Энтони Беркли - Осторожно: яд! Страница 12

Он еще не закончил завтрак. За кофе я рассказал им обоим о письме.

Они восприняли это каждый по-своему.

— Молодец, Анджела, так держать, — заметил Глен.

— К черту шутки, — оборвала его Рона, — это все довольно скверно. Но Анджела мужа не травила, я в этом уверена.

— Понимаешь, какое дело, — сказал я, — со здоровьем у нее, наверное, все в порядке, Глен недавно нас на этот счет просветил, но она совершенно бесхарактерная, мягкотелая. А этот тип Сирил, которого, кстати, я терпеть не могу, если мы не вмешаемся, может стереть ее в порошок. Я думаю, что он уже окончательно приклеил к ней ярлык отравительницы. Мы должны как-то встать между ним и Анджелой, иначе он сведет ее с ума. И лучше тебя, Рона, с этим никто не справится. Тебе следует пойти туда немедленно, нельзя терять время, увидеться с Анджелой и сказать, чтобы она объявила тебя своей патронажной сестрой. И скажи ей, почему это надо. Разумеется, она ухватится за тебя обеими руками. И тогда ты сможешь окоротить Сирила. Я бы мог попросить Френсис, но…

Рона кивнула.

— Нет-нет, конечно, этим займусь я. Замечательно! Я отправляюсь туда прямо сейчас.

Глен допил кофе.

— Вот у тебя и дело нашлось.

— У тебя тоже, — сказал я. — Найди какой-нибудь медицинский предлог, чтобы не приставали к Анджеле.

— Хм, я попытаюсь, конечно, — ответил Глен без особого энтузиазма. — Хотя с почтенным Сирилом мне тягаться трудно.

— Послушай, а что там… — я замялся, — что там с мышьяком.

— Как «что»? — Глен пожал плечами. — В его организме обнаружен мышьяк в достаточном количестве, чтобы это могло привести к смерти.

— Но как, черт возьми, он к нему туда попал? Я имею в виду в организм.

Глен снова пожал плечами и поднялся из-за стола.

— А как обычно травят жертву? Замаскировывают яд чем-то другим.

— Жертву? Ты думаешь, Джона убили?

— Конечно, — спокойно ответил Глен. — И чертовски умно все устроили. Признаюсь, меня им удалось одурачить в лучшем виде.

— Но это не может быть убийство, — настаивал я. — Ни в коем случае.

— Убийство или преступная халатность — какая разница? — донесся от двери голос Роны. — Ты готов, Дуглас? Тогда пошли.

— Миссис Уотерхаус вас принять не может, — объявила горничная. — Она занята. С полицейскими.

— Какими еще полицейскими? — проговорила Рона, входя.

Я последовал за ней.

— О, мисс! — защебетала взволнованная горничная, догоняя Рону на лестнице. — Вам туда нельзя.

Рона удивленно посмотрела на нее.

— Это почему же? Ведь миссис Уотерхаус у себя?

— Да, мисс. Она в постели.

— И полицейские там же? Я имею в виду — в ее спальне?

— Да, мисс, двое. Остальные обыскивают дом.

— И что они ищут? — спросил я.

— Мышьяк, сэр.

— Но пока не нашли?

— Пока нет. Но если она не весь использовала, то найдут, что осталось. Полиции доверять можно.

Я подошел к девушке.

— Так это вы та самая предательница, которая передала частное письмо своей хозяйки постороннему человеку?

Горничная, высокая красивая девушка, отступила на пару шагов и с вызовом посмотрела на меня.

— Я все сделала правильно. Нечего распутничать. А потом травить своего мужа.

У меня буквально отнялся язык. Признаюсь, с подобной наглостью я сталкивался впервые.

Инцидент быстро исчерпала Рона.

— Послушайте… мисс Притчард, как видите, я знаю вашу фамилию, вы только что в присутствии двух свидетелей обвинили миссис Уотерхаус в отравлении мужа мышьяком. Я немедленно сообщу это ей, и, если она подаст на вас иск в суд за клевету, — а это, к вашему сведению, уголовно наказуемое деяние, — вы получите шесть месяцев тюрьмы. А когда выйдете, мисс Притчард, то, наверное, будете думать, прежде чем кого-то обвинять. Ладно, хватит. Провожать нас наверх не нужно.

Горничная осталась стоять, потупив голову.

Мы начали подниматься по лестнице.

— Полицейские прибыли быстро, — сказал я с тревогой.

— У них тут есть где развернуться, — заметила Рона. — Это глупое письмо, конечно, указывает на мотив.

— Ты хочешь сказать, что Анджелу могут обвинить?

— Могут, если я их не остановлю, — сурово проговорила Рона. И, бросив через плечо: — Подожди меня здесь! — без стука вошла в спальню Анджелы.

Дверь осталась полуоткрытой, и я мог слышать разговор.

— Доброе утро, Анджела, — произнесла Рона. — Я зашла вас проведать. — Говорила она, как всегда, спокойно и уверенно, видимо, не замечая присутствия двух полицейских.

— О, Рона! — воскликнула Анджела со всхлипом. — Спасибо небесам, что вы пришли. Тут происходит что-то ужасное. Вы должны мне помочь. Понимаете…

— Извините меня, мадам, — прервал ее мужской голос, уважительно, но твердо. — Боюсь, что вас, мисс Брум, я буду вынужден просить удалиться. Мы из полиции, ведем беседу с миссис Уотерхаус.

— Вы полицейские? — задумчиво проговорила Рона. — Да-да, я вас, кажется, где-то видела.

— Мы из Торминстера. Я суперинтендант [7] Тиммс. А это детектив-инспектор [8] Карсон. Ваш брат нас знает.

— И вы допрашиваете миссис Уотерхаус? — холодно спросила Рона. — По поводу смерти ее мужа? А почему не дали ей возможность вызвать адвоката?

— Миссис Уотерхаус ничего об этом не говорила, — произнес суперинтендент, как будто оправдываясь.

Рона повернулась к постели.

— В таком случае, Анджела, я вам советую послать за ним. А до его прибытия вы имеете право не отвечать ни на какие вопросы.

— Их вызвал Сирил.

— Я с ним поговорю. — Рона выглянула за дверь и посмотрела на меня. — Дуглас, найди, если сможешь, мистера Уотерхауса и попроси немедленно прийти сюда.

Повернувшись к лестнице, я чуть не столкнулся с Гленом. Он проскользнул мимо меня, заговорщицки подмигнув, и скрылся в спальне. Я остался послушать.

— Доброе утро, Анджела. Привет, Рона, ты уже здесь? О, Тиммс, а вы как тут оказались? И Карсон тоже? Какая встреча!

— Вы должны знать, доктор, по какому поводу мы сюда прибыли, — проговорил суперинтендант немного раздраженно. — С учетом открывшихся обстоятельств наша обязанность допросить миссис Уотерхаус.

— Хорошо, хорошо, не нужно на меня тратить свое красноречие, — весело проговорил Глен. — Если я правильно понял, вы решили действовать по горячим следам и выдавить из нее что-нибудь дискредитирующее, не дав опомниться.

— Это совсем не так, доктор! — гневно возразил суперинтендант. — Вы хорошо знаете, что мы обязаны задать миссис Уотерхаус рутинные вопросы, и закон требует, чтобы она на них ответила.

— Совершенно с вами согласен, — спокойно отозвался Глен. — Только сейчас она этим заниматься не может. Миссис Уотерхаус является моей пациенткой, и я заявляю, что в данный момент она находится на грани нервного срыва и фактически недееспособна. Если вы настаиваете на продолжении допроса, то ответственность за ее жизнь ложится на вас.

Суперинтенданту ничего не оставалось, как признать поражение.

— Ну что ж, доктор, в таком случае мы вынуждены допрос отложить.

Глен кивнул:

— Именно так, мой дорогой. А теперь я прошу вас выйти, чтобы я мог осмотреть пациентку.

Я поспешил вниз по лестнице, не желая сталкиваться с полицейскими. Затем свернул в библиотеку. А там сидящий в кресле у камина Сирил Уотерхаус с газетой «Таймс» в руке вопросительно посмотрел на меня.

— Вы хотели меня видеть, мистер Сьюэлл?

Честно говоря, трудно сказать человеку в лицо, даже если он вам неприятен, что общаться с ним вам хочется меньше всего.

— Вообще-то, — ответил я, замявшись, — я зашел сюда просто так, подождать, пока освободится Анджела.

— О, Анджела, да, она занята. С полицейскими.

— Их только что выпроводил доктор Брум, — сообщил я не без злорадства.

Сирил слегка покраснел.

— Вы, я вижу, принимаете слишком близко к сердцу дела вдовы моего брата.

— Естественно. Мы были очень дружны с семьей вашего брата, с ним и его женой. — Затем я не удержался и добавил: — И мысль, что она могла его отравить, нам кажется абсурдной.

— Я не удивляюсь, — спокойно ответил Сирил.

— А то, что вы для подтверждения своих вздорных подозрений взялись перехватывать ее письма и вскрывать, так это вообще хамство.

Представляете, Уотерхаус даже не рассердился. Я не встречал человека, который бы умел так держать себя в руках.

— Вы резки, мистер Сьюэлл, и я вас понимаю, — произнес он на удивление мягко.

— Иногда прямота помогает разрядить атмосферу.

— Думаю, вы правы. В таком случае отвечу вам столь же прямо. Я подозревал вдову моего брата в том, что она его отравила, и продолжаю подозревать. И любые меры, которые могут доказать ее вину или оправдать, считаю приемлемыми. Своих убеждений я не скрывал ни от Анджелы, ни от полицейских.