Элизабет Джордж - Месть под расчет Страница 12

– Томми, – радостно воскликнула она. – У тебя другая стрижка. Мне нравится. Очень нравится. – Не прикоснувшись к нему, она обняла леди Хелен и Сент-Джеймса, прежде чем повернуться к Деборе и рукой показать на свой костюм. – Извини, Дебора, мой вид. Я не всегда выхожу к гостям в такой затрапезе, но, если честно, я ленива, и если не тренируюсь каждый день в один и тот же час, то нахожу тысячи причин не делать это совсем. Только не говори, что принадлежишь к фанатам своего здоровья, которые вскакивают ни свет ни заря.

Конечно же, это не было приглашением стать членом семьи. В то же время в словах графини не было и искусной смеси любезности и неудовольствия. Дебора растерялась.

Словно поняв ее и желая как можно естественнее одолеть первые минуты знакомства, леди Ашертон улыбнулась, взяла Дебору за руку и повернулась к ее отцу. Все это время Коттер простоял, ни разу не пошевелившись. Пот лил ручьями по его лицу. Неизвестно почему, но костюм, в котором он был, казалось, шили на человека выше и толще его.

– Мистер Коттер, – проговорила леди Ашертон, – можно мне называть вас Джозефом? Должна вам сказать, я очень рада, что Дебора и вы станете членами нашей семьи.

Вот теперь прозвучало настоящее «добро пожаловать». Мать Линли поступила мудро, когда приберегла свои главные слова для человека, который, как она интуитивно догадалась, больше всего в них нуждался.

– Благодарю вас, миледи.

Коттер сцепил пальцы за спиной, словно боясь, что они по своей воле потянутся к рукам леди Ашертон.

Она улыбнулась – в точности так же, как улыбался Томми.

– Пожалуйста, зовите меня Дороти. Правда, сама не знаю почему, но дома меня зовут Дейз. Во всяком случае, это лучше, чем Диз, – звучит как зуммер в голове, а я, должна вам сказать, терпеть этого не могу, когда переходят на личности.

Коттер растерялся, не зная, как ему реагировать на позволение графини Ашертон звать ее по имени. Тем не менее, помучившись несколько мгновений, он кивнул и сказал:

– Пусть будет Дейз.

– Хорошо, – отозвалась леди Ашертон. – Отлично. У нас получится прекрасный уик-энд. Немножко слишком жарко – сегодня очень жарко, не находите? – но мне кажется, днем поднимется ветер. Кстати, Сидни уже тут. Она приехала с интересным молодым человеком. Темноволосым и меланхоличным.

– С Бруком? – довольно резко спросил Сент-Джеймс, которому это сообщение пришлось не по душе.

– Да. С Джастином Бруком. Ты знаешь его, Саймон?

– Лучше, чем ему хотелось бы, если честно, – ответила леди Хелен. – Однако он обещает вести себя прилично. Ты обещаешь, Саймон? Никакого яда в овсянку. Никакой дуэли на рассвете. Никаких ссор в гостиной. Полное соблюдение приличий в течение семидесяти двух часов. Все счастливы и спокойны, несмотря на зубовный скрежет.

– Так и будет, – отозвался Сент-Джеймс.

Леди Ашертон засмеялась:

– Так и будет. Что за вечеринка без лезущих из шкафов скелетов и кипящих страстей? Я словно помолодела на пару десятков лет. – Она взяла Коттера под руку и повела в дом. – Джозеф, мне хочется показать вам то, чем я по-настоящему горжусь, – донеслось до остальной компании, когда она обратила внимание своего спутника на украшенные мозаикой двери. – Говорят, они были созданы местным рабочим после великого пожара в 1849 году. Можете не верить, но легенда гласит, что пожар…

Ее голоса уже не было слышно, зато раздался смех Коттера. Деборе стало чуточку легче. Только когда спало напряжение, она поняла, как нервничала из-за первой встречи их с Томми родителей. Все могло быть по-другому. И было бы по-другому, если бы мать Томми не обладала талантом всего несколькими словами снимать напряжение.

Она замечательная. Дебора ощутила потребность немедленно поделиться своим открытием с кем-нибудь и, не раздумывая, повернулась к Сент-Джеймсу.

Его лицо светилось довольством. Морщинки вокруг глаз стали глубже. Он даже улыбнулся:

– Добро пожаловать в Ховенстоу, дорогая Деб.

Томми обнял Дебору за плечи и повел ее в дом, где, благодаря высокому потолку и мозаичному полу, было прохладно и даже сыровато, но очень приятно после нестерпимой жары.

Леди Ашертон и Коттера они обнаружили в огромной зале справа от входа. Здесь главным был камин с гранитной трубой, украшенной головой газели. Лепнина на потолке, деревянные панели на стенах. Кругом портреты взиравших на своих потомков представителей всех поколений лордов и леди Ашертон в разных одеждах и разных позах, но в полный рост.

