Мишель Лебрюн - Смерть молчит [Смерть молчит. Другая жена. Коммерческий рейс в Каракас] Страница 14

Франсуа пожал плечами. Выпитое спиртное взбодрило его мозг. Он почувствовал себя в состоянии противостоять Мартину.

— Вы рассказываете мне очень интересную историю, — начал он, — только выдуманную от начала до конца. Я никогда никого не грабил, моих заработков мне вполне хватает. Правда, мои ключи от машины где-то потерялись, но вы их могли найти где угодно. Вы рассчитываете запугать меня и выжать из меня деньги. Но нет, не на такого напали, месье Мартин. Так что — до свидания!

— Очень хорошо. Просто отлично. А свинцовая труба с вашими отпечатками и засохшей кровью вашей жертвы — разве это не улика?

— И что дальше? Где она у вас, эта труба? Сможете предъявить ее полиции?

Мартин вновь залился каким-то лошадиным ржанием и со сладкой миной повернулся к Малле.

— Вы невероятно спокойны, правда? Думаете: этот идиот отослал мне единственную убедительную улику, вместо того чтобы пойти и все рассказать полиции. И ошибаетесь. Вам я отправил точно такой же кусок трубы, вымазанный кровью. Но не тот, мой дорогой друг. Совсем другой, и кровь на нем куриная. Признаю, что шутка вышла глупая, но нужно же было подготовить вас к разговору. Вот для того и пакет, письмо и звонок во время вашего отсутствия.

Больше Франсуа и не думал выкручиваться. Бледный, тяжело дыша, он ненавидяще уставился на Мартина.

«Я у этого мерзавца в руках. Он может делать все, что угодно. Он единственный свидетель, и у него все улики… Я должен их забрать. Должен, любой ценой!»

А тот продолжал:

— Месье Малле, если вы попытаетесь предпринять против меня какие-то действия, в случае если со мной случится несчастье, орудие преступления вместе с соответствующим письмом будет доставлено в полицию в течение двадцати четырех часов. Я человек осторожный.

— Ну так что? — выдавил Франсуа.

— Ничего особенного. Я сказал вам все, что хотел. Могу засадить вас за решетку. Полагаю, вы сумеете верно оценить стоимость того, что я о вас знаю…

«Он блефует. Наверняка безумец. Невозможно быть свидетелем убийства и не сообщить в полицию. Нет, он определенно ненормальный».

Наступила долгая пауза. Мартин, закончив свою речь, достал очередную сигарету, облизнул фильтр и закурил.

— Сколько вы хотите?

— Я простой человек, у меня скромные запросы. Небольшой дом в деревне, садик, где можно разводить цветы…

— Так сколько?

— Пять лимонов.

— Что?

Пять миллионов, разумеется, наличными.

Франсуа схватился за горло, словно его душили.

«Пять миллионов? Да где же их взять? Допустим, заложу наш дом в Шато, продам машину и украшения жены. Пусть заплачу, но у меня же ничего больше не останется. Ничего, и в следующем месяце останусь без работы. Это невозможно. Но если откажусь платить, он выполнит свои угрозы — выдаст меня полиции. Нет, все отрицать — и ничего они не докажут… Но отпечатки пальцев, проклятые отпечатки…»

— Нет у меня таких денег! Вы с ума сошли!

— Имей я пять миллионов — смогу и вылечиться! Это мое последнее слово. Подумайте как следует, месье Малле. Только недолго. Я позвоню вам послезавтра утром. И вы мне скажете — да или нет, но предупреждаю: в том случае, если вы не цените свою свободу в эту сумму и если рискнете отвергнуть мое предложение, я могу ближе заинтересоваться вашей женой. Вы слышите меня? Я займусь ею вплотную. У вас красивая жена, месье Малле. Наверняка вы ее очень любите, и если что-нибудь случится, уверен, вы почувствуете себя в ответе за это. Гарсон, сколько я должен за два коньяка?

Когда Франсуа поднял глаза, Мартина уже не было.

«Я знаю принципы шантажа. Если начать платить, перестать просто невозможно. Придет день, когда останусь без гроша. Но он убьет Джульетту… Нет, так рисковать я не могу. А может быть, лучше отдаться в руки правосудия? Какой будет скандал… И Джульетта мне этого никогда не простит, я это знаю. Бросит меня, а это даже хуже, чем если бы умерла. Тем хуже. Я должен рискнуть и любым способом отобрать у него улики. Даже если придется еще раз совершить убийство».

— Гарсон, еще коньяк и счет.

Из ресторана он вышел, немало удивленный, что никто в толпе на него не смотрит. У дверей агентства заметил выходящего из машины Шазеля в компании шведки. Шеф направлялся в сторону агентства. Ускорил шаги, чтобы успеть войти раньше, оказаться поскорее в его кабинете и сунуть ключи Шазеля в карман плаща из верблюжьей шерсти.

