Найо Марш - Чернее чёрного Страница 14

Гибсон опять повторил, какие меры безопасности приготовил на завтра, и Аллен в его планах не нашёл никаких ошибок. Особый отдел в полиции действительно занимает особое положение. Его сотрудники никогда не рассказывают, что и как делают, и если не вмешиваются в компетенцию других отделов, их никто и не спрашивает. Аллен был, однако, настолько близок с Гибсоном, и обстоятельства настолько исключительны, что об этом обычае можно было забыть.

Они вернулись в машину и закурили трубки. Гибсон завёл разговор о подпольных движениях, которым пришлось покинуть новые независимые страны и осесть в Лондоне.

— Некоторые остались в полной изоляции, — заметил он, — но многие в одиночестве не выдерживают. Возникают всяческие тайные союзы. Никакого смысла это не имеет, разве что атмосферу накалят. Кроме того, не следует забывать о профессионалах.

— Профессиональных убийцах?

— Когда нужно, они всегда под рукой. Есть тут, например, Хинни Пакман. После той шведской головоломки он ушёл в тень, но вполне бы мог на нечто подобное согласиться, посули ему приличные деньги. Не меньше трех тысяч.

— Хинни сейчас в Дании.

— Так утверждает Интерпол. Не знаю, как это выглядит с политической точки зрения, — сменил Гибсон тему, — и меня это не интересует, но что произойдёт, если этого парня выведут из игры?

— Мне сказали, что это означало бы революцию, может быть вторжение наёмников, марионеточное правительство. В конце концов туда бы вернулись крупные компании, которые потеряли в Нгомбване больше всех.

— Это тоже следует принимать в расчёт, как и неизвестного фанатика. А таких я больше всего не терплю, — заметил Гибсон и стал пояснять свои взгляды на разницу между потенциальными убийцами. — Нигде никаких сведений, ничего. И никогда не знаешь, что и где искать.

— Есть список гостей?

— Разумеется, я его покажу. Подожди немного.

Гибсон выловил из внутреннего кармана сложенный лист бумаги. Оба принялись его разглядывать. Гибсон подчеркнул в списке с полсотни фамилий.

— Все они жили в Нгомбване и занимали там более-менее видное положение, — заметил он. — Начиная с нефтяных магнатов и кончая бывшими торговцами. Почти всех оттуда выдворили или их это ещe ожидает. Похоже, главная идея приёма — сказать людям, что лично против них никто ничего не имеет." — Мы вам даже рады, так что приходите как-нибудь на вечеринку…»

— А как насчёт" — я страдаю от этого не меньше вас?"

— Вот именно. И почти все приглашение приняли.

— Ничего себе! — воскликнул Аллен, ткнув в список. — И этого пригласили?

— Кто там? А, да. Ну, в отличие от прочих, этот у нас значится.

— Тут есть выписка, которую сделали ваши люди, — заметил Аллен, доставая ещe один лист бумаги.

— Ага… Никакого насилия, но сомнительное прошлое.

— Его сестра лепит глиняных поросят. Мастерская в паре минут ходьбы от посольства, — заметил Аллен.

— Знаю, грязная и тёмная дыра. Удивительно, как он занялся чем-то подобным. Ведь в Нгомбване он должен был заработать уйму денег.

— А они у него ещe есть? Он мог обанкротиться.

— Трудно сказать. Кто знает, успел ли он вовремя вернуть инвестиции.

— Об этом что-нибудь знаете? — спросил Аллен, показывая на фамилию мистера Уиплстоуна.

Гибсон выдал краткую характеристику.

— Точно, он, — кивнул Аллен. — Может это и неважно, Фред, но все равно стоит обратить внимание.

И он рассказал ему историю мистера Уиплстоуна про кошку и глиняную рыбку.

— Старика все это происшествие несколько разволновало, но вполне возможно, тут нет ничего общего с тем, что нас интересует. Тип из полуподвала, Шеридан, и наш Санскрит могли встречаться просто чтобы сыграть партию в бридж. Или, скажем, они принадлежат к некой дурацкой секте: предсказателей судьбы или просто спиритов.

— За нечто подобное Санскрита уже раз арестовывали. Его даже подозревали в торговле наркотиками. Но позднее он перебрался в Нгомбвану. И попал в число тех, кого выдворили, заметил Гибсон.

— Знаю.

— Знаете?

— Полагаю, я видел его там, в Нгомбване, перед их бывшей резиденцией. Я там был недели три назад.

— Надо же!

— И если уж зашла речь о тех, кто жалуется на своё изгнание, не известно о каком-то кружке, члены которого носят медальоны с рыбками?

— Фи, — презрительно фыркнул Гибсон.

— Мистера Шеридана нет в списке гостей. А как насчёт полковника Монфора и миссис Монфор? В тот вечер они были у Шеридана.

— Посмотрим…

— Нет, — сказал Аллен, просмотрев список — На букву «м» никаких Монфоров нет.

— Подождите минутку. Что-то тут было. Смотрите сюда. На «к». «Полковник Кокбурн-Монфор, Барсетская лёгкая пехота (отст.)». Как звучит: Кокбурн!

— Не произносится ли это случайно как «Кобурн»? — поинтересовался Аллен. — Вы ничего о нем не знаете?

— Есть кое-какая информация. Вот: «Организовал армию Нгомбваны. Возглавлял еe с 1960 до провозглашения независимости в 1971, когда новая власть взяла армию под свой контроль.»

— Ну, — протянул Аллен после долгой паузы, — это ещe ничего не значит. Нет сомнений, что бывшие колонисты из Нгомбваны объединяются точно также, как делали это бывшие колонисты из Индии. На Каприкорн может располагаться их прибежище, где они в тишине и уюте жалуются друг другу на судьбу. А что с прислугой? Я имею в виду здешнюю прислугу.

— Ничего, совершенно ничего. Мы детально проверили каждого. Хотите взглянуть?

Он извлёк ещe один лист.

— Тут все сотрудники Костада. Вначале постоянные, потом временные. Чисты, как лилии.

— А вот этот?

Гибсон взглянул, куда показывает длинный палец Аллена. И прочитал про себя: "Уже десять лет работает у Костада нештатным сотрудником. Постоянное занятие: дворецкий. На последнем месте уже восемь лет. Исключительные рекомендации. В настоящее время… " Ого!

— Что?

— В настоящее время служит на Каприкорн Уол, дом один…

— Похоже, — заметил Аллен, — многовато для случайного стечения обстоятельств. Тебе не кажется, Фред?

II

— Не часто мы с тобой так наряжаемся, — заметил Аллен жене.

— Ты выглядишь так, словно во фраке ходишь каждый вечер. Как в анекдотах о строителях империи в джунглях. Когда ещe существовала империя. А эти планки, что ты понавешал!

— Что значит «понавешал»?

— Ты пурист, дорогой.

— Был, пока ухаживал за своей женой.

Трой, облачённая в зеленое вечернее платье, присев на постель, натягивала длинные перчатки.

— Нам это пошло на пользу. Обоим. Ты не думаешь?

— Ещё бы.

— Нам повезло.

— Верю.

Он помог жене застегнуть перчатки, заметив:

— Ты выглядишь роскошно. Пойдём?

— А у дверей уже стоит наш элегантный лимузин, взятый напрокат?

— Да.

— Тогда вперёд!

Плейс Парк Гарденс закрыли для проезда, так что перед посольством Нгомбваны не было обычной толпы любопытных. Ступени покрывал красный ковёр, из широко распахнутых дверей лился свет и доносились обрывки старых мелодий. Толпа мужчин в ливреях, чёрных и белых, открывала и снова закрывала двери автомобилей.

— Господи Боже, я забыла этот проклятый пригласительный! — воскликнула Трой.

— Он у меня. Пойдём.

Аллен заметил, что мужчины, принимавшие приглашения, внимательно их просматривали и передавали дальше людям, сидевшим в сторонке за столиками. Его позабавил вид суперинтенданта Гибсона, стоявшего позади во фраке с белой бабочкой. Тот выглядел посланником из некоего доминиона.

Гости, которым нужно было привести себя в порядок, оставив вещи, направлялись в туалетные комнаты справа или слева; вернувшись в холл, они получали вещи обратно и оказывались в начале двойного ряда нгомбванских стражников, где сообщали свои имена величественному чёрному мажордому, который их торжественно и звучно объявлял.

Трой с Алленом нечего было оставлять в гардеробе. Они направились прямо к рядам стражи.

За ними, на вершине лестницы, которая вела в большой салон, во всем своём величии возвышался Бумер. Его мундир явно был вдохновлён наполеоновской «старой гвардией», но чувствовалось в нем и облагораживающее влияние Сандхерста. За президентом стоял туземец с копьём.

Трой прошептала:

— Он прекрасен. Господи, как он великолепен!

«Она была бы рада писать его», — подумал Аллен.

По правую руку Бумера стоял посол. Он был не столь блестяще экипирован и, судя по лицу, весьма озабочен. Члены свиты великолепным полукругом расположились позади.

— Ми-истёр Родерик Аллен с супругой!

На лице Бумера засияла широкая улыбка.

— Нас представлять не нужно, — громко заявил он и сжал руки Аллена своими лапищами, затянутыми в белые перчатки. — И тут же продолжал: — Так вот она — знаменитая женщина! Мне так приятно! Потом поговорим. Я вас хотел бы кое о чем попросить. Хорошо?