Агата Кристи - Изумруд раджи (сборник) Страница 14

– Знаю. Но не могу. Мне нужно кое-кого увидеть. Да и чего ради повторяться? Полиция нас трепала без всякой жалости. Я сыт по горло. – И он вышел, хлопнув дверью.

Марта гладила белье. Она прервала свое занятие, держа утюг на весу. Сэр Эдвард закрыл за собой дверь.

– Мисс Магдален Воган просила меня помочь, – сказал он. – Могу я задать вам несколько вопросов?

Она внимательно посмотрела на него:

– Я знаю, что вы предполагаете, сэр. Но они не виноваты. Таких милых людей поискать на белом свете.

– Я в этом не сомневаюсь. Но этого недостаточно, чтобы их оправдать.

– Конечно, нет, сэр. Таковы уж у нас законы. Но факт, что никто из них не мог этого сделать так, чтобы я не знала.

– Но...

– Поверьте, я знаю, что говорю, сэр. Вот прислушайтесь. – Над их головами скрипнул паркет. – Это лестница. Она всегда скрипит, когда по ней поднимаются или спускаются, как бы осторожно человек ни шел. Миссис Крэбтри была в кровати. Мистер Крэбтри занимался марками. Мисс Магдален шила на машинке. Если бы хоть один из них спустился вниз, я бы слышала. Но этого не было. Нет, не было.

Ее уверенность подействовала на адвоката. «Хороший свидетель защиты», – подумал он, а вслух сказал:

– Вы могли и не обратить внимания.

– Нет. Я всегда слышу, даже не отдавая себе отчета.

– Вы сказали только о троих. А четвертый? Мистер Мэттью тоже был наверху?

– Нет, здесь рядом, в маленьком кабинете. Он печатал на машинке. Отсюда очень хорошо слышна машинка. Он не останавливался ни на минуту, сэр, я клянусь в этом. Это даже действовало на нервы.

Сэр Эдвард вздохнул, помолчал, а потом продолжил:

– Значит, это вы нашли вашу хозяйку?

– Да, сэр. Ее волосы были залиты кровью.

– Вы уверены, что никто из посторонних не входил в дом?

– Как мог кто-нибудь войти, чтобы я не знала? Дверь только одна, звонок выходит сюда. – Она смотрела прямо в глаза адвокату.

– Вы были очень привязаны к мисс Крэбтри?

Глаза ее засветились непритворной нежностью.

– О да, сэр! Мисс Крэбтри... ну, теперь можно сказать: когда я была молода, сэр, со мной случилась беда. Мисс Крэбтри не бросила меня, она приняла меня к себе на службу снова... потом. Я дала бы разрезать себя на кусочки ради нее, сэр.

Сэр Эдвард за свою долгую жизнь научился различать все оттенки правды. Марта говорила искренне, в этом не было сомнения.

– Значит, никто не приходил?

– Никто не мог, сэр.

– А если мисс Крэбтри ждала кого-то и сама открыла дверь?..

Марта молчала и выглядела невероятно обезоруженной.

– Это, вы полагаете, возможно? – настаивал сэр Эдвард.

– Да, но малоправдоподобно. Я...

Она не могла отрицать, хотя и пыталась это сделать. Но зачем? Она наверняка что-то знала. Четверо в доме. Не хочет ли Марта защитить виновного? Однако она глубоко честна, адвокат был уверен в этом.

– Мисс Крэбтри могла это сделать, – продолжал он, не спуская глаз с Марты. – Окно ее гостиной выходит на улицу. Она могла увидеть того, кого ждала, и тихо впустить его. Может, она не хотела, чтобы кто-нибудь знал об этом.

Марта выглядела совсем растерянной.

– Да, сэр, может быть, вы и правы, – согласилась она неохотно. – Я об этом не подумала. Да, так могло быть. Вполне.

– Вы, как мне кажется, последняя видели ее живой?

– Да. Я убрала со стола в гостиной после чая, потом пришла к ней представить список моих расходов и отдать сдачу.

– Она давала вам пятифунтовый банкнот?

– Пять фунтов? – переспросила весьма шокированная этим вопросом Марта. – Я никогда столько не тратила.

– Где ваша хозяйка держала деньги?

– Не знаю. Кажется, при себе... в черной бархатной сумочке. Она, возможно, запирала ее в ящик в своей спальне. Она любила запирать все, но часто теряла ключи.

– Вы не знаете, сколько денег у нее было дома... в пятифунтовых банкнотах, я хочу сказать?

– Нет, сэр.

– Она в тот день не дала вам понять заранее, что ждет кого-то?

– Нет, сэр.

– Вы в этом уверены? Что она вам говорила, повторите, пожалуйста, слово в слово.

Марта задумалась.

– Ну, она сказала, что мясник – вор и мошенник; что у нее вышла лишняя четвертушка чая; что миссис Крэбтри глупая – не любит маргарин; что монета в шесть пенсов, которую я ей отдала, ей не нравится, потому что она из новых, с дубовыми листьями. Она решила, что монета фальшивая, и мне стоило большого труда убедить ее в том, что это не так. Еще она сказала, что рыбник продал мне пикшу вместо мерлана и что нужно сказать ему об этом, нужно поставить его на место. А я это уже сделала... ну вот, пожалуй, и все.

Рассказ Марты давал более четкое представление об умершей, нежели самые лучшие описания, какие приходилось читать сэру Эдварду.

– Ваша хозяйка была требовательной, как я вижу, ей трудно было угодить, – сказал нейтральным тоном адвокат.

– Она была довольно расчетлива, но ведь она, бедняжка, почти никогда не выходила, вот и развлекалась, как могла. Она была мелочна и придирчива, но сердце у нее было золотое. Она никогда не отпускала нищего, не дав ему нескольких пенсов. Может, она и предъявляла чрезмерные претензии, но что касается благотворительности, так она была очень милосердной.

– После ее смерти остался по крайней мере хоть один человек, который пожалеет о ней?

– Вы хотите сказать... Ну, все, в сущности, очень любили ее. Все! Они, правда, все вцеплялись друг другу в шиньоны, но это ведь ничего не означает... на самом деле.

Скрип паркета на лестнице заставил адвоката выпрямиться.

– Это спускается мисс Магдален.

– Откуда вы знаете? – резко спросил сэр Эдвард.

Старуха покраснела.

– Я знаю ее шаги, – пробормотала она.

Адвокат быстро вышел из кухни. Внизу лестницы показалась Магдален. Она подняла на него полный надежды взгляд.

– Я не очень-то продвинулся, – ответил он на ее немой вопрос. – Ваша тетушка, скажите... получала ли какое-нибудь письмо в день смерти?

– Они все тут. Полиция их изучала.

Она проводила его в большую гостиную и достала из ящика старомодную черную бархатную сумку с серебряной застежкой.

– Вот... В ней тетя Лили хранила все, что было в тот день!

Адвокат поблагодарил и вытряхнул содержимое на стол.

Мелкие деньги, два пряника, три вырезки из газет, «Жалоба безработного» – дрянное стихотворение, напечатанное на клочке грубой бумаги, старый календарь, камфара, две пары очков и три письма: одно – подписанное «Кузина Люси», другое – счет за ремонт часов, третье – просьба о финансовой помощи от какого-то благотворительного заведения.

Сэр Эдвард все тщательно осмотрел и, сложив в сумку, со вздохом вернул Магдален:

– Спасибо. Не думаю, чтобы из этой корреспонденции можно было извлечь что-то путное.

Вставая, он заметил, что из окна гостиной покойной тетушки прекрасно видно крыльцо.

– Вы уже уходите? – спросила девушка.

– Да.

– Но... но, как вы полагаете, все будет хорошо?

– Тот, кто имеет отношение к правосудию, остерегается принимать опрометчивые решения, – торжественно заявил адвокат.

Задумавшись, сэр Эдвард шел по улице. Теперь он располагал всеми условиями задачи, но решение по-прежнему не приходило. Чего-то не хватало, может быть, какой-то незначительной детали, которая позволила бы соединить все части головоломки в единое целое.

Вдруг кто-то дотронулся до плеча адвоката, заставив вздрогнуть. Это был Мэттью Воган, запыхавшийся и, видимо, бегом догонявший его.

– Приношу вам свои извинения, сэр. Я вел себя бестактно – у меня скверный характер. Это поистине благородно с вашей стороны – ломать себе голову над нашим делом. Прошу вас, допросите меня. Если я смогу хоть чем-нибудь...

Сэр Эдвард вдруг выпрямился, глядя на другую сторону улицы, по которой шел какой-то молодой человек.

Мэттью несколько обескураженно повторил:

– Если я смогу вам помочь...

– Вы уже это сделали, мой мальчик! Достаточно того, что вы остановили меня именно на этом месте и заставили тем самым обратить внимание на одну вещь: не будь вас, я прошел бы мимо. – Он показал пальцем на маленький ресторанчик на противоположной стороне.

– Вы имеете в виду «Две дюжины дроздов»? – спросил Мэттью с недоумением.

– Да, именно это.

– Странное название, но кормят там, кажется, неплохо.

– Пробовать не буду, – сказал сэр Эдвард. – Но хоть мое детство прошло очень давно, я хорошо помню песенки, которые мне пела моя няня. Одна из них называлась: «Песенка за шесть пенсов».

За песню полный ржи карманНасыпать я готов.Кондитер раз запек в пирогДве дюжины дроздов.

Остальное нас сейчас не интересует. – Сэр Эдвард резко повернулся.

– Куда вы? – удивленно спросил молодой человек.

– Возвращаюсь в ваш дом, мой мальчик.

Они шли молча. Мэттью не сводил с адвоката удивленных глаз.

Войдя в гостиную, сэр Эдвард открыл ящик стола, достал черную бархатную сумочку и пристально посмотрел на Мэттью. Молодой человек понял это как знак и неохотно вышел.