XI

«Странно, но после разговора с Мартином я чувствую себя куда спокойнее. Наверняка потому, что неизвестность кончилась. До сих пор я опасался самого худшего. Теперь знаю, что у полиции на меня ничего нет. Знаю, что Шазель даже не догадывается, что я намеревался его убить. Только один человек — Мартин — знает о моем преступлении. Но он не опасен. Я найду способ его обезвредить. Буду делать вид, что согласен на его предложение, предложу встречу, при которой должен произойти обмен — пять миллионов за орудие преступления. Разумеется, у меня пяти миллионов не будет, но зато у него будет та свинцовая труба и я ее отберу. И тогда он окончательно успокоится. Навсегда. Я должен ее заполучить… Нужно забрать у Шазеля мой револьвер. Ведь дубликаты ключей у меня…»

Джульетта разговаривала по телефону в соседней комнате. Франсуа хорошо ее слышал. Договаривалась о встрече.

— Хорошо, до завтра. Пока.

Вернулась в гостиную. На ней было желтое платье, туфли на очень высоких каблуках, волосы свободно падали на плечи. Села рядом с Франсуа. Была весела и довольна. Франсуа обратил на это внимание.

— Утром я иду к Эдиане. Она представит меня одному господину из Южной Америки, который хочет организовать разъездной показ моделей. Представляешь, шестимесячная поездка по Южной Америке!

Ее радость раздражала его. Думала только о поездке, а не о нем. Ведь он останется совсем один. С трудом справляясь с голосом, спросил:

— И ты бы поехала? Оставив меня?

Джульетта пожала плечами:

— Ты тоже можешь ехать, не возражаю. Но кто заменит тебя в агентстве?

Он кисло усмехнулся. Последних десять дней он то и дело словно попадал под холодный душ. Мгновение покоя — потом удар, и так без перерыва. Как только расслабишься — дурные вести тут как тут. Но на этот раз он не сдастся, нет, он будет бороться.

— Поездка наверняка не состоится, — заявил он. — По крайней мере, не с твоим участием. Ты не поедешь.

Джульетта удивленно повернулась к нему.

— Но почему? Не вижу, что мне может помешать.

— Я. Я запрещаю тебе ехать.

— Ты? По какому праву?

— По праву, которое ты мне сама дала, выходя за меня замуж. Должна остаться со мной, иначе…

— Что иначе?

Гнев уступил вдруг место глубокому унынию. Нет, не способен он ни с кем бороться, он просто несчастный глупец, влюбленный без взаимности в собственную жену. Сделал какой-то неопределенный жест и, уронив голову на грудь, умолк. Джульетта не отставала:

— Нет, продолжай. Ты уже сказал и слишком много, и слишком мало.

Молчал. Джульетта встала и ушла.

«И снова то же самое, я все испортил. Не могу я так больше, не могу. Куда ни повернусь, повсюду встречу или ненависть, или равнодушие. И не у кого спросить совета…»

Отправился за Джульеттой в ее комнату. Встретила она его более чем холодно. Закурив, он беспокойно зашагал взад-вперед.

— Джульетта, ты не можешь оставить меня одного. Сейчас я все объясню…

Искал в ее глазах хоть искру интереса, но она занялась маникюром. Слова он подбирал с трудом.

— Я убил человека.

Флакончик с лаком выпал у Джульетты из рук, оставив на туалетном столике красное пятно. Она потрясенно уставилась на Франсуа.

— Убил человека, — с нажимом повторил он.

— Но… Как это может быть? Ты не пьян?

— Нет. Я говорю правду.

— Кого?

— Не знаю.

— Когда?

— Неделю назад. В тот вечер, когда ты поехала к Фехтерам на бридж.

— Но почему?

Смотрела на него как на совершенно чужого человека, с явным страхом во взгляде. Франсуа раздавил в пепельнице окурок, присел на край кровати и обхватил голову руками.

— Шазель решил меня уволить. Это было три недели назад. Сказал, что больше не хочет меня видеть. Ненавидит меня из-за тебя.

— Из-за меня?

— Да, поскольку ему так и не удалось тебя заполучить. Скоро найдет кого-нибудь на мое место и вышвырнет меня на улицу.

— Почему ты мне раньше не сказал?

— Вот, говорю сейчас. До последнего момента была надежда, что все как-то устроится. Ну вот, и я решил убить Шазеля.

Он горько рассмеялся.

— Вел себя как последний идиот. Поджидал его у дома, увидел, как выходит. Пошел во тьме за ним, решив убить его свинцовой трубой. Был пьян, ничего толком не видел и потому перепутал его с другим. Убил человека, которого никогда в глаза не видел.