Стюарт Палмер - Загадка персидского кота Страница 14

— Я этого и не говорю, — ответила мисс Уизерс.

На этом они расстались.

Мисс Уизерс вышла погулять по набережной Темзы, но холодный ветер загнал ее в ближайшую чайную. Проходя между столиками, она увидела достопочтенную Эмилию. Лесли Реверсон тотчас же встал и предложил ей стул.

— Осматривали город? — спросила Эмилия.

— Немножко, — призналась мисс Уизерс. 

— Город великолепен, я знаю, но я бываю в Лондоне только по делам.

Лесли Реверсон воспользовался случаем:

— Не могу ли я сбежать? — сказал он. — Тетя, могу ли я?..

Достопочтенная Эмилия достала свою чековую книжку. Мисс Уизерс, глотая свой чай, прислушивалась к невнятным словам Реверсона.

— Не глупи, — ответила Эмилия. — Вот десять шиллингов. Хватит с нее.

— Молодое поколение взбесилось! — сказала Эмилия, возвращаясь к столу. — Мальчик так, пожалуй, быстро спустит все свое состояние. Одна девица за другой...

Мисс Уизерс вставила:

— Ваш племянник, как будто, заинтересовался Кандидой Норинг?

— Могло быть хуже, — заметила Эмилия. — Она девица благоразумная. На пароходе казалась неряшливой, но в Лондоне подтянулась. Лесли строил телячьи глаза этой девице Фрезер. Но, к счастью, он не запутался с нею. Ему только двадцать лет. Отец и мать умерли, когда он был ребенком, и я за него отвечаю.

Они вышли из чайной и вернулись в отель. Достопочтенная Эмилия купила себе все вечерние газеты и юмористический журнал.

— Это моя единственная слабость, — объяснила она. — Я люблю лечь в горячую ванну и читать, пока не засну.

Мисс Уизерс прошла к себе в комнату и стала думать. Но хотя она прибегала к алгебраическим формулам, но ничего не выходило. Проголодавшись, она вышла из комнаты и направилась к двери Кандиды. Девушка в купальном халате сидела и грызла сладкую булочку. На столике перед нею стояла бутылка молока.

— Войдите, — воскликнула она. — Разделите мою скромную трапезу. Тут еще несколько булочек.

— А что, вы на диете? — спросила мисс Уизерс.

Кандида энергично потрясла головой.

— Прогорела, — объявила она. — Или, во всяком случае, к этому близко. Я надеялась, что меня вечером пригласят обедать — не вышло. Конечно, я могла заказать обед в отеле, чтобы его записали на мою комнату, но я не хотела увязать еще глубже.

Мисс Уизерс поняла.

— Всегда неприятно ждать перевода, — сказала она. Я охотно одолжила бы вам несколько фунтов.

— Вы очень милы, — ответила Кандида, — но дело обстоит не так, как вы думаете. Я собственно не хотела никому об этом говорить. Видите ли, Розмери была нашим казначеем, все деньги были при ней, и она унесла их с собой, когда упала за борт. Поэтому я и знаю, что это не самоубийство, так как Розмери ни за что не оставила бы меня на мели.

— Так Розмери была казначеем?

— Это длинная история, — сказала Кандида. — Но мне хочется об этом рассказать... Видите ли, я знала Розмери Фрезер, когда она еще была младенцем. У ее родителей куча денег, и они вращаются в высшем обществе Буффало. А я только Кандида Норинг, отец которой умер раньше, чем она родилась, а мать моя пробовала быть портнихой, но ее сердце не выдержало. Когда я была в школе, я немного прирабатывала, присматривая за детьми. И Розмери была моей первой питомицей. Когда моя мать умерла, несколько человек, для которых она работала, сложились, чтобы помочь мне окончить школу. Думаю, что им было это не особенно обременительно. На каникулах я работала компаньонкой, или горничной, или сиделкой, но чаще всего мне поручали присматривать за Розмери. Она была такой милой маленькой девочкой, и хотя ей весь мир как бы подносили на серебряном блюде, мы были с нею как сестры. Потом я получила стипендию в Сент-Эндрьюс колледж. Несколько лет я почти не видела Розмери. Когда я окончила колледж, я осталась при колледже в качестве надзирательницы. Потом Розмери поступила в Сент-Эндрюс, и мы снова стали друзьями. В этом году она должна была держать выпускной экзамен.

Мисс Уизерс сопоставляла цифры и другие данные.

— Так, — сказала она.