Дебора остановилась перед портретом мужчины из восемнадцатого столетия, который был одет в розовые бриджи и красный сюртук и стоял с хлыстом в руке рядом с надломанной вазой. Возле его ног был запечатлен спаниель.

– Не может быть, Томми. Вы с ним как две капли воды.

– Томми выглядел бы в точности так же, если бы нам удалось его уговорить, чтобы он надел эти великолепные штаны, – заметила леди Хелен.

Дебора почувствовала, что объятие Томми стало более тесным, и поначалу подумала, что это ответ на шутку леди Хелен. Но тут отворилась дверь в северной стене, и в зал вошел высокий молодой человек в вытертых синих джинсах, зашлепавший босыми ногами по паркетному полу. Следом за ним появилась девушка с провалившимися щеками и тоже босоногая.

Это Питер, подумала Дебора. Если бы не истощенный вид, то у него такие же светлые волосы, такие же карие глаза, такие же скулы, такой же нос и такой же подбородок, как на многих портретах, висевших на стенах. В отличие от своих предков, Питер носил серьгу в ухе. На изящной золотой цепочке висела свастика, царапавшая ему плечо.

– Питер! Ты не в Оксфорде? – довольно спокойно спросил Томас, в присутствии гостей демонстрируя отличное воспитание, что не могло обмануть Дебору, почувствовавшую, как напряглось его тело.

Питер просиял улыбкой и пожал плечами:

– Мы приехали погреться на солнышке, а тут и ты. Не хватает только Джуди для семейного воссоединения.

Коснувшись замка, державшего сережку, он кивком головы поздоровался с леди Хелен и Сент-Джеймсом, после чего жестом, пародирующим жест Томаса, обнял свою подружку.

– Ее зовут Саша. – Она обняла Питера за талию, и ее пальцы скользнули ему под рубашку, а потом в джинсы? – Саша Ниффорд. Полагаю, это твоя невеста? – спросил он, не дожидаясь представления и кивая на Дебору. – У тебя всегда был отличный вкус. А нам хватило времени в этом убедиться.

Вперед выступила леди Ашертон. Она посмотрела на одного сына, потом на другого и протянула руку, словно призывая их сделать то же самое.

– Когда Ходж сказал, что приехали Питер и Саша, я удивилась, а потом подумала, что совсем не плохо, если Питер будет присутствовать на твоей помолвке.

– И я так думаю, – ровным голосом произнес Линли. – Мама, ты не покажешь нашим гостям их комнаты? А мне надо переговорить с Питером. Всего пару минут. Я вас догоню.

– Ланч будет не позже чем через час. Сегодня прекрасная погода, и мы решили накрыть в саду.

– Отлично. Через час. Если ты позаботишься о гостях…

Это прозвучало скорее как приказ, чем как просьба.

Слыша его холодный тон, Дебора не верила собственным ушам. Она оглянулась, чтобы увидеть реакцию остальных, но поняла, что они решили не обращать внимания на очевидную ненависть, накалившую воздух в зале. Леди Хелен рассматривала фотографию принца Уэльского в серебряной рамке. Сент-Джеймс любовался восточным чайником. Коттер смотрел в окно.

– Дорогая, – обратился к ней Линли, – если позволишь…

– Томми…

– Если позволишь, Деб.

– Пойдем, дорогая, – сказала леди Ашертон, коснувшись ее руки.

У Деборы не было желания покидать Томми.

– Дейз, скажите, что вы поселили меня в очаровательной зеленой комнате, что глядит на западную часть парка, – проговорила леди Хелен. – Ну, вы помните. Над оружейной комнатой. Сколько лет я мечтала провести в ней ночь. Спишь и боишься, а вдруг кто-нибудь стрельнет в потолок.

Она взяла леди Ашертон под руку, и они направились к двери. Остальным ничего не оставалось, как последовать за ними. Дебора подчинилась. Но, подойдя к двери, все нее оглянулась на Линли и его брата. Они с ненавистью смотрели друг на друга и, кажется, были готовы сцепиться.

Сколько бы тепла ни обещало начало уик-энда, от него ничего не осталось. Стоило Деборе посмотреть на них, и она поняла, что, в сущности, почти ничего не знает об отношениях Томми с его родными.

***

Линли закрыл дверь музыкальной комнаты и обернулся к Питеру, который чересчур осторожно переступал ногами, пока не сел возле окна, после чего стал устраиваться поудобнее на зеленых парчовых подушках. Стены здесь были оклеены обоями с желтыми хризантемами по зеленому полю, и эти цвета плюс яркое полдневное солнце еще очевиднее, чем в темном зале, выставили напоказ нездоровье Питера. Проводя пальцем по своему искаженному отражению на стакане, Питер всеми силами старался игнорировать брата.