Анна Грин - Кто убийца? Страница 14

Поскольку я не хотел строить каких-либо предположений, не имея под рукой достоверных фактов, то отложил газету в сторону и решил пока больше об этом не думать. Но решение легче принять, чем выполнить, — разве можно запретить своим мыслям возвращаться к тому, что в данную минуту интересует тебя больше всего? Целое утро я провел в глубоких размышлениях и, наконец, пришел к такому заключению: необходимо или найти Джен, или заставить мисс Элеонору объяснить, каким образом у нее очутился ключ от библиотеки.

В два часа я вышел из своей конторы с намерением попасть к началу заседания в дом Левенворта, но меня задержали, так что я опоздал и приехал на место уже тогда, когда присяжные вынесли решение. Я был очень огорчен этим, ведь таким образом я лишился возможности увидеться с мисс Элеонорой. От Харвелла я узнал, что присяжные пришли к следующему заключению: «Смерть произошла от выстрела, произведенного неизвестным лицом».

Это принесло мне огромное облегчение — я опасался, что присяжные могут вынести заключение не в пользу сестер Левенворт. Но меня несколько обеспокоило, что Грайс и его люди покинули дом сразу же после заседания. Знаменитый сыщик был не так прост, чтобы оставить нераскрытым подобное преступление, следовательно, он ушел из каких-то особых соображений. Я решил немедленно отправиться к нему и вызвать его на откровенный разговор, но в эту минуту мое внимание привлекло оживленное движение в доме, расположенном напротив дома Левенвортов, за окнами нижнего этажа. Вглядевшись пристальнее, за одной из занавесок я совершенно ясно различил лицо Фоббса.

Этот факт, доказывавший, что мое предположение относительно Грайса было совершенно правильным, глубоко меня расстроил, поскольку мне было бесконечно жаль Элеонору, которой теперь в одиночку приходилось вести борьбу с враждебными ей силами.

Я поехал к себе домой, где в качестве заместителя мистера Виллея написал мисс Элеоноре записку. В ней я напоминал, что всегда к ее услугам и что меня можно застать дома ежедневно по вечерам, между шестью и восемью часами. Затем я отправился в тот дом, где накануне оставил мисс Мэри. Меня провели в длинную узкую гостиную. В скором времени появилась и сама Мэри.

– Я уж думала, что вы обо мне забыли! — воскликнула она, увидев меня. — Расскажите, что нового произошло?

– Засвидетельствован факт убийства…

Она молчала, но в глазах ее отражалось нетерпение.

– Совершенного неизвестным лицом, — докончил я.

Вздох облегчения невольно вырвался из ее груди.

– Теперь все разошлись по домам? — спросила Мэри.

– Да, в вашем доме не осталось посторонних.

– Значит, пока нам нечего больше опасаться?

– Я не хотел бы ни обидеть, ни огорчить вас, — проговорил я, — но мне кажется, что вы выполнили бы свой долг, если бы сегодня же вечером вернулись к себе домой.

– Почему? — воскликнула девушка удивленно. — Разве это так необходимо? Неужели вы не понимаете, что я не могу жить под одной кровлей с Элеонорой?

– Я этого не знаю и вовсе не хочу знать. Она ваша кузина, вы воспитывались вместе, как две сестры, поэтому ваша обязанность оказать ей поддержку в трудную минуту. Вы, наверно, согласитесь со мной, если спокойно поразмыслите над этим…

– В настоящее время я не способна спокойно размышлять над чем бы то ни было.

Но не успел я ответить на эти слова, как Мэри заметно смягчилась и совершенно другим тоном спросила, действительно ли я нахожу необходимым ее возвращение в дом дяди.

– Да, я считаю это необходимым, — подтвердил я.

Сначала Мэри даже будто готова была уступить, потом вдруг залилась слезами и объявила, что не в состоянии этого сделать и с моей стороны жестоко ее так мучить.

– Прошу прощения, — сказал я холодно, — вероятно, я действительно зашел слишком далеко. Даю слово, что это больше не повторится, к тому же у вас наверняка много друзей, которые могут дать вам совет.

– Друзья, о которых вы говорите, — возразила Мэри, — будут только льстить мне и потакать во всем. Вы единственный говорите прямо и откровенно, что я должна делать.

– Простите, — заметил я, — с моей стороны это была только просьба, не больше.

Мэри начала встревоженно прохаживаться взад-вперед по комнате, а затем проговорила взволнованно:

– Вы не знаете, о чем просите. Мне кажется, я задохнусь в этом доме… Почему Элеонора не может приехать сюда? Миссис Гилберт охотно приютит ее у себя, и мы сможем устроиться так, что вовсе не будем видеться.

