Парень из ларца - Коннингтон Дж.Дж. Страница 14

– Никогда нельзя сказать, как человек воспримет разрыв, – задумчиво ответил сэр Клинтон. – Кто-то бросает роман и полностью исцеляется. Или же романтические чувства проходят, а страсть остается, тем более, если его место занимает кто-то еще. Полагаю, все это основывается на раненной гордости. Это занятное дело, для стороннего наблюдателя – интересное, а вот для самого страждущего – весьма болезненное. И, конечно, всегда остается возможность, что он продолжает надеяться, что в итоге все уладится. Сквайр, как насчет партии в шахматы? Или отправимся спать?

Глава V. Смерть Пирбрайта

– Сегодня все говорят о дивном новом мире, – буркнул инспектор Камлет, обращаясь к сержанту Робсону. – Ну, они могут его получить. А все, чего хочу я – вернуть старый мир, который был до войны. Он достаточно хорош для меня. Получше, чем то, как мы живем сейчас.

Сержант уже много раз слышал все это. Всякий раз, когда инспектор затрагивал тему будущего, Робсон слышал все это и принимался размышлять о чем-нибудь более практичном. Так что сейчас он лишь кивнул, надеясь, что, если не трогать инспектора, то тот сменит пластинку. Но увы.

– Что вы думаете о лучшем мире? – допытывался инспектор Камлет.

– Вы имеете в виду небеса? – ответил сержант. – Сказать по правде, я не забиваю этим голову. Всему свое время, я же пока не умер.

– Никто и не говорит о небесах, – сердито объяснил Камлет. – Я имел в виду все эти нынешние разговоры. Загляните в газеты. Так что вы думаете о лучшем мире?

Сержант был человеком с прочными и скромными потребностями. Он описал свое представление рая на земле, постоянно делая паузы для того, чтобы поразмыслить:

– Ну, если бы они снизили налог на курево… и предоставили нам достаточно спичек… и, пожалуй, бесплатное пиво… и чтобы пабы не закрывались на ночь… и еще отменили этот новый подоходный налог – он чрезмерен… и… ну… думаю, для начала это было бы неплохо, а там можно осмотреться и придумать еще что-нибудь.

Он беспокойно взглянул в лицо Камлету. В последние дни ему было не угодить. Возможно, он переживал из-за войны. Хотя сержант не мог понять, почему именно эта война должна вызывать особое беспокойство. Ему она казалась похожей на все другие войны – в начале множество дурных вестей (как всегда), затем одна пакость за другой, все говорят, что это очень плохо выглядит (как всегда), но однажды мы проснемся и обнаружим, что победили (тоже как всегда).

На самом деле раздражительность инспектора объяснялась просто, но старший констебль не догадывался об этом. Инспектор ничуть не продвинулся в поиске золота, пропавшего в ночь смерти Деверелла. Камлет гордился своей проницательностью, и неудачное расследование сильно било по его самооценке. Будучи неспособным публично признать поражение, он выражал свои чувства критикуя «новомодные тенденции», возмущавшие его консервативную натуру. И эта его активность сделала его бременем для подчиненных. Даже сержант, несмотря на всю свою бесстрастность, начинал чувствовать – с него достаточно.

Но внезапно пришла и помощь. Раздался телефонный звонок, и констебль позвал Камлета к аппарату. Последовало краткое стаккато разговора, затем инспектор опустил трубку и обратился к подчиненным с вопросами и приказами:

– Есть ли наготове автомобиль? … Хорошо! Полицейский хирург в отпуске, не так ли? Кто его замещает? … Эллардайс? Сойдет. Позвони ему. Если его нет на месте, разыщи его. Скажи ему, чтобы прибыл в лагерь Цезаря так быстро, как только сможет … Потом вызови туда скорую помощь. Я хочу, чтобы сержант Робсон и констебль Картер отправились со мной. К счастью, мы успели позавтракать.

Затем, отвечая на вопросы сержанта, инспектор кратко обрисовал ситуацию:

– Пирбрайт был найден мертвым возле лагеря Цезаря. Водитель Калвердаунского молочного фургона, проезжая мимо, обнаружил тело. Позвонил из ближайшей будки. Это все, что мы знаем. Быстро! Вы, двое, пойдете со мной.

