Жорж Сименон - Человек, обокравший Мегрэ Страница 12

— Сначала, когда вы сели за стол Карю, он нахмурил брови, потом пожал плечами. Перед ним стоял графин с красным вином. Меньше чем за пять минут он его осушил и знаком велел официанту принести второй. Он следил за каждым вашим жестом, за каждым движением. Можно сказать, пытался прочесть по губам, о чем вы говорите. Иногда он подзывал хозяина и шепотом что-то ему сообщал. И оба смотрели в вашу сторону. Потом он взглянул на часы и привстал. Я подумал, что он уйдет, но он заказал арманьяк, который ему принесли в дегустационном стакане… Он, кажется, идет сюда!

Лапуэнт не ошибся. Маки, видимо уязвленный тем, что Мегрэ не проявляет к нему интереса, решил сам подойти к комиссару. На мгновение его огромная фигура застыла перед полицейским.

— Простите, — прошептал он, поднося руку к виску, изображая подобие приветствия. — Я хотел предупредить вас, что ухожу.

Мегрэ медленными затяжками раскуривал трубку.

— Садитесь, мсье Маки. Это ваше настоящее имя? - Тяжело опускаясь на стул, скульптор пробурчал:

— Разумеется, нет. Меня зовут Лекёр.[6] С этим именем никто не принял бы меня всерьез.

— Вы догадались, что я собираюсь с вами поговорить?

— Конечно, я ведь тоже приятель Фрэнсиса Рикена.

— Откуда вы узнали новость?

— Здесь. Я не читал вечерней газеты, а радио вообще никогда не слушаю.

— Это вас потрясло?

— Мне жаль Фрэнсиса.

— А Софи?

Он не был пьян, но щеки его были красными, жесты чересчур резкими, глаза блестели.

— Софи была шлюхой.

Он поочередно смотрел на обоих полицейских, словно хотел помешать им возразить.

— Что там вам нарассказал мусье Карю?

Он иронически произнес «мусье», как это делают клоуны.

— Разумеется, он ничего не знает. А вы?

— А что я могу знать?

— Когда вы видели Рикена и его жену в последний раз?

— Его — в среду.

— Одного?

— Да.

— В котором часу?

— Около половины одиннадцатого. Он поговорил со мной и подошел к Бобу. Я, закончив ужин, смаковал свой арманьяк.

— Что он вам сказал?

— Он спросил меня, не знаю ли я, где Карю. Нужно заметить, что я тоже изредка работаю на этого господина. Ему понадобился макет для одного паршивого фильма ужасов, ну я и сварганил нечто экзотическое.

— Он вам заплатил?

— Половину условленной суммы. Жду вторую.

— Рикен объяснил, зачем ему понадобился Карю?

— Ему нужно было два с половиной куска — у меня их не было. Я угостил его стаканчиком, и он ушел.

— С тех пор вы его не видели?

— Ни его, ни ее. Что вам сказала Нора?

— Очень мало. Очевидно, Софи отводилось не слишком много места в ее сердце.

— В нем никому не отводится много места. Не удивительно, что у нее такая плоская грудь. Простите, кажется, я не слишком удачно сострил. Терпеть ее не могу. Его тоже, несмотря на улыбки и рукопожатия. На первый взгляд, они не пара, он — приторен, она — ядовита, но на самом деле они друг друга стоят. Когда кто-то может оказаться им полезен, они выжимают из человека все до последней капли, а потом выбрасывают, как кожуру от апельсина.

— Так произошло и с вами?

— Что они вам сказали о Фрэнсисе? Вы мне не ответили.

— Карю довольно высокого о нем мнения.

— А она?

— Она — недолюбливает.

— Они говорили с вами о Софи?

— Они рассказали мне одну альковную историю про ночь, когда все перепились в «Рафаэле».

— Я тоже там был.

— Так ведь между Карю и Софи ничего не произошло?

— Неплохо сказано! Я дважды проходил через спальню в туалет, но они меня даже не заметили.

— Вы были ее любовником?

— Когда я лепил с нее скульптуру, мне пришлось с ней переспать. Из вежливости. Она бы обиделась, если бы я отказался. Правда, нельзя утверждать, что я чувствовал себя при этом порядочным человеком, из-за Фрэнсиса. Он не заслужил в жены такую стерву.

— А с вами она делилась мыслями о самоубийстве?

— О самоубийстве? Она? Начнем с того, что если женщина говорит о самоубийстве, можно быть уверенным, она на это не решится. Она ломала комедию со всеми. Но для каждого у нее была приготовлена особая роль.

— Фрэнсис об этом знал?

Мегрэ тоже стал говорить — Фрэнсис, будто стал близким другом Рикена.

— Если хотите знать мое мнение, он догадывался. Закрывал глаза, но в душе приходил в ярость. Любил ли он ее? Иногда я начинал сомневаться… Он просто был порядочным человеком, и коль уж он начал о ней заботиться, не мог же он ее бросить на произвол судьбы. Она внушила ему, что покончит с собой, если он ее оставит.

— Вы считаете его талантливым?

— Более чем талантливым. Из нас он — единственный, кто чего-то добьется.

— Благодарю вас, мсье Маки.

— Называйте меня просто Маки. Я не привык…

— До свидания, Маки.

— До свидания, комиссар. А тот парень, наверное, один из ваших инспекторов? И с ним попрощайтесь от моего имени.

Он удалился тяжелой походкой, сделав приветственный жест в сторону Боба.

Мегрэ вытер лоб.

«Остается один Драмен, который по уши ушел в свой сценарий, но с меня на сегодня хватит».

Он поискал глазами официанта, попросил счет, но к нему кинулся Боб.

— Позвольте, вы оба были сегодня моими гостями.

— Это невозможно, — вздохнул Мегрэ.

— Но тогда, по крайней мере, не откажитесь выпить по рюмочке старого арманьяка.

Пришлось согласиться.

— Вы получили сведения, на которые рассчитывали?

— Настолько, что начинаю чувствовать себя одним из членов их компании.

— Они не всегда собираются здесь. И атмосфера бывает самой разной. Иногда вечерами очень весело, иногда все словно с цепи срываются. Вы не говорили с Жераром?

Он указал на Драмена, направляющегося к двери со сценарием в руке.

— Эй, Жерар! Познакомься с комиссаром Мегрэ и одним из его инспекторов. Выпьешь с нами?

Драмен был близорук, носил очки с толстыми стеклами и слегка наклонял голову вперед.

— Прошу прощения, мне нужно закончить работу. Кстати, Фрэнсиса арестовали?

— Нет… За что его арестовывать?

— Не знаю… Извините.

Он снял с вешалки шляпу, открыл дверь и вышел на улицу, чтобы исчезнуть в толпе.

— Не обращайте внимания. Он всегда такой. По-моему, это поза, способ показать себя более значительным. Он изображает рассеянного чудака, нелюдима. Может быть, он обижен, что вы к нему не подошли? Готов поклясться, он и строчки за вечер не прочел.

— Ваше здоровье! — пробормотал Мегрэ. — Что касается меня, то мне не терпится оказаться в постели.

Однако он в сопровождении Лапуэнта направился на улицу Сен-Шарль в квартиру Рикенов. Открыл дверь Лурти. Он был без пиджака, со всклокоченными волосами, потому что спал в кресле. В комнате горел только ночник и запах дезинфекции еще не выветрился.

— Никто не приходил?

— Два журналиста… Я им ничего не сказал, только посоветовал обратиться на набережную Орфевр.

— Кто-нибудь звонил?

— Звонили два раза.

— Кто?

— Не знаю. Услышав звонок, я подошел к телефону. Было слышно дыхание, но никто не отвечал. Потом повесили трубку.

— В котором часу это было?

— Первый раз — в восемь, второй — совсем недавно.

Несколько минут спустя Мегрэ уже дремал в маленькой черной машине, которая везла его домой.

— Я страшно устал, — признался он жене, переодеваясь.

— Надеюсь, ты хорошо поужинал?

— Очень. Я должен повести тебя в этот ресторан. Его хозяйка, бывшая опереточная певичка, теперь целиком посвятила себя кулинарному искусству. Она готовит такое жаркое…

— В котором часу завтра тебе вставать?

— В семь.

— Так рано?

Действительно, очень рано. Потому что скоро, почти сразу же, наступило семь часов утра. Мегрэ показалось, что он даже не успел заснуть, как почувствовал запах кофе и жена трясла его за плечо, прежде чем раздвинуть шторы.

Яркое солнце приятно грело. Как чудесно открыть окно спальни и услышать чириканье воробьев!

— Странная история… Странные люди… Я попал в мир кино, и, как в кино, все началось с пустяка — у меня украли бумажник.

— Ты думаешь, он — убийца?

Мадам Мегрэ, которая знала об этом деле только из газет и по радио, тут же пожалела, что задала такой вопрос.

— Прости, пожалуйста.

— Во всяком случае, я вряд ли смог бы тебе ответить.

— Ты идешь без пальто?

— Да. Погода не хуже, чем вчера, а вчера мне не было холодно. Даже когда я возвращался домой, ночью.

Он не стал дожидаться автобуса, остановил такси и отправился на остров Сен-Луи. Напротив гостиницы «Аист» находилось бистро, где вокруг стойки валялись груды досок и мешки с углем. Торранс с помятым от усталости лицом пил кофе, когда вошел комиссар.

— Как прошла ночь?

— Нормально. Ничего не произошло, разве что теперь я в курсе, где и когда гасят свет. На пятом этаже справа, наверное, кто-то болен, потому что свет в окне горел до шести утра. Ваш Рикен не выходил. Постояльцы вернулись. Двое туристов приехали на такси…