Призрачная охота - Буало-Нарсежак Страница 13

Фомбье почувствовал в тоне Ле Биана едва уловимую агрессивность. Кассир стоял посреди кабинета. Сесть отказался — жест весьма красноречивый.

— Но нам должен четыреста пятьдесят тысяч франков Беллек, — возразил Фомбье, — и потом, я жду большого поступления из Парижа. К концу недели у нас будет миллион.

— Беллек не заплатит, — заметил Ле Биан. — Он два месяца придумывает разные отговорки, а сегодня уже первое…

— Знаю! — резко оборвал его Фомбье.

Первое июня! Все вокруг упорно напоминают ему об этой дате. Он даже подумал, стоит ли возвращаться вечером в «Мениль». И вообще стоит ли туда возвращаться?!

Бросить бы все! И исчезнуть! Уехать за границу. Есть еще страны, где не разучившийся воевать офицер может жить так, как он того заслуживает.

Но нет! Фомбье не привык отступать перед трудностями. Он добудет проклятый миллион, черт побери! Вот где сегодня его поле боя! Ну, не бой, так драчка! Все равно, если он не способен выйти победителем, остается только…

Ле Биан ждал, стоя чуть ли не по стойке «смирно». Его поведение становилось вызывающим.

— Сядьте, Ле Биан… Я приказываю.

— Пожалуйста.

Он с обиженным видом неловко сел на край стула.

Проклятие! Что с ними со всеми? Денизо, внешне добрый папочка, был в двадцать раз суровей, чем он, Фомбье. Ни за что ни про что мог выставить рабочего за дверь. И при этом никто не осуждал его, все его любили. Действительно любили. Когда его хоронили… О Господи! Хватит! Хватит!

— Я позвоню в банк, — сказал Фомбье.

Ле Биан усмехнулся. Он был настроен скептически. В банк!.. Но, в конце концов, попробовать можно.

— Вы видели список заказов Пульдю? — спросил он. — Пульдю, как вы знаете, наш лучший агент по сбыту. Район, где он работал, Сен-Брие — Сен-Мало, всегда делал у нас большие закупки…

— И что же?

— Сами поглядите… Убедитесь… Реализация снизилась на шестьдесят процентов по сравнению…

— Хорошо! Достаточно!

Начнет сейчас вспоминать. Вечные сравнения! Неужели никто не понимает, не отдает себе отчета… Фомбье днем и ночью трудится, чтобы спасти фабрику. И ни в чем никого не упрекает. Старается быть с людьми справедливым. Справедливым!.. Непростительный промах!

Ле Биан воспользовался моментом и тихо произнес, уставившись на испачканные чернилами руки:

— Пора продавать фабрику. Чем дольше будете ждать, тем больше потеряете!

Кретин! Можно подумать, не знает, что фабрика принадлежит госпоже Фомбье… Продавать! Фомбье улыбнулся с горькой иронией.

— Фирма Каркуэ представила вексель, — добавил Ле Биан.

— Убирайтесь! — рявкнул Фомбье. — Ей-богу, вам все это доставляет удовольствие!

— Как скажете.

Подлецы! Негодяи! Фомбье, сжав кулаки, вышагивал по кабинету. Негодяи! Словно сговорились против него. И стараются перекрыть все пути. А всего-то и нужен несчастный миллион, даже меньше!..

Он вновь перебрал в уме препятствия, которые ему доводилось в жизни преодолевать. Невезение! Сорок лет невезения! Потерянное детство! Неудавшаяся карьера! Неудачная любовь! Потратить столько сил, столько энергии, чтобы оказаться у разбитого корыта!

В банк звонить бесполезно. Бесполезно просить, упрашивать… умолять!.. И даже с Анжелой бесполезно сегодня разговаривать. Как же, первое июня!..

Фомбье вышел, хлопнув дверью, торопливо пробежал через холл, где на застекленных стеллажах стояли старые образцы продукции, которые некогда составляли славу предприятия, а сейчас, потускневшие и холодные, превратились в музейные экспонаты.

