Стивен Ван Дайн - Смерть Канарейки Страница 14

– Я жду, когда с восторгом услышу скрип колес правосудия, – заявил он, откидываясь на спинку кресла.

– Вы обречены не услышать, как они сделают первый оборот, – возразил Маркхэм. – Это будет происходить не здесь. – И он исчез за дверью, которая вела в комнату суда.

Через пять минут он вернулся и сел на стул с высокой спинкой у своего стола, спиной к четырем длинным узким окнам на южной стороне кабинета.

– Я только что от судьи Редферна, – объявил он, – у них сейчас как раз перерыв, и он подтвердил заявление Спотсвуда насчет игры в покер. Судья встретил его у подъезда клуба без десяти двенадцать и пробыл с ним до трех часов ночи. Он запомнил время, потому что обещал своим гостям быть в половине двенадцатого и опоздал на двадцать минут.

– Зачем столько доказательств факта, который явно не имеет большого значения? – спросил Ванс.

– Так полагается, – с легким нетерпением объяснил ему Маркхэм. – В таком случае надо учитывать все, даже не относящиеся как будто непосредственно к делу факты.

Он нажал кнопку на краю своего стола. В дверях появился Свэкер, его молодой и энергичный секретарь.

– Да, шеф.

Глаза секретаря выжидающе смотрели из-за толстых стекол очков в роговой оправе.

– Скажите Бену, чтобы он пригласил мне кого-нибудь.

Свэкер вышел, а через одну-две минуты полный человек с учтивыми манерами, безукоризненно одетый, в пенсне, вошел и остановился перед Маркхэмом, вежливо улыбаясь.

– Доброе утро, Трэси, – Маркхэм говорил дружелюбно, но сжато. – Вот имена четырех свидетелей по делу Оделл, которые нужны мне как можно скорее – это два телефониста, горничная и привратник. Они сейчас на 71-й улице, 184, под надзором сержанта Хэса.

– Хорошо, сэр. – Трэси взял листок и с мягким поклоном удалился.

В течение следующего часа Маркхэм занимался своими обычными делами, которые успели накопиться за утро, и я был поражен его огромной энергией и трудолюбием. Он сделал столько важной работы, сколько обычный деловой человек смог бы сделать лишь за целый день. Свэкер носился взад и вперед, как наэлектризованный, множество служащих возникало перед столом, едва Маркхэм касался кнопки звонка, выслушивало распоряжения и мгновенно исчезало. Ванс, который развлекался просматриванием сборника судебных процессов по делу о поджогах, время от времени восхищенно поглядывал на Маркхэма.

Было ровно половина третьего, когда Свэкер доложил о прибытии Трэси с четырьмя свидетелями, и в течение двух часов Маркхэм снова и снова допрашивал их с придирчивостью и проницательностью, которые редко встречались даже мне, юристу. Допрос обоих телефонистов совершенно не походил на то, что происходило утром в квартире Оделл, и если в их теперешних показаниях имелось хоть малейшее отклонение от утренних, оно неминуемо попало бы в сети придирчивого Маркхэма. Но, когда наконец они были отпущены, к имеющимся у нас сведениям ровно ничего не прибавилось. Они по-прежнему сводились к следующему: никто, кроме самой девушки, ее спутника и гостя, не заставшего ее дома, не входил этим путем в парадное и не проходил по главному холлу после семи часов, и никто не выходил. Привратник упрямо настаивал на том, что заложил засов на боковой двери в начале седьмого, и ни мягкость, ни свирепость Маркхэма не могли поколебать его глубокой уверенности в этом. Эми Джибсон, горничная, не могла ничего прибавить к своим предыдущим показаниям. Упорным допросом Маркхэм добился от нее только повторения уже сказанного раньше. Ни одной новой возможности, ни одного намека не было. Двухчасовой непрерывный труд только закрыл все лазейки для расследования. Когда в половине пятого Маркхэм откинулся на спинку стула с тяжелым вздохом, возможность отыскать какие-нибудь пути подхода к этой поразительной загадке казалась дальше, чем когда бы то ни было.

Ванс захлопнул свой трактат о поджогах и отбросил сигарету.

– Я вам говорю, дружище Маркхэм, – усмехнулся он, – в этом случае требуется созерцание, а не рутина судопроизводства. Почему бы вам не пригласить сюда египетскую прорицательницу и не посмотреть в ее чудесный кристалл.

– Если дела пойдут так и дальше, – устало отозвался Маркхэм, – у меня появится искушение последовать вашему совету.

В эту минуту Свэкер заглянул в дверь и доложил, что инспектор Бреннер ждет у телефона. Маркхэм снял трубку и, слушая, отмечал что-то в блокноте. Кончив разговор, он повернулся к Вансу.