— В этом году, — продолжала Кандида, — Розмери попала в непонятную историю в Бар-Харборе, куда ее семья ездила каждое лето. Она не рассказала мне, в чем дело, по я подозреваю, что тут был замешан один мужчина. Она все лето писала сонеты и рвала их, но когда настала осень, она решительно отказалась вернуться в школу. Сказала, что хочет ехать в кругосветное путешествие. Она всегда добивалась своего. Семья только поставила условием, чтобы я присматривала за нею в пути. Мне оплачивалась только дорога. Но о чем лучше может мечтать классная надзирательница, как о кругосветном путешествии. Мы должны были ехать в ближайший понедельник на «Императрице Сиама» из Лондона.

Кандида замолчала и всхлипнула. Я старалась о себе не думать, — продолжала она. — Но это жестоко, знаете, когда всю жизнь сидишь и смотришь в окно на все прекрасные вещи и раз в жизни представится случай — и тут вдруг его у вас вырывают из рук!

— Да, — согласилась мисс Уизерс. — У Розмери тоже отняли ее жизнерадостность, ее жизнь. Скажите, вы действительно думаете, что она была способна покончить с собой?

Кандида покачала головой.

— Розмери была бы способна на все. Она делала драму из всего, что случалось с нею. У нее могло появиться желание покончить с собой из-за этого жестокого идиотского смеха людей за столом. Но на нее было бы больше похоже, если бы она достала откуда-нибудь револьвер и выпалила бы во всю компанию... О, я не буду больше ничего о ней говорить.

— В одном я уверена, как бы мимоходом сказала мисс Уизерс, — а именно в том, что Питер Ноэль не убил Розмери Фрезер.

Кандида широко раскрыла глаза, но ничего не сказала. Она взялась за бумажный мешочек.

— Хотите еще булочку? — Голос ее слегка дрожал.

Мисс Уизерс отказалась.

— Самое для вас лучшее — выбросить все эти несчастья из ума. Не оставайтесь у себя в комнате, идите, забавляйтесь, подумайте о чем-нибудь веселом.

— Вы очень мудры и добры, сказала Кандида. — Постараюсь. У меня есть приятное, о чем подумать...

Вдруг она вскочила, подбежала к комоду, сняла с него большую коробку из черного дерева и гордо показала ее своей гостье.

— Это принесли как раз перед вашим приходом. Не правда ли, мило с его стороны?

Мисс Уизерс оглядела тщательно упакованную коробку с пятьюстами лучших турецких папирос. Внутри коробки лежала карточка «Лесли Пендавид Реверсон».

— Это лучше приглашения к обеду, — сказала мисс Уизерс. — Эта коробка будет ценной, даже когда все папиросы выйдут.

Она закрыла крышку и одобрительно оглядела изящную коробку. Мисс Уизерс заметила, что небрежная продавщица забыла снять этикетку с ценой «2 фунта».

— Возьмем с вами по гвоздю в гроб, — сказала Кандида, открывая коробку с папиросами. — Попробуйте эти ароматные, с шелковыми кончиками.

— Ради Бога, нет. — сказала Гильдегарда Уизерс. — Мне стало бы дурно. Я знаю, что теперь большинство женщин курят. Но когда я была молода, нас учили, что табак вреден девушкам и в физическом и в моральном отношении.

Кандида пожала плечами и взяла папиросу. Мисс Уизерс чувствовала, что перед нею девушка, ценившая внешние проявления роскоши, наверное потому, что она всю свою жизнь была лишена их.

— Ну, я должна бежать, — сказала мисс Уизерс. — Приободритесь, и если вы еще получите анонимные записки, принесите их мне как можно скорее.

Кандида вынула папироску изо рта:

— Но ведь теперь — после того, как Тодд покончил с собой, записок в черной рамке больше не будет?

Мисс Уизерс поняла, что Кандида не знала о записке в черной рамке, найденной на самом Тодде.

— Надеюсь, — сказала она и вышла.

Несмотря на чай и булочки, она чувствовала, что проголодалась не меньше, чем Кандида. — Зайду в буфет и перекушу, — решила она. У Кандиды есть папиросы, отбивающие аппетит, а мне нужно поддержать свои силы. 

К своему удивленно, она вдруг почувствовала, что говорила вслух сама с собой. Проходившая горничная с удивлением оглянулась на нее, и учительница притворилась, что она напевает.

Но она разговаривала сама с собой только, когда что-нибудь в ее уме требовало внимания, когда что-то подсознательное подавало ей сигнал. Она знала, что такой разговор с самой собой был попыткой игнорировать этот сигнал, который всегда означал дурные вести. Что это могло быть — письма в черной рамке, карточка Реверсона, булочки, папироски — эти «гвозди в гроб?» «Гвозди в гроб!»

Лифт спустился до самого низу. Она уже хотела просить служителя отвезти ее обратно на пятый этаж, как вдруг заметила достопочтенную Эмилию в модном вечернем платье из пунцового шелка. Учительница догнала ее. Достопочтенная Эмилия оглянулась.

— Что, — спросила она.

Но у мисс Уизерс не было времени объяснять.