Край льда - Юмэно Кюсаку Страница 12

Когда допрос завершился, я тут же помчался на первый этаж и налил себе крепкого горячего чая. Предельно откровенные показания переводчика разгромили в пух и прах мои наивные умозаключения.

Вскоре военная полиция взялась за дело. Стоило стражам порядка услышать рассказ Тонаси, как лица их засияли. Поисковая комиссия заседала уже несколько дней, а они, так обрадовавшись, будто схватили удачу за хвост, принялись кивать и обмениваться взглядами.

Поручик, ожидавший с нетерпением, когда Тонаси допьет чай, обратился ко мне и вызвал автомобиль, словно дело было чрезвычайной срочности. Затем он стал тормошить Тонаси, который опять уснул.

— Эй! Переводчик Тонаси. Подъем! Пока тебя не станут наказывать. Конечно, ты получишь свое, но позже. А сейчас надо осмотреть место преступления. Понял?

Сотрясаемый офицером, Тонаси вяло кивнул, будто разбуженный ребенок. Подали автомобиль, присутствующие поднялись. Кажется, полицейские все делали синхронно: каждый из них открыл выдвижной ящик, достал документы и канцелярские принадлежности. Видимо, работа поисковой комиссии подходила к концу.

— Эй, дежурный! Сюда можешь больше не приходить, но еще два-три дня ты останешься приписанным к поисковой комиссии. Ефрейтор оповестит тебя, когда она будет распущена, — сказал мне поручик.

— Слушаюсь! Еще два-три дня буду приписан, ефрейтор оповестит! — оттарабанил я.

— Ха-ха-ха! — На лице фельдфебеля появилась редкая улыбка. — А ты славный малый. За хорошую работу получишь увольнительную. Да, принеси-ка старую газету. Хотя лучше конверт. Один.

— Так точно! Принести конверт!

Я вылетел из комнаты, а когда вернулся, все уже вышли в прихожую. Подбежав к фельдфебелю (тот стоял у автомобиля), я отдал белый конверт. Затем он сел в машину рядом с понурым Тонаси, извлек из его кармана банкноты, пересчитал, убедился, что там действительно триста двадцать иен, сказал «хорошо» и закрыл дверь. Два ефрейтора запрыгнули на подножки. Старый бьюик завелся и дал задний ход. Фельдфебель слегка замешкался, и прежде чем он сложил деньги в конверт, я заметил кое-что странное и едва не вскрикнул. Позабыв отдать честь, я чуть было не погнался за автомобилем, но вовремя опомнился. Я потрогал свой лоб и, стараясь избегать взгляда удивленного часового, спустился в подвал и повалился на кровать. Мои мысли бурлили, и, пытаясь успокоиться, я уткнулся лицом в ладони.

Я не верил своим глазам: те деньги, что пересчитывал фельдфебель, конечно же, были конфискованы у Тонаси.

Из его показаний следовало, что это казенные средства, однако... Я заметил нечто, явно противоречащее этой версии: в углу верхней банкноты виднелись два красных пятнышка!

В начале прошлого месяца, когда Хосигуро получил жалованье, я видел, как он пересчитывает купюры. С кончика пера слетели две красные капли, и я поспешил принести промокашку. Когда бумагу прижали, большое пятно изогнулось, отрастив слоновий хобот, вокруг которого разбежались лучики. Я прекрасно помнил эти причудливые кляксы, похожие на сказочные иллюстрации или росписи в индийских дворцах. Тогда же я услышал из уст Хосигуро «благодарю», что случалось отнюдь не часто.

Вряд ли на свете существует другая банкнота в двадцать иен с точно таким же пятном. Следовательно, в руках фельдфебеля была ровно та купюра, которую Хосигуро положил в свой старомодный кошелек из хакатского шелка и спрятал во внутренний карман. Но как эта бумажка оказалась среди казенных денег, что снимают с банковского счета раз в месяц (в субботу, за несколько дней до получки)?!

Хосигуро был крайне скрупулезен и определенно не положил бы казенные деньги вперемешку с личными. А что, если Хосигуро попался в ловушку Тонаси и был убит?!

Являясь коварным льстецом, Тонаси обвел Хосигуро вокруг пальца. Он подтолкнул сослуживца к хищению, два дня и две ночи пробыл волком в овечьей шкуре, а затем, расправившись с простаком, прикарманил все, включая его жалованье. Вот это хитрость! Разубедить меня, пожалуй, мог только воскресший Хосигуро...

Разумеется, обыскав место преступления, военная полиция обнаружит на берегу обгоревшие остатки формы. Затем они осмотрят хижину и, чтобы подтвердить версию Тонаси, спешно отправятся в Илань. Поиски закончатся ничем, и Тонаси выйдет сухим из воды, прикарманив сто пятьдесят тысяч иен!

Не в силах сидеть на месте, я принялся шагать по комнате. Нужно рассказать жандармам! Однако, немного остыв, я снова улегся на кровать. Нет, еще рано. Сперва следует разгадать все тайны, которыми изобилует это дело, и добыть неопровержимые доказательства.

Несомненно, Тонаси украл ту банкноту, прикончив Хосигуро, а потом спокойненько отдал ее жандармам в числе трехсот двадцати иен, рассчитывая таким образом усыпить их бдительность. Я же совершенно случайно разоблачил его замысел, но какой от этого толк, если нет доказательств?.. Предположим, я все расскажу полицейским. Да меня на смех поднимут, а то и вовсе возненавидят...

Я задрожал. До чего изобретателен этот Тонаси! Впрочем... Я снова принялся фантазировать, ничуть не смущенный тем, что совсем недавно мои измышления рассыпались, словно карточный домик. Ведь на этот раз я видел улику собственными глазами!

Конечно же, серым кардиналом была хозяйка «Серебряного месяца». Она делала вид, что дружит с Ословым и Хосигуро, но на самом деле состояла в связи с Тонаси. Этот человек равно подходил как на роль служащего, так и на роль любовника зрелой женщины. Обаятельный и харизматичный, он владел русским и знал Россию, что было очень кстати для хозяйки «Серебряного месяца». Являясь с самого начала ее агентом, сейчас он привел эту женщину к великому успеху. Он был в курсе всего, что происходило в штабе, и сочинил по просьбе хозяйки письмо на русском, в котором оклеветал Ослова, а потом, рискуя жизнью, заполучил сто пятьдесят тысяч иен и ловко обхитрил поисковую комиссию. И все для того, чтобы добиться расположения обольстительной дамы! Конечно же, за этим преступлением стояла женщина. Пускай догадка моя стара как мир...

— Эй, Уэмура! Тебе письмо!

Кто-то прервал ход моих мыслей, и я вскочил с кровати. Перед глазами стоял ефрейтор.

— Ты чего днем дрыхнешь? Заболел?

— Так точно! Простудился слегка! — ответил я, косясь на конверт.

Штемпель гласил: «Харбин, дом за Вторым парком, “Серебряный месяц”. Томи Томинага, Ёситаро Саками. Телефон 27...».

Письмо оказалось следующего содержания:

«Господин Уэмура! Мы только сейчас обнаружили забытый вами серебряный портсигар. Желаете получить его через посыльного или зайдете к нам лично? Пожалуйста, сообщите о своем решении по телефону. Простите за это недоразумение и беспокойство».

Текст был набран на японской печатной машинке.

— Ты что, был в «Серебряном месяце»? — ефрейтор пожирал меня глазами.

— Да, по служебному делу, — ответил я, пытаясь унять дрожь в руках.

— И забыл там портсигар?

— Не было у меня никакого портсигара.

— Ха-ха. Теперь будет.

— Мне можно отлучиться?

— Комиссия уже распущена?

— Да... Но я еще несколько дней буду приписан к поисковому штабу.

— Ну тогда поступай как знаешь, я не вправе тебе приказывать.

— Действительно, пожалуй, пройдусь и куплю чего-нибудь.

— Опять книги? Выбери поинтересней, возьму потом почитать, ха-ха-ха.

Усмехаясь, ефрейтор удалился, и я начал готовиться к выходу. Обескураженный его вторжением, я был сам не свой. Хозяйка и счетовод ловко выманили меня, появившись из ниоткуда, словно призраки. Что это, как не подтверждение моих догадок? Быть может, она задумала уничтожить меня, или я должен сыграть иную роль... Тут, разумеется, нужно читать между строк. Хозяйка, конечно же, поняла, что я куда сообразительнее и амбициознее обычных рядовых, и заключила, будто мое звание лишь прикрытие. Несомненно, она рассчитывает выведать множество штабных тайн! Наверное, мой измотанный вид навел ее на мысли о напряженной деятельности поисковой комиссии, и хозяйка решила, что обведет очередного недотепу вокруг пальца. Нет, подобные игры не для меня! Несмотря на всю начитанность, я простой солдат, которому не посчастливилось выболтать государственную тайну в приемной «Серебряного месяца». По сути, я уже военный преступник. Конечно, я могу передать это письмо в органы особого назначения, однако...