Пьер Вери - Завещание Базиля Крукса Страница 12

Последним поднимался Транкиль. Его раздумье было так глубоко, он споткнулся и непременно упал бы, если бы Родериго не поддержал его своей железной рукой.

Поднявшись на палубу, француз тихо сказал Нунецу:

— Эта драма много сложнее, нежели можно было думать, друг мой.

Родериго, облокотившись о перила, слушал шум волн.

— Как вы любите море, капитан!

— Ах, мосье Транкиль, в нем сосредоточивалась вся моя жизнь!

Чтобы скрыть охватившее его волнение, капитан положил на столик свою папиросу и стал завязывать шнурок на ботинке.

Транкиль положил свою папиросу рядом с окурком капитана и стал что-то разглядывать на берегу. Когда он кончил, он протянул руку за своим окурком, и чуть было не взял окурка капитана. Тут Родериго с неожиданной поспешностью взял Транкиля за руку и произнес:

— Дорогой мой, сделайте мне удовольствие, отведайте мою гаванскую сигару.

И протянул старичку свой портсигар. Транкиль взял, и оба закурили.

Около «Альдебарана» покачивалась шлюпка, доставившая сыщиков. В ней уже находились Лаура, Каучо, Нунец, Пигот и Доменико. Попрощавшись с капитаном, к ним присоединился и Транкиль.

По пути к берегу, француз оставался молчалив и лишь нехотя отвечал на вопросы Нунеца и Пигота.

— Лучше расскажите мне о Родериго, — сказал он, наконец. — Редко симпатичный человек. При каких обстоятельствах вы с ним познакомились?

— Мы познакомились еще во время войны. Мы оба служили добровольцами в британской армии. Затем неожиданно встретились здесь шесть месяцев тому назад.

В нескольких словах Нунец описал прибытие Родериго в Сантандер, внезапную перемену в его характере и его одинокую жизнь на «Альдебаране».

Шлюпка пристала к берегу, и пассажиры стали прощаться. Транкиль сделал несколько шагов с Нунецом.

— Скажите, — спросил тот, — есть ли у вас какие-либо предположения, объясняющие убийство Тейа?

— Пигот уже решил: романтическое преступление. Но это объяснение годится только в том случае, если допустить, что преступление совершено Родериго или Лаурой. Если отбросить такую возможность, то такое объяснение становится нелепым.

— Я, со своей стороны, не имею ни малейшего представления о том, кто может быть убийцей. А с другой стороны, без мотива не убивают. Пожалуй, если покопаться хорошенько в жизни Тейа, можно будет наткнуться на объяснение.

— Вы решительно, ничего не нашли бы, друг мой. Но вы правы: убийства без мотива не совершают. Я много раздумывал над этим и пришел к выводу, что не было никакого повода к убийству Тейа. Разве это не открываете широких горизонтов?

К ним подошла Лаура, и Транкиль предложил ей проводить ее до отеля, на что она охотно согласилась.

— Верите ли вы в телепатию, мосье Транкиль?

— А вы?

— Верю. И, вообще, я очень суеверна.

Мимо них медленно проходила черная кошка, и Транкиль, показав на нее произнес:

— Признак удачи, не так ли?

Лаура с улыбкой наклонила голову.

— Я не спрашивал вас, сударыня, как вы объясняете слова капитана: «Вы не отпили, не так ли». Так вот я нашел объяснение, когда находился на яхте. А теперь я понял причину вашего возвращения в бар. Но вот вы и дома. Спокойной ночи!

Медленными шагами он пошел дальше по улице. Поднявшийся туман скрыл его маленькую фигурку.

ГЛАВА 18.

Исчезновение Моисея Кнатца.

Следующей день не дал ничего, но последующий принес новую сенсацию.

Около часа дня без вести пропал кочегар Моисей Кнатц, тот самый который присутствовать при восстановлении сцены в баре.

В полдень, сменившись на вахте, он спустился на берег, сказав, что намеревается позавтракать в городе.

И, в самом деле, он позавтракал в одном ресторанчике, который удалось без труда найти. Оттуда он направился в велосипедный магазин и взял там на прокат велосипед. Далее видели, как он направился к югу по большой дороге.

Но этом оканчивались результаты расследования. К 4 часам Моисей не вернулся. Не вернулся он ни вечером, ни ночью.

На следующее утро Пигот лично возобновил розыски. Ему удалось неопровержимо выяснить, что Кнатц в самом деле, покинул город через вальядомдскую заставу. Далее след терялся.

После полудня Пигот, вместе с Нунецом и Транкилем, предпринял экспедицию до деревушки Торредевега. Не обнаружив решительно ничего, все трое были уже недалеко от заставы, как вдруг Нунец предложил отдохнуть у доктора Каучо, домик которого был по близости.