– Вы забываете, что у вас есть еще и другие обязанности. Завтра будут хоронить вашего дядю.

– Ах да… бедный дядя!

– Вы хозяйка в доме, — продолжал я. — Позаботьтесь же о том, чтобы достойно был отдан последний долг тому, кто всю жизнь заботился о вас.

– Да, вы правы, я постараюсь заслужить ваше одобрение и вернусь к своей кузине, как вы этого желаете, мистер Рэймонд.

– Скажите мне, найдет ли ваша кузина в вас поддержку и утешение? — спросил я, протягивая ей руку.

– Я постараюсь исполнить свой долг, — сказала она нерешительно.

Когда я вышел на улицу и уже собирался сесть в омнибус, то заметил, что на тротуаре стоит какой-то господин, который не спускает с меня глаз и, очевидно, следит за мной. Я подошел к незнакомцу и спросил, не напоминаю ли я ему кого-нибудь из его знакомых, что он так пристально меня разглядывает.

– Нет, — сухо ответил тот.

Наружность этого господина была такова, что невольно бросалась в глаза; по-видимому, он принадлежал к высшему обществу, был очень красив собой и имел в высшей степени изящные манеры.

«Он не может иметь ничего общего с тайной полицией, — подумал я. — Вряд ли он меня знает, и интересоваться мной ему также не с чего. Во всяком случае я его запомню».

В тот же вечер, часов около восьми, я получил записку от мисс Элеоноры, принес ее Томас. «Приходите, приходите скорее! Я…» — вот и все, что в ней было написано, а затем перо, очевидно, выпало из ее дрожащей руки.

Глава XII

Элеонора

Дверь открыла Молли.

– Мисс Элеонора примет вас в гостиной, — сказала она, впуская меня в переднюю.

Я быстро направился в указанную комнату, мучимый каким-то неясным страхом. Подойдя к двери в гостиную, я прислушался: все было тихо. Я медленно открыл дверь и осторожно отодвинул тяжелую портьеру. Элеонора сидела при свете газовой лампы, которая слабо освещала комнату. Она была бледна, как мраморная Психея, стоявшая за ней в нише, и так же прекрасна и неподвижна, как она. Бедная девушка, казалось, не замечала ничего вокруг — она была охвачена горем.

Ошеломленный представившимся мне зрелищем, я стоял неподвижно, не зная, войти ли мне или удалиться, как вдруг неподвижная фигура в кресле зашевелилась. Элеонора вздрогнула и, увидев меня, быстро направилась мне навстречу.

– Мисс Левенворт! — воскликнул я, и звук моего голоса испугал меня самого.

Она остановилась и закрыла лицо руками.

– Что случилось? — спросил я.

Девушка беспомощно опустила руки и проговорила едва слышно:

– Как? Вы не знаете? Теперь уже открыто начинают высказывать подозрения, что я…

Она не могла продолжать и лишь протянула мне газету, которую подняла с пола, прошептав:

– Читайте сами.

Мне было достаточно одного взгляда на газету, чтобы убедиться в том, что худшие мои предчувствия сбылись; на первой полосе крупными буквами было напечатано:

СМЕРТЬ ЛЕВЕНВОРТА

Новые подробности загадочного происшествия. — Один из членов семьи покойного находится под сильным подозрением. — Прошлое мисс Элеоноры Левенворт.

Я был готов к этому, я ждал чего-то подобного, и все-таки газета невольно выпала у меня из рук. Я стоял и не смел взглянуть на девушку, хотя жаждал этого всей душой.

– Что это значит? — пробормотала она. — Что все это значит?

Я лишь покачал головой — говорить не мог.

– Меня смеют обвинять? Меня?! — воскликнула она. — Меня, которая была бы готова пожертвовать жизнью, только бы спасти его! Это не просто позор, это острый нож, который они вонзили мне в сердце!

Я был глубоко потрясен, но твердо решился не выказывать сочувствия, пока не буду совершенно уверен в ее невиновности.

– Вас это, кажется, ужасно поразило, мисс Элеонора, — сказал я, — но разве вы не отдавали себе отчета в том, как присяжные должны были истолковать ваше молчание относительно найденного у вас ключа? Неужели вы думали, что, после того как вы отказались от каких бы то ни было объяснений, публика — я уж не говорю о полиции — удовлетворится этим и не пойдет дальше в своих предположениях?

– Но…

– Когда вы отрицали тот факт, что, выходя из библиотеки, держали в руках какую-то бумагу, когда отказывались объяснить Грайсу, каким образом к вам попал ключ…