Коллектив авторов - Спросите полисмена Страница 15

Салли собиралась разозлиться, но смирилась, снизойдя до невольного восхищения.

– Хорошо у вас получилось, тетя Адела. Отличное детективное расследование.

– Все верно?

– Да. То есть Тедди ужасно красивый и многое умеет, однако старый хрыч держит его на коротком поводке. А мама навязывает мне Дики Парадайна.

– Хочешь, я поговорю с ней?

– Ох нет, пожалуйста, не надо! – поспешно воскликнула Салли. – Понимаете, денег не так много, и, разумеется, он очень молод. И я тоже.

Миссис Брэдли подумала о семнадцати годах Салли и сочла их удивительными в сочетании с таким весьма разумным настроем.

– Значит, речи о браке не заходило?

– Нет. Да и с чего бы? Зачем начинать с такой скуки? Брак – как холодное какао, питательно, но тошнотворно.

Последнюю ремарку миссис Брэдли заключила в кавычки и пометила «Эдвард Миллс, эскв.».

– Мне надо познакомиться с этим молодым человеком.

– Мама его сюда ни за что не пригласит. Она иногда бывает такая снобка. А ведь Тедди каждый день видится с министрами и всякими важными персонами. Он далеко пойдет.

– Понимаю. Честолюбив?

– О да, ужасно!

– И тем не менее уходит с места, где каждый день встречает важных персон?

Салли зарделась.

– Тедди очень чувствительный. Зачем ему оставаться там, где к нему относятся как к карманнику? Тетя Адела, поклянитесь, что ни словечка маме не скажете!

– Я подруга твоