные вещи. Директриса на своём большом резном стуле склонила свою величественную голову и улыбалась какой-то шутке декана. Мисс Лидгейт с активной любезностью помогала очень пожилой бывшей студентке, которая была почти слепа. Она поднялась на слабых ногах на три ступеньки возвышения, взяла обед из окошка и теперь накладывала в тарелку салат. Мисс Стивенс — экономка — и мисс Шоу — тьютор по современным языкам — собрали вокруг себя трёх других бывших студенток значительного возраста и достижений; их беседа была оживлённой и, очевидно, забавной. Мисс Пайк — тьютор по классическим языкам — была погружена в дискуссию с высокой, крепкой женщиной, которую Фиби Такер узнала и указала на неё Харриет как на выдающегося археолога, и в мгновенном островке относительной тишины неожиданно прозвучал высокий голос тьютора: «Курган в Галосе — это, похоже, изолированный случай. Захоронения в Теотуку…» Затем шум вновь перекрыл дискуссию. Две другие леди-доны, которых Харриет не узнала (они пришли в колледж уже после её ухода), судя по их жестам, обсуждали  дамские шляпки. Мисс Хилльярд, чей саркастический язычок изолировал её от коллег, медленно ела обед, заглядывая в брошюру, которую принесла с собой. Припозднившаяся мисс де Вайн села около мисс Хилльярд и стала есть ветчину с отстранённым видом и глазами, устремлёнными в пустоту.