Утренний воздух бодрил. Камлет размышлял: была ли это очередная смерть бродяги? Но ему на ум сразу пришло возражение против этой версии. Инспектор хорошо знал свой район и довольно хорошо самого Пирбрайта. Тот мог легко укрыться в коттедже. Он не был бездомным бродягой, который мог бы свалиться на обочине и умереть от холода. Конечно, если только Пирбрайт не напился в пабе и не уснул по пути домой.

Поездка до лагеря Цезаря заняла не много времени, и, притормозив, инспектор увидел тело, лежавшее в траве в двадцати ярдах от дороги. Камлет остановился, приказал своим людям выйти, тщательно запер машину, и затем они втроем прошли к телу. Камлет вынул блокнот и сделал пометку-другую, комментируя это вслух, чтобы произвести впечатление на подчиненных.

– Лицо немного посинело, – он начал с первого замеченного симптома. – Рвота. Тело немного скручено. Судорога, или что-то в этом роде.

– Может, это было отравление стрихнином, сэр? – вставил констебль. – Я припоминаю подобное: около шести лет назад у нас было дело о самоубийстве с применением стрихнина, взятого из какого-то средства от насекомых, и если я правильно помню, то тело было точно так же немного скрючено.

Камлет уверенно покачал головой.

– Стрихнин заставляет их выгнуться назад. Здесь такого нет. Он просто скрючен. Как если бы вы получили удар током.

– Выглядит, как отравление ядом или чем-то таким, – продолжил сержант.

– Оставим это врачу, – грубо оборвал его Камлет. – Нам нужны факты, а не предположения. Он полностью одет. Обувь на месте. Воротник ослаблен. Заметим это, а вдруг с ним случился приступ апоплексии. Учитывая его телосложение – вряд ли, но никогда не знаешь наверняка. Сержант, посмотрите, что у него в карманах, но не сдвигайте его.

Пирбрайт лежал на спине, так что сержант Робсон смог обыскать карманы без того, чтобы поменять положение тела.

– Ничего особенного, – отчитался он. – Новая банкнота в десять шиллингов, пара монет по полкроны, пара шиллингов, три латунных трехпенсовика и пятипенсовик. Старая трубка и мешочек с табаком, да полупустой коробок спичек. Перочинный ножик. Огрызок карандаша. Носового платка нет. Нет никаких документов, кроме удостоверения личности. Наручные часы идут. Показывают 8:57.

– Отстают на две минуты, – заметил инспектор, сверившись с собственными часами и сделав пометку в блокноте. Затем он секунду-другую глубокомысленно смотрел вниз, на тело. – В любом случае, это не была спокойная смерть, – в итоге заключил он. – Видите пучок травы в его правой руке? Очевидно, он вырвал его в смертельной агонии. Посмотрите, вот отсюда он его вырвал. Может быть, отравление. Может, припадок или что-то такое. В любом случае, внезапная смерть. Если бы у него что-то болело, он бы не забрел на такое расстояние от хижины. Гартер, поищи следы. Его могло вырвать по пути сюда.

Констебль повиновался, но, осмотрев землю, сообщил, что не нашел ничего подобного.

– Значит, его стошнило внезапно, – решил Камлет. – Ну, оставим это на доктора. Это вне нашей компетенции. Врач даст показания на дознании.

Камлет знал, что токсикология ему не по силам, и потому он не спешил затрагивать эту сторону дела. С некоторым облегчением он увидел, как приближается автомобиль доктора Эллардайса. Доктор молча выслушал отчет инспектора о случившемся. Затем он подошел к телу и тщательно осмотрел его. Когда врач снова поднялся на ноги, его первые слова удивили инспектора.

– Вероятно, старший констебль захочет увидеть тело до того, как оно будет сдвинуто с места. Вы можете вызвать его как можно скорее?

– Они с мистером Уэндовером остановились в Грэндже, – ответил Камлет. – Доктор, если хотите, я отправлю Картера на машине к телефону, чтобы вызвать его сюда. Но что ему сказать?

– Конечно, скажите, что это важно, – резко ответил Эллардайс. – И скажите, что я хочу, чтобы он прибыл. Скажите, что это снова дело о кроликах.

Для инспектора это прозвучало, как таинственный пароль, но он вовсе не хотел проявить свое недоумение перед подчиненными.