Джон Карр - Мои покойные жены Страница 13

Даже сейчас Деннис Фостер почувствовал, как его сердце сжалось от эмоции, которую ему редко доводилось испытывать.

Широкий лоб, короткий нос, изогнутые брови были обрамлены поблескивающими при свете ламп русыми волосами. Фигура казалась девственной и в то же время зрелой, что лишь подчеркивало белое платье покроя, скорее подходящего для более юного возраста. Несмотря на смущение, Дафни подняла взгляд – ее светло-серые глаза были озадаченными и умоляющими.

– Берил! – прошептал Деннис. – Что с тобой?

– Эти люди!..

– Ну?

– Они в точности соответствуют подробным описаниям персонажей в пьесе. Ее как будто написали для них.

– Ш-ш!

Мистер Джонатан Херберт повысил голос, чтобы перекрыть стук колес поезда, мчащегося через туннель:

– Слушай, Дафни! В первый же день прибытия твоего идеала в «Кожаный сапог» он по рассеянности начал расписываться другим именем в регистрационной книге. Он написал «Роджер Бью…», а потом быстро это зачеркнул.

– У тебя нет никаких доказательств.

– Командор Ренуик видел это, дорогая. Он владелец отеля.

– Но…

– И мы с Читтерингом были в курительной «Кожаного сапога», когда твой джентльмен с монгольской физиономией читал маленькую лекцию о том, как легко душить людей. Честное слово, у нас волосы встали дыбом. Со мной не было ничего подобного с тех пор, как я видел Ричарда Мэнсфилда[20] в «Джекиле и Хайде».[21]

– Господи! – прошептал Деннис. – Брюс переигрывает, как…

– Тсс! – прошипела Берил.

– А все стало очевидным, Дафни, когда Читтеринг вовлек его в разговор о знаменитых преступлениях и затронул тему Бьюли. Когда твой красавец повествовал о второй жертве Бьюли – Элизабет… как бишь ее… которая училась музыке…

– Пожалуйста, папа!

– …он привел такие детали, которые, как клянутся Читтеринг и викарий, никогда нигде не публиковались.

Отражение Дафни в оконном стекле исказила не только вибрация поезда.

– Я н-не могу этого выносить! – вырвалось у нее. – Это просто фантастично!

– Еще бы, дорогая моя. Тем не менее это правда.

Глаза Дафни наполнились слезами.

– Если ты думаешь, что он… тот, кем ты его считаешь, – а это не так, потому что он очень милый и я люблю его, – почему бы тебе не обойтись с ним честно вместо того, чтобы шептаться по углам? Почему бы тебе не спросить его напрямик?

– Именно это я и намерен сделать.

– Ради бога, Джонатан, не устраивай сцену! – вскрикнула миссис Херберт. – Разве не проще обратиться в полицию?

– Откровенно говоря, Клара, я уже был в полиции.

– Ты… – Серые глаза Дафни с влажными от слез черными ресницами широко открылись. На какой-то момент она словно утратила дар речи. – Ты был в полиции?

– Да. Три дня назад.

– И что они сказали?

– Они посмеялись надо мной.

Мистер Херберт взмахнул кулаком. Поезд вылетел из туннеля в белом облаке пара, на миг уничтожившем отражения, но почти сразу нырнул в другой туннель.

– Я ходил в полицейский участок, – продолжал мистер Херберт, разжав кулак. – Инспектор Паркс мой старый друг, но мне было нелегко говорить об этом. Я долго мялся и наконец прямо спросил Паркса, доходили ли до него слухи о пребывании Бьюли в Олдбридже.

– Ну?

– Паркс очень странно улыбнулся и сказал: «Мы из-за этого не беспокоимся, сэр, и вы не беспокойтесь». Потом все начали смеяться.

– Кто?

– Сначала инспектор, затем сержант и констебль. Окна участка были открыты настежь, и я слышал, идя по дорожке, как они хохочут.

Лицо Дафни сияло. Девушка пробуждалась от кошмарного сна здоровой и торжествующей.

– Почему ты не рассказал мне об этом раньше, папа? Разве ты не видишь, что это все меняет?

– Каким образом?

– Это кладет конец грязным сплетням! Полиция должна знать, не так ли?

– Пожалуй, – нехотя отозвался мистер Херберт. – Это меня и потрясло. Тем не менее…

– Прости, папа, но боюсь, что я по-настоящему влюблена в него.

– Слушай, дорогая, я не хочу быть несправедливым к этому парню. И твоя мать, и я желаем тебе только счастья. Но мне кажется, он тебе не подходит, и я намерен это доказать.

– Если ты не прекратишь, – сдавленным голосом предупредила девушка, – я завтра же убегу с ним! Он просил меня об этом.

Миссис Херберт вскочила на ноги:

– Этот тип просил тебя убежать с ним и выйти за него?

