Рекс Стаут - Второе признание (сборник) Страница 13

– Вы сказали, что можете доказать!

Вульф кивнул:

– Могу. Если самолюбие все-таки не позволит мне дезертировать, а вы отвергнете вышеупомянутые допущения, я буду обязан это сделать. Теперь вы понимаете, для чего я так подробно расписывал вам Икса. Нельзя заклеймить мистера Рони, ни словом не обмолвившись об Иксе, а даже если и можно, Икс так или иначе все равно проявится. Доказательством этому – моя разгромленная оранжерея. Вы можете поехать ко мне домой и взглянуть на нее… Кстати, я забыл упомянуть еще об одной возможности.

Вульф бросил взгляд на нашего клиента:

– Вы, сэр, разумеется, можете прямо сейчас оплатить счет и отказаться от моих услуг. В этом случае ваша дочь, вероятно, сочтет мои обвинения в адрес мистера Рони столь же голословными, что и ваши, и решит… Но вот что именно она решит? Этого я сказать не могу. Вам лучше знать. Итак, хотите, чтобы я убрался отсюда?

Сперлинг сидел в кресле, поставив локоть на подлокотник, подперев подбородок костяшками пальцев и переводя взгляд с Гвен на Вульфа и обратно.

– Не сейчас, – тихо проговорил он. – Один вопрос… Что из рассказанного вами – безусловные факты?

– Каждое слово.

– Как зовут Икса?

– С этим придется подождать. Если мы все-таки ввяжемся в это дело и вы не раздумаете сотрудничать со мной, то я, естественно, назову его имя.

– Отлично, продолжайте.

Вульф опять обратился к Гвен:

– Попытка разоблачить Икса (а смысл нашего расследования в итоге сводится именно к этому) сопряжена с одной трудностью: нам не дано знать, когда мы с ним схлестнемся. Я в той или иной степени знаком примерно с тремя тысячами людей, живущих или работающих в Нью-Йорке, но среди них найдется не больше десятка таких, про кого я с уверенностью могу сказать, что они не имеют к деятельности Икса никакого отношения. Быть может, с ним не связан никто из моих знакомых, а может, и все. Если это покажется вам немыслимым, мисс Сперлинг, вспомните, что он плел свою паутину, когда вы еще лежали в колыбельке, и что он чрезвычайно умен.

Мне не сравниться с ним по размаху, сколько бы миллионов ваш отец ни вложил в это предприятие, но я должен превзойти его в недосягаемости, и я это сделаю. Я перееду в тайное убежище, о местонахождении которого будут знать лишь мистер Гудвин и, может быть, еще пара человек. Поверьте, это не причуда больного воображения, а печальная реальность: когда Икс догадается о моем намерении, а это случится совсем скоро, он обратит против меня всю мощь своей преступной организации. Он говорил мне по телефону, что восхищается мной, и я был польщен, но нынче мне придется за это заплатить. Икс поймет, что предстоит смертельный поединок; хотелось бы, чтоб он меня недооценивал, но увы!

Вульф медленно повел плечами:

– Я вовсе не жалуюсь… А даже если и так! Надеюсь, я его одолею, но кто знает, какой ценой? Возможно, это займет год, а может, пять или десять лет. – Он сделал нетерпеливый жест. – Я говорю не о вашем мистере Рони, этот не доставит мне хлопот. Очень скоро вы будете разговаривать с ним через решетку в тюремной комнате для посетителей, если, конечно, еще захотите его видеть. Но Икс никогда мне этого не простит, хотя, возможно, пожелает, чтобы я думал, будто он от меня отступился. Если я возьмусь за дело, придется довести его до конца. Нельзя заранее рассчитать, сколько на это потребуется времени. И денег – тоже. Я не настолько богат, к тому же потеряю возможность зарабатывать, следовательно, вашему отцу придется раскошеливаться и платить вперед. Поскольку я готов рисковать своим налаженным бытом, свободой и жизнью, было бы правильно ожидать, что он рискнет своим состоянием. Каковы бы ни были его возможности…

Тут Вульф прервал сам себя.

– Чего уж там! – насмешливо проговорил он. – Вы заслуживаете того, чтобы с вами говорили напрямик. Как я уже сказал, разделаться с мистером Рони – пара пустяков, дайте мне только время обосноваться в безопасном месте. Однако, надеюсь, я доходчиво объяснил, что представляет собой Икс. Ему сразу станет ясно, что без денег я не сумел бы ему противостоять, а когда выяснится, что до меня ему не добраться, он попытается перекрыть мне источник финансирования. Он перепробует много способов, прежде чем прибегнуть к насилию, – здравомыслия ему не занимать, он отдает себе отчет в том, что убийство – последнее из возможных средств. Кроме того, устранение столь видного человека, как ваш отец, – вещь крайне опасная; но если он сочтет эту меру необходимой, то, безусловно, решится и на нее. Я не…

– Эту часть можно пропустить, – перебил его Сперлинг. – Если моя дочь захочет подсчитать, во сколько обойдется ваша затея, – пожалуйста, но спасать мою жизнь я ей не позволю. Это мое личное дело.

