Чарлз Тодд - Дар мертвеца Страница 13

— За ребенка представители закона не отвечают, — сказал Ратлидж, вспомнив о леди Мод Грей. Интересно, признала бы она внебрачного ребенка своей дочери? Правда, леди Мод наотрез отказывается верить в то, что ее дочь умерла. На свете случались и более странные вещи. Почувствовав на себе пристальный взгляд Мораг, он обернулся. Старуха покачала головой, словно ей было все равно, что он ответит, но Ратлидж понял — она разочарована. То же самое испытывал и Хэмиш. По-прежнему имея в виду леди Мод, Ратлидж спросил: — По какой причине Оливер связал молодую женщину из Данкаррика с трупом, обнаруженным в Гленко? Кроме всего прочего, два этих места расположены совсем не рядом!

Маккинстри, которому гораздо проще было отвечать на прямые вопросы, чем разбираться в своих чувствах, немного успокоился.

— Как только стало ясно, что мальчик не может быть ее сыном, мы начали разыскивать его мать. Разослали запросы в Глазго и Эдинбург, даже в Англию посылали. Парнишке скоро исполнится три года, мы не ожидали, что все окажется просто. Инспектор Оливер считал, что нужно вести поиски там, где жила обвиняемая до того, как переехала жить в Данкаррик, — след привел нас в горную долину. В прошлом году там нашли человеческие останки — женские кости. Их так и не опознали. — Маккинстри помолчал, глядя в чашку, а потом вскинул голову и посмотрел Ратлиджу в глаза. — Полиция Гленко почти уверена, что их не было там в марте шестнадцатого года, когда они обшаривали всю долину в поисках старого пастуха, который выжил из ума и пропал. А местные уверяют, что несчастная, скорее всего, оказалась там в конце лета или в начале осени — весной пастухи, перегоняющие овец, наверняка обратили бы внимание на воронов. Мы сообщили им то, что нам известно. И вдруг с нами связался инспектор из Ментона, его интересовали подробности. Жители Данкаррика сразу поверили в эту версию. И инспектор Оливер не считает нужным подвергать ее сомнению… — Он замолчал. Внезапно ему стало не по себе.

Ратлидж решил не торопить молодого констебля. Немного успокоившись, Маккинстри продолжил:

— Как бы там ни было, и полиция, и прокурор-фискал приняли за версию, что матерью мальчика была пропавшая без вести Элинор Грей, которая скончалась в Гленко при подозрительных обстоятельствах. Она была примерно такого же роста, что и… покойная, да и время совпадает. Если она весной поссорилась с матерью, а потом доносила ребенка до положенного срока, родить она должна была в конце лета. Тогда парнишка и родился. Инспектор Оливер получил и другие ответы на свои запросы, но ни один не сходился. — Маккинстри глубоко вздохнул. Хотя в глубине души он был убежден в невиновности Фионы, он понимал, что в доказательствах есть неопровержимая логика.

— Даже если вести дело поручат мне, не понимаю, как я найду то, чего не нашли вы, — возразил Ратлидж. Ему стало ясно, что сам Маккинстри необъективен. Интересно, подумал он, какие отношения связывают молодого констебля с обвиняемой.

— А вы подскажите, — взмолился Маккинстри, — как доказать, что она никому не причиняла вреда! Как пресечь злобные слухи до того, как дело дойдет до суда! Не хочется думать, что она пойдет на виселицу из-за моей ошибки! Но боюсь, случится самое худшее. И я не могу этому помешать!

Как только Маккинстри ушел, Ратлидж сказал Мораг:

— Напрасно он сюда приезжал. Он неправильно поступил. Он услышал, как по лестнице легко сбегает Тревор и свистом подзывает к себе собак. С его приездом крестный явно оживился.

— А что в этом плохого? — Мораг потянулась за сковородкой. — Алистер — парень честный и хочет исполнить свой долг. Или я должна была прогнать его, даже не дав высказаться? Ведь я доверяю твоим суждениям и считаю тебя справедливым!

— Понимаешь… я не веду то дело. Его ведет инспектор Оливер. А меня Маккинстри не знает. Я мог бы создать ему неприятности, доложить, что он обратился ко мне через голову непосредственного начальника. Или, еще хуже, потребовать, чтобы на него наложили взыскание за то, что он пытался повлиять на мои поступки. — Уж Боулс именно так и поступил бы… Неожиданно в голову Ратлиджу пришла еще одна мысль: — А тот ребенок не может быть его?

— Он тоже воевал во Франции. Кстати, он тебя знает. Встречался с тобой на перевязочном пункте или в госпитале… Его тогда ранило в ногу. По его словам, он не встречал в жизни таких храбрецов, как ты. Ты тогда только что доставил в госпиталь троих солдат, отравленных газами, их приняли за мертвых и бросили возле немецких позиций… Ты каким-то образом нашел их и вытащил. Тогда Алистер рад был, что пожал тебе руку.