На входной двери была пришпилена записка: «Нахожусь в саду».

Нунец, который хорошо знал жилище доктора, открыл калитку около домика, и все трое оказались в саду.

— Где вы, Каучо? — крикнул начальник полиции.

Из-за дерева тотчас же показалась фигура доктора. Он казался смущенным, так как был с ног до головы перепачкан в земле. Тем не менее, он приветливо замахал шляпой.

— Кажется, будет удача, — крикнул он.

— В чем?

— Да в моих посадках. Я убираю гиацинты и сажаю на их место хризантемы.

Вошедшие ожидали не того и потому ничего не ответили.

Не смущаясь, Каучо продолжал:

— Вы прочли мою записку? Но входите. Давайте выпьем чего-нибудь. Впрочем, нет. Раньше вы должны взглянуть на мои посадки.

— В другой раз, дружище! — заявил Нунец. — Мы очень спешим. Вы уже знаете новость?

— Знаю, но нисколько не смущен. Мне кажется, что между исчезновением кочегара и тайной «Альдебарана» нет ничего общего. Уверяю вас, друзья, просто он увлекся какой-нибудь бабенкой. Пройдет несколько дней, и он явится с повинной. Но вам, конечно, лучше знать.

Нунец спросил наудачу, не видел ли доктор кочегара. Оказалось, что Каучо провел послеобеденные часы предыдущего дня довольно далеко от города, у изголовья больного. Тема его не интересовала, и он шуточками уклонился от попытки Нунеца к ней вернуться.

Направляясь к городу, сыщики пытались формулировать выводы. Было ясно, что дело не могло идти о какой-либо драке, в которой Кнатц мог быть ранен: его нашли бы живым или мертвым. Убийство, с целью грабежа тоже казалось невероятным: кто нападет на моряка, у которого не могло быть много денег?

Оставалось одно предположение — бегство. Оно подтверждалось тем обстоятельством, что кочегар покинул город на велосипеде. Велосипед — идеальное средство передвижения, когда нужно быстро скрыться, не привлекая внимания, — его так легко спрятать где либо в зарослях.

Но все помнили слова Транкиля, который заявил, что всякое бегство будет равносильно сознанию. Значит, кочегар играл какую-то роль в трагедии, развернувшейся на «Альдебаране». Впервые казался выбитым из колеи сам Транкиль. Чувствовалось, что он перестает понимать происходящее.

Пигот ухмылялся: смущение француза льстило его самолюбию.

ГЛАВА 19.

Том XIII.

В течение нескольких дней Пигот со свойственной ему настойчивостью, охотился за исчезнувшим кочегаром. Он покидал дом на заре и возвращался, когда было темно. Он уезжал далеко в горы, но напрасно: нигде ему не удалось найти и следа беглеца.

На четвертый день он понял, что с этой стороны не добьется ничего, и решил приступить к розыскам с другого конца.

Войдя в лавку убитого антиквара, он стал осматривать его богатства. Долго ему не попадалось под руку ничего интересного. Он уже собирался уходить, как вдруг его взгляд упал на растрепанную книгу. Книга эта оказалась XIII томом полного собрания сочинений Лопе де Вега. Это было хорошо известное Пиготу издание, — его выпускали в продажу только в определенном переплете. А книга была вырвана из переплета; кроме того, в ней не хватало нескольких десятков страниц.

Осененный внезапной мыслью, Пигот поспешно вышел и направился на «Альдебаран». Он провел всего несколько мгновений в каюте капитана, но вышел оттуда с торжествующим видом.

Тем временем, Транкиль не выходил из комнаты. Он жаловался на боль, заставлявшую опасаться аппендицита. Нунец советовал ему обратиться к хирургу, но он резко отклонил такой совет, утверждая, что хирурги всего мира не более, чем мясники.

Но боли не мешали ему раздумывать над делом «Альдебарана». Куря без перерыва папиросы, он перебирал в мозгу все, что ему было известно, с той методичностью, с какой он разбирал возможные в данном положение шахматные ходы.

И всегда мысль его спотыкалась об один и тот же вопрос: каково могло было быть соотношение между делом «Альдебарана» и смертью Грегорио?

Ясно, что такую связь можно было найти только в книгах, некогда купленных Родериго у Грегорио.

— Но я же видел эти книги! — вдруг воскликнул Транкиль. — Я даже запомнил одну маленькую подробность, когда я находился в каюте капитана. И как я мог об этом забыть?

Он встал, надел пальто и шляпу и вышел.

По пути он встретился с Пиготом. Тот буквально сиял и участливо спросил Транкиля о состоянии его здоровья.