Вульф посмотрел на него:

– Недавно вы просили, чтобы я продолжал. Что скажете теперь? Не желаете ли окончательно со мной расплатиться?

– Нет. Вы что-то говорили о самолюбии, но по этой части вам со мной не сравниться. Я остаюсь в игре.

– Послушай, Джим… – начала его жена, но ему даже не понадобилось ее обрывать – достаточно было взглянуть в ее сторону.

– В таком случае, – обратился Вульф к Гвен, – мы опять оказываемся перед выбором. Мы выяснили, что я не бросаю расследование, а ваш отец не отказывается от моих услуг. Значит, как я уже говорил, окончательное решение за вами. Вы получите доказательства, если настаиваете. Так что?

– Ты сказал, – обрушилась на меня Мэдлин, – что все это ради Гвен!

– Так и есть, – возразил я. – Тебе тоже стоит приехать к нам и посмотреть, что стало с оранжереей!

Гвен все так же глядела на Вульфа, но уже без прежнего упрямства – она словно стремилась увидеть его насквозь.

– Я уже говорил, – сказал ей Вульф, – во что обойдутся доказательства, которых вы требовали, мне и вашим близким. Думаю, надо упомянуть и о том, во что они станут еще одному человеку – мистеру Рони. Его надолго упрячут за решетку. Возможно, это отразится на вашем решении. Если у вас есть хоть малейшее подозрение, что для этого потребуется подтасовывать факты, откажитесь от расследования. Он настоящий негодяй. Я бы не стал пускаться в крайности и называть его ничтожным, склизким, жалким червяком, и все же он презренное создание. Вашей сестре кажется, что я хватил через край, но интересно, каким еще образом я должен был это преподнести? Неужто надо было просто намекнуть, что он, быть может, не совсем вас достоин? Но этого я не знаю, потому что не знаю вас. Зато я знаю, что относительно него был прав, и докажу это, если вы мне прикажете.

Гвен встала с места. Она перестала смотреть на Вульфа – впервые с тех пор, как окинула меня растерянным взглядом, – и обвела глазами родных.

– Я дам ответ перед сном, – твердо произнесла она и вышла из комнаты.

Глава восьмая

Спустя четыре с лишним часа, в девять вечера, Вульф зевнул так широко, что я даже испугался.

Мы с ним сидели в той самой комнате, где я спал в субботу (если можно назвать сном то, что творит с вами убойная доза снотворного). Сразу после того, как Гвен своим уходом закрыла совещание в библиотеке, Вульф поинтересовался, где он может чуточку вздремнуть, и миссис Сперлинг предложила эту спальню. Когда я проводил его туда, он прямиком направился к одной из полутораспальных кроватей, проверил ее на прочность, стащил покрывало, снял пиджак, жилет и ботинки, лег и уже через три минуты храпел так, что его было слышно в Китае. Я снял покрывало с другой кровати, взял лежавшее под ним одеяло, укрыл Вульфа и вышел, борясь с искушением тут же последовать его примеру.

В семь часов нас позвали обедать, и мне пришлось выполнять обязанности посыльного, чтобы уведомить миссис Сперлинг, что в силу сложившихся обстоятельств мы с мистером Вульфом предпочли бы перекусить сэндвичами у себя наверху или вообще не обедать. Было приятно видеть, какое облегчение немедленно отразилось на ее лице. Но даже в столь критический момент она не посрамила себя как хозяйка: вместо сэндвичей нам принесли студень, оливки с кружочками огурца, горячий ростбиф, три вида овощей, салат из латука и помидоров, холодный ореховый пудинг и полный кофейник – так, ничего особенного, но все вполне съедобное. Вульф без лишних слов расправился со своей порцией, за исключением студня, который он ненавидел, и салатной заправки, попробовав которую поморщился.

Я бы нисколько не удивился, вели он мне сразу после совещания в библиотеке отвезти его домой, но он остался, и это тоже меня не удивило. Представление, разыгранное им перед Сперлингами, в сущности, не было представлением. Он вовсе не притворялся, и мне также было не до шуток. А коли так, нечего было удивляться, что Вульф хотел узнать о решении Гвен как можно скорее; к тому же он мог понадобиться, пожелай она что-то уточнить или поставить дополнительные условия. Мало того, если бы Гвен дала отбой, он вряд ли тут же поспешил бы домой. Надо было уладить со Сперлингом уйму разных вопросов, а когда мы все-таки покинули бы Стоуни-Эйкрз, то направились бы вовсе не к себе на Тридцать пятую улицу, а шмыгнули бы в какую-нибудь лисью нору.