На улице он заколебался. Семь часов! По набережной Оде в закатном свете спокойно шли прохожие. К гостинице «Эпе» медленно подкатывали американские автомобили. Куда-то торопился посыльный. Он был одет в горделиво алую униформу. Пальцы Фомбье сами собой принялись месить воображаемую глину, послушную наконец его желаниям. Он прошелся, оперся на металлическую ограду набережной. Синяя вода, городские скверы в цветах, изумрудная зелень, хромированно-лакированное сверкание шикарных автомобилей — все говорило о достатке, об успехе! И продержаться-то нужно каких-нибудь несколько месяцев!

Его «симка» была припаркована за «крайслером». Он вздохнул, отпустил тормоз. И увидел в зеркале свое лицо, на котором ясно читалась тоска одиночества — ее разглядела тогда Симона… Сколько уже прошло? Недели две. А он все не мог себе простить, что был застигнут врасплох, словно голым предстал перед нею. Перед единственной женщиной, которой он хотел казаться сильным!

Фомбье машинально проехал по мосту, направляясь в «Мениль». Анжела, Клодетта, Симона… Какая игра судьбы! Если бы первой он повстречал Симону… Впрочем, не очутись этот молодой человек, Сильвен, на берегу в тот самый момент, когда Клодетта…

Но разве можно изменить то, что написано на роду? Интересно, а те счастливцы, которых в книгах высокопарно называют «Великими деятелями», неужели и они никогда не пошевелили пальцем, чтобы склонить судьбу на свою сторону?

Фомбье обогнал тяжелый, нагруженный чемоданами «рено» и замедлил ход. Ох и доставалось от него бедной «симке» в черные дни! У ограды стояли зеваки и любовались башней «Мениля». Идиоты! Фомбье посигналил, появился Франсуа с огромным пучком латука в руке.

— Добрый вечер, хозяин. Все в порядке?

Фомбье не нашелся, что ответить на этот пустой вопрос. Он проехал к крыльцу, даже не взглянув на слугу, не видя изобилия цветов вдоль дорожки, пробежал через вестибюль, не посмотрев, как обычно, на ходу в зеркало, отразившее его высокий стройный силуэт. Только бы Анжела оказалась одна! Лучше сказать ей сразу… пока не остыл!

Не повезло! Анжела беседовала с Симоной в маленькой сине-золотой гостиной. На террасе Сильвен, наклонив голову к плечу, немного отступя от мольберта и вытянув руку, что-то поправлял на полотне. Блистательный полдень переходил в вечерний покой, но Фомбье знал, что тревога вернется в «Мениль», как только наступит ночь. Симона шила. Он видел ее профиль на фоне слегка колышущейся зелени. Очаровательна! Просто очаровательна! Уже не юная… С определенным жизненным опытом… Много повидавшая, как и он… Фомбье припомнил некоторые невольно выдававшие ее движения, снова увидел, как сжимаются ее кулаки, услышал, как внезапно садится голос… Но какое умение владеть собой! Настоящая женщина… Вот невезение!

Никто не заметил его приближения. Он плохо слышал, о чем говорили дамы за стеклянной дверью. Зато через открытое с террасы в холл окно до него доносилось каждое слово Сильвена. Невидимая Клодетта, вероятно, сидела на обычном месте.

— Еще пять минут! — умолял Сильвен. — Думаете, я не устал?

Забавный диалог! Сильвен словно обращался к портрету Клодетты. Улыбался ему, ласкал его кончиком кисти, замирал на секунду с поднятой рукой, словно стараясь получше расслышать неуловимые признания неоконченного полотна. Театр теней!.. Губы Симоны шевелились, потом губы Анжелы… Сильвен беседовал с призраком… И Фомбье, переводившему взгляд с застекленной двери к окну и обратно, казалось, что он умер, изгнан из мира живых и его бестелесное присутствие не потревожит больше обитателей виллы «Мениль».