Эрл Гарднер - Дело о коте привратника Страница 12

Мейсон вздохнул и откинулся на подушки. Машина промчалась по пустым улицам и кривым переулком взобралась на холм.

– Где-то здесь, – объявил Бергер. – Участок большой. Старайся не включать фары без надобности, Том. Я хотел бы взглянуть на гараж, прежде чем мы кого-нибудь потревожим.

У поворота Глассмен сбавил скорость, остановил машину и выключил мотор. Не слышно было ни звука, лишь стук дождевых капель по крыше машины.

– Пока все нормально, – сказал Глассмен.

– Отмычки есть? – спросил Бергер.

– Конечно. Хотите, чтобы я открыл гараж?

– Да, я хотел бы взглянуть на машины.

Глассмен направил фары на висячий замок, которым запирался гараж, открыл дверцу и выбрался под дождь. Он достал из кармана связку ключей, через минуту кивнул Бергеру и отодвинул дверь.

– Осторожней, – предупредил Бергер. – Не захлопни двери. Нельзя поднимать тревогу раньше времени.

В гараже стояли три машины. Фонарик Глассмена по очереди осветил каждую. Глаза Мейсона сузились при взгляде на новенький «Паккард»-седан. Заметив выражение его лица, Бергер спросил:

– Что-то обнаружили, Мейсон?

Перри Мейсон отрицательно покачал головой. Фонарик Глассмена обследовал номера машин.

– Вот эта зарегистрирована на имя Сэмюэля К. Лекстера. – Он указал на двухместный автомобиль с несколькими запасными камерами, подвешенными с разных сторон. Это была мощная машина с низкой посадкой, блестевшая эмалью и хромированной сталью.

– Модель скоростная, – шепнул Бергер. – Поверни-ка фонарик сюда, к глушителю, Том.

Глассмен повернул луч света к выхлопной трубе, а Бергер наклонился рассмотреть ее.

– Что-то сюда присоединяли, – заметил он.

– Что ж, пошли поговорим с Сэмюэлем Лекстером и поглядим, что он скажет, – предложил Глассмен.

Перри Мейсон, с безразличным видом прислонившись к стене гаража, разминал пальцами сигарету.

– Я, конечно, не хочу вмешиваться, но вы могли бы найти шланг. Если бы как следует поискали.

– Где? – спросил Бергер.

– Где-нибудь в машине.

– Что заставляет вас думать, что он там?

– Пожар, – пояснил Мейсон, – начался в спальне Лекстера или рядом. Гараж от нее далеко. Машины, которые стояли в гараже, спасли от огня. Кусок шланга – улика, и Лекстер, разумеется, не оставил бы его там, где его можно найти. Возможно, конечно, что он его припрятал в другом месте, но есть шанс, что он в машине.

Глассмен без особого энтузиазма потянул за ручку, при помощи которой поднималось откидное сиденье, забрался в машину и посветил фонариком. Он поднял переднее сиденье, открыл щиток, обшарил заднюю часть машины.

– Вот какое-то запертое отделение, – подсказал Бергер.

– Это под клюшки для гольфа, – объяснил Глассмен.

– Посмотри, не подойдет ли сюда какой-то из ключей?

Глассмен попробовал ключи один за другим и покачал головой.

– Посмотри, нельзя ли отодвинуть ту штуку на переднем сиденье и заглянуть туда?

Рессоры закачались под тяжелым телом Глассмена. Он глухо сказал:

– Тут что-то есть. Похоже на гибкий шланг.

– Отмычку, – возбужденно скомандовал Бергер. – Надо взглянуть.

Глассмен отомкнул замок со словами:

– Не очень аккуратно получилось. Будет жуткий скандал, если мы не правы.

– Начинаю думать, что мы правы, – мрачно заметил Бергер.

Глассмен протянул руку и достал футов двенадцать шланга. На одном конце к нему болтами были привинчены два ремешка. С другого конца резина была растянута в виде гриба.

– Ну, – сказал Бергер, – сейчас поднимем Лекстера.

– Хотите, чтобы мы подождали здесь? – спросил Мейсон.

– Нет, можете подняться в дом и посидеть в гостиной. Долго ждать не придется. Он, наверное, сознается, если вытащить его прямо из постели.

Дом стоял на холме. Гараж находился на небольшом расстоянии от дома. Каменные ступени вели к усыпанной гравием дорожке. Асфальтированная дорога от гаража обходила вокруг дома, являясь одновременно подъездом к парадной двери и дорогой для подвоза к заднему ходу продуктов и прочего. Двигаясь молча, мужчины поднялись по ступенькам. Наверху Бергер остановился:

– Послушайте! Что это?

Из туманной тьмы исходил металлический звук, сопровождаемый характерным поскребыванием.

– Кто-то копает, – тихо сказал Мейсон. – Лопата ударяется о камни.

– Клянусь богом, Мейсон, – шепнул Бергер, – вы правы. Том, тебе лучше приготовить фонарик, а в карман положи пистолет – на всякий случай.

Бергер пошел впереди. Все четверо старались шагать как можно тише, но гравий дорожки скрипел под ногами. Глассмен шепнул:

– Лучше идти по траве. – И сошел с тропинки.

Остальные последовали за ним. Трава была мокрая, почва сырая, и дальше они двигались в полной тишине.

В доме горели огни, освещая под окнами отдельные участки. Человек, который копал, держался от них в стороне.