– Вас как будто заинтересовал стальной ларчик, который мы нашли в спальне. Так вот, только что звонил эксперт по орудиям взлома, он подтверждает то, что сказал утром. Ларчик был открыт специальным резцом, которым мог пользоваться только профессинальный вор – отмычкой со сверлом в одну и три восьмых дюйма и с плоской дюймовой рукояткой. Это старый инструмент, на нем зазубринка – тот самый, кстати, которым пользовались при удачном грабеже со взломом на Парк-авеню в начале прошлого года. Ну, как, удовлетворяет вас весьма волнующая информация?

– Не могу этого сказать, – Ванс сделался опять серьезным и сосредоточенным. – Скорее, это делает ситуацию еще более неправдоподобной… Я мог бы еще увидеть все же несомненный проблеск в этом мраке, если бы не этот ларчик и не стальная отмычка.

Маркхэм собирался что-то ответить, когда снова заглянул Свэкер и сообщил ему, что прибыл сержант Хэс и хочет его видеть.

Хэс казался далеко не таким подавленным, каким мы оставили его в это утро. Он взял сигару, предложенную ему Маркхэмом и, усевшись за стол напротив прокурора, вытащил свой блокнот.

– Нам немножно повезло, – начал он. – Бэрк и Эмери – двое моих людей – напали на след Оделл в первом же месте, где стали искать. Судя по тому, что они узнали, у нее не было обширных мужских знакомств. Она ограничивалась несколькими поклонниками. Чаще всего ее видели с человеком, которого зовут Чарльз Кливер.

Маркхэм выпрямился.

– Я знаю Кливера – если это тот самый.

– Тот, тот, – заверил Хэс. – Бывший бруклинский комиссионер-уполномоченный, интересовался организацией тотализаторов в Джерси-Сити, и кажется, был пайщиком. Околачивается сейчас в Стюйвезент-Клубе, где может поболтать со своими старыми приятелями из Таммани-Холла.

– Да, это он, – кивнул Маркхэм.

Ванс недоуменно уставился в пространство.

– Ну, ну, – пробормотал он. – Так старый Кливер тоже попался в сети нашей красотки. Вряд ли она полюбила его за прекрасные глаза.

– Я подумал, сэр, – продолжал Хэс, – что вы часто встречались с Кливером в Стюйвезент-Клубе, и могли бы порасспросить насчет Оделл. Он должен кое-что знать.

– Охотно, сержант, – Маркхэм, сделал заметку в записной книжке. – Я попробую увидеть его сегодня вечером… Кто у вас там еще в списке?

– Следующего зовут Мэнникс, Луи Мэнникс, но она дала ему отставку с год назад. У него теперь другая девушка. Он глава торговой фирмы «Мэнникс и Левин» – ввоз мехов – и завсегдатай одного из ночных клубов. Но я не вижу никакой пользы в том, чтобы приняться за него, – у них с Оделл слишком давно все кончено.

– Да, – согласился Маркхэм. – Пожалуй, его можно вычеркнуть.

– Если вы будете прилежно придерживаться системы вычеркивания, – заметил Ванс, – у вас ничего не останется, кроме трупа леди.

– И затем тот человек, который был с ней вчера вечером, – продолжал Хэс. – Никто как будто не знает его имени. Это, должно быть, осторожный и благоразумный парень, уже в летах. Я сначала подумал, что это Кливер, но описание не подходит. Кстати, сэр, тут забавно вышло: когда он проводил Оделл вчера вечером, он сел в такси и поехал в Стюйвезент-Клуб.

Маркхэм кивнул.

– Я знаю все об этом, сержант. И я знаю, кто он такой: это не Кливер.

Ванс посмеивался.

– Стюйвезент-Клуб становится как будто ареной всех событий, – сказал он.

Хэс был заинтересован.

– Кто это был, м-р Маркхэм?

Маркхэм заколебался, как бы обдумывая возможность посвящения другого человека в эту тайну. Наконец, он сказал.

– Я скажу вам его имя, но под строжайшим секретом. Это был Кеннет Спотсвуд.

Затем он рассказал о том, как был прерван его завтрак и как ему не удалось ничего узнать от Спотсвуда. Он также сообщил Хэсу о своей проверке заявления Спотсвуда относительно того, где он провел остаток ночи.

– И, – добавил Маркхэм, – поскольку он оставил девушку, когда она была еще жива, нет необходимости его беспокоить. Вообще я ему дал слово не впутывать его в это дело ради его семьи.

– Как хотите, сэр. – Хэс закрыл блокнот и отложил его в сторону. – Тут есть еще одно дело: Оделл раньше жила на 110-й улице, и Эмери выкопал ее прежнюю квартирную хозяйку и узнал, что этот разукрашенный парень, про которого рассказывала горничная, регулярно навещал ее.

– Вы мне напомнили, сержант. – Маркхэм протянул ему заметки, которые сделал, разговаривая по телефону с инспектором Бреннером. – Тут профессор сообщил мне кое-что новенькое насчет взломанного ящика.