По коридору шагал Тревор и разговаривал с собаками. Большая кухня вдруг показалась Ратлиджу маленькой, тесной и душной. Хэмиш, оживившись, повысил голос, он как будто стоял совсем рядом. Ратлидж почти забыл тот день на перевязочном пункте и, конечно, не помнил лица солдата, лежащего на носилках и пожавшего ему руку. Ему тоже обработали и вычистили рану на запястье, Ратлидж совсем не чувствовал боли. Это случилось вскоре после гибели Хэмиша, тогда Ратлидж часто сознательно рисковал. Он хотел умереть. Его вела не смелость, а отчаяние — что угодно, лишь бы замолчал голос в голове. Лучше уж смерть!

Мораг что-то говорила, но он не слышал ее слов. Тревор поздоровался с ним, собаки запрыгали у его ног.

— Иен, что с тобой? — спросил крестный.

Ратлидж тряхнул головой:

— Все хорошо. Мораг рассказывала о своем родственнике. Ее рассказ навеял воспоминания, только и всего. — Обернувшись к Мораг, он признался: — Очень жаль, но я его совершенно не помню.

Позже, идя с Тревором к ручью, Ратлидж снова задумался о Маккинстри. Молодой полицейский связывал с ним последние надежды. Он хотел, чтобы Ратлидж пообещал: если дело поручат ему, он постарается рассмотреть его объективно и не позволит чужим суждениям влиять на ход своих мыслей.

Но при чем здесь он? То, что произошло в Данкаррике, его никак не касается. Он закончил свои дела с леди Мод, а остальным пусть занимается суд. Он не хотел задерживаться в Шотландии.

Утром в понедельник Ратлидж позвонил в Лондон из кабинета Дэвида Тревора.

Боулс, которого позвали к аппарату, отрывисто спросил:

— Ратлидж, это вы?

— Да. — Он вкратце описал свою беседу с леди Мод и под конец резюмировал: — Сейчас трудно что-либо утверждать наверняка. Мне показалось, что она не знает, где находится ее дочь. Вполне возможно, что она проходит обучение в какой-нибудь клинике при медицинской школе…

— Мне уже принесли списки студентов. Среди желающих стать врачом Элинор Грей нет.

— Возможно, она поступила на курс под другой фамилией…

— Да-да, я все понимаю, но ни один человек не соответствует тем приметам, какие вы дали сержанту Оуэнсу. По-моему, в чем бы ни состояла причина ссоры, молодая женщина уехала из дома вовсе не ради того, чтобы посвятить свою жизнь медицине. Возможно, она не сказала матери правды. — Боулс помолчал. — Зато мы тут кое-что выяснили про Элинор Грей. Она была суфражисткой. Независимой девицей, ее несколько раз арестовывали за то, что она приковывала себя к изгородям и устраивала публичные демонстрации. По-моему, такая молодая особа рано или поздно попадет в беду. Сержант Гибсон ее вспомнил, он видел ее еще до войны. По его словам, еще тогда у нее были неприятности с полицией. Может быть, с тех пор она переменилась… Или умерла. — Боулс глубоко вздохнул, демонстрируя, что намерен сменить тему. — Леди Мод нам звонила. Вы должны поехать в Шотландию и выяснить все, что только можно, насчет того трупа. Леди Мод особенно просила, чтобы дело поручили вам, а ее семью не примешивали, чтобы не распространяли слухов о ее дочери ни на публике, ни частным образом до тех пор, пока вы не будете совершенно уверены, что труп принадлежит Элинор Грей. Что вы ей наговорили, черт побери?

Глава 7

В то же утро в десять часов Ратлидж расспросил Тревора, как ему доехать до Данкаррика, взял приготовленный Мораг большой пакет с бутербродами, сел в машину и отправился на юго-запад, к Джедборо и Твидсдейлу. Солнце то проглядывало, то снова пряталось за облаками, пару раз он попадал под ливень, после дождя пахло влажной землей. Когда выходило солнце, на холмы ложились длинные тени, они то исчезали, то появлялись вновь, как по волшебству, когда облака меняли свое расположение на небе. В Шотландии небо всегда казалось больше, чем в Англии, оно было другим. Просторным и пустым, как будто Бог на время куда-то вышел.

Ратлидж приехал в Шотландию на выходные, которые обещал провести с крестным, а теперь его здесь удерживал долг. Им овладело предчувствие чего-то дурного, стало не по себе, развеялось спокойствие, обретенное на валу Адриана. И Хэмиш, обитавший на своем привычном месте, за спиной Ратлиджа, так же как и он, волновался из-за того, какой оборот приняли события. Ратлидж слышал его голос так отчетливо, как будто сзади в самом деле сидел пассажир. Он ругался и упрямо отказывался смириться с переменой в их планах.