– Там, за ползучим растением, – сказал Глассмен.

Он мог этого и не говорить, направление и так было ясно. Стебли растения дрожали от тяжести воды. Капли дождя каскадом стекали с листьев и попадали в поток света из застекленной двери. Снова застучала лопата.

– Яму закапывает, – заметил Мейсон.

Луч фонарика Глассмена пронзил темноту. Какая-то фигура отскочила и заметалась в тени растения, которое при свете фонаря оказалось розовым кустом. Глассмен скомандовал:

– Выходите, именем закона! Руки!

– Что вы тут делаете? – спросил приглушенный голос.

– Выходите! – повторил Глассмен.

В темноте, на фоне светящихся листьев, показалась фигура. Мокрая поверхность листвы отражала свет фонаря, и Мейсон рассмотрел лицо человека.

– Это Фрэнк Оуфли, – сказал он Бергеру.

– Кто вы такой? – шагнул вперед Бергер.

– Я Оуфли, Фрэнк Оуфли. Один из владельцев этого дома. А кто вы и что вы тут делаете?

– Проводим небольшое расследование, – отвечал Бергер. – Я – окружной прокурор. Это Том Глассмен, мой следователь. Зачем вы тут копаете?

Оуфли тихо выругался, вытащил из кармана телеграмму и протянул ее прокурору. Луч фонаря осветил телеграмму, разорванный рукав, исцарапанные руки, покрытые грязью.

– Напугали вы меня своим фонариком, – сказал он. – Я прыгнул в самые колючки. Ну, все равно, я и так весь исцарапался. Хороший же у меня вид!

Он оглядел свой костюм, рассмеялся, как бы извиняясь. Но четверо мужчин не обратили внимания на его вид. Они изучали телеграмму:

«КОЛТСДОРФСКИЕ БРИЛЛИАНТЫ СПРЯТАНЫ В КОСТЫЛЕ ЭШТОНА ТЧК БОЛЬШЕ ПОЛОВИНЫ ДЕДОВСКИХ ДЕНЕГ ЗАРЫТЫ ПОД ОКНОМ БИБЛИОТЕКИ ГДЕ РОЗОВЫЙ КУСТ ВЬЕТСЯ ПО РЕШЕТКЕ ТЧК МЕСТО ОТМЕЧЕНО ПАЛОЧКОЙ ВОТКНУТОЙ В ЗЕМЛЮ ТЧК ОНИ НЕГЛУБОКО ТЧК НЕ ДАЛЬШЕ НЕСКОЛЬКИХ ДЮЙМОВ».

Телеграмма была подписана: «ДРУГ».

– Вроде телеграмма настоящая, – тихо сказал Глассмен. – Прошла через телеграф.

– Что же вы нашли? – спросил Бергер.

Оуфли шагнул вперед и тут впервые заметил Мейсона. Он мгновенно напрягся и спросил:

– А этот человек что тут делает?

– Он здесь по моей просьбе, – сказал Бергер. – Он адвокат Чарльза Эштона, привратника. У меня к Эштону несколько вопросов, и я хотел бы, чтобы Мейсон присутствовал. Так вы нашли что-нибудь там, где копали?

– Я нашел палочку, – Оуфли вытащил ее из кармана. – Она была в земле. Я прокопал суглинок и гравий. Там ничего нет.

– Кто послал телеграмму?

– Вы могли бы это определить.

Бергер тихо сказал Глассмену:

– Том, перепиши номер, съезди на телеграф и попроси найти эту телеграмму. Разузнай все, что сможешь. Достань адрес отправителя.

– Вы что, приехали из-за телеграммы? – спросил Оуфли. – Будь проклята эта ночь. Не стоило мне вылезать и копать тут, но вы понимаете, что я почувствовал после такого совета.

– Мы приехали в связи с другим делом, – объяснил Бергер. – Где Сэм Лекстер?

Оуфли вдруг заволновался:

– Нет его. А зачем он вам? – С минуту Оуфли колебался, затем спросил: – Вы разговаривали с Эдит де Во?

– Нет, – сказал Бергер, – я не разговаривал.

– Я с ней говорил. – Мейсон внимательно посмотрел на Оуфли.

– Я так и знал, – сказал Оуфли. – Просто удивительно, до чего вы любите совать нос в чужие дела.

– Хватит, – остановил его Бергер. – Идемте в дом. А что там насчет бриллиантов, спрятанных в костыле Эштона?

– Вам об этом известно столько же, сколько и мне, – мрачно огрызнулся Оуфли.

– Сэма нет дома?

– Нет.

– А где он?

– Не знаю. На свидании, наверное.

– Ладно, – сказал Бергер. – Пойдемте.

Они поднялись на крыльцо. Оуфли достал связку ключей, открыл дверь и сказал:

– Извините, я на минутку, отмоюсь и переоденусь.

– Стой-ка, парень, – остановил его Глассмен, – тут ведь речь о полумиллионе монет. Мы, конечно, тебе верим, но не лучше ли проверить твои карманы и убедиться…

– Глассмен, – предостерег Бергер, – с мистером Оуфли не надо так обращаться. – Он повернулся к Оуфли: – Извините мистера Глассмена за слишком резкие слова, но мне в голову пришла та же самая мысль, да и вам, без сомнения, тоже. Речь идет об огромной сумме. А если автор телеграммы поклянется под присягой, что вы откопали хотя бы часть этих денег?