– Да!

В коридоре Деннис Фостер и Берил Уэст обменялись взглядами.

– Уйдем отсюда! – отвернувшись, пробормотала Берил. – Пожалуйста!

Деннис согласился с ней. Стук колес, свет, мелькающий на деревянных панелях и серой обивке, клаустрофобия, вызываемая туннелем, начали давить на них, как неприятные перспективы, становившиеся все более вероятными.

Вдыхая угольную пыль, они зашагали по коридору. Берил открыла дверь другого купе и вошла внутрь, прежде чем они осознали, что оно не пустое.

Полноватый мужчина, лысый, если не считать нескольких прядей каштановых волос, зачесанных поперек черепа, сидел в углу, лениво перелистывая страницы потрепанной книги. Когда Берил открыла дверь, он с улыбкой повернулся.

– Прошу прощения, – извинилась Берил, которой хотелось оказаться там, где они с Деннисом могли бы разговаривать без помех. – Мы ошиблись купе.

– Ничего страшного, – вежливо отозвался незнакомец.

Снова улыбнувшись, он поудобнее устроился с книгой, как кот у камина. Деннис испытал абсолютно иррациональное ощущение шока, увидев название книги, когда незнакомец на секунду закрыл ее. Оно было четко вытиснено большими черными буквами на серой ткани переплета; «Искусство написания пьес».

Глава 8

Только когда они остались вдвоем в свободном купе в поезде, выезжающем из последнего туннеля, сдерживаемый поток слов прорвался наружу.

– Берил, – осведомился Деннис тоном, к которому прибегал крайне редко, – Брюс окончательно выжил из ума?

Бросив на него быстрый взгляд, Берил опустилась на сиденье спиной к локомотиву.

– Почему ты так говоришь, Деннис?

– Потому что его «эксперимент» начинает меня пугать. – Деннис с удивлением заметил, что его руки и плечи дрожат. – Когда Брюс затевает мимолетный роман с целью доказать какую-либо теорию, он всегда просит девушку бежать с ним и выйти за него замуж? Или таковы ваши чертовы театральные обычаи?

Берил, выглядевшая слегка шокированной, теперь смотрела на него с изумлением.

– Деннис! – воскликнула она.

– Не обращай внимания на мой лексикон. Это так или нет?

Берил устремила взгляд на металлическую пепельницу, прикрепленную под окном. Снаружи проносились последние клубы пара на фоне пасмурного неба.

– Когда мужчина приходит в возбуждение из-за очередного романа, – отозвалась девушка, – он способен говорить что угодно. Ты должен знать это, Деннис, даже если не хочешь признаваться. Но…

– Но – что?

– Я никогда не слышала, чтобы Брюс говорил подобным образом. Его позиция такова: «Ты мне нравишься, а я нравлюсь тебе, поэтому давай наслаждаться друг другом, но не принимать это всерьез и не превращать в Любовь с большой буквы».

– Вот именно. Вполне удовлетворительная позиция.

– Нет, – возразила Берил, сосредоточенно разглядывая пепельницу, – так как она никогда не срабатывает. Один из участников всегда воспринимает положение дел всерьез. И начинаются жуткие сцены… Впрочем, какая разница? Я просто говорю тебе, что это не похоже на обычную технику Брюса.

Деннис провел по лбу тыльной стороной ладони.

– Тогда единственное объяснение, – сказал он, – что Брюс по-настоящему влюбился в… в мисс Херберт. Видит бог, я не могу его за это порицать.

– Да, я заметила, какое она произвела на тебя впечатление.

– Ничего подобного, – слишком громко возразил Деннис. – Хочу напомнить, что я не обменялся ни единым словом с молодой леди и видел ее не более десяти минут. В любом случае, – с горечью добавил он, – какие у меня шансы против Брюса Рэнсома?

Берил, съежившаяся в углу, промолчала.

– Дело в том, – настаивал Деннис, – что мы должны немедленно прекратить эту чепуху!

– Какую чепуху?

– Маскарад Брюса! Отец девушки вне себя от тревоги. Это чревато неприятностями. Брюсу следует перестать хвастаться преступлениями Бьюли на основании информации, почерпнутой им из чьей-то пьесы.

– Он не почерпнул информацию из пьесы, – тихо сказала Берил. – Ее там нет.

Последовала долгая пауза.

– Как это нет? – осведомился Деннис.

В тихом голосе Берил слышалось нечто, заставившее его выбросить из головы все возражения и даже образ Дафни Херберт. Берил выпрямилась на сиденье.

– Помнишь, Деннис, тот вечер в уборной? Брюс сказал что-то вроде: «Маленький штрих – женщина, заглядывающая в щель между оконными портьерами и видящая на кушетке задушенную жертву, покуда Бьюли зажигает сигарету под лампой ключ к тому, как играть роль». Ты помнишь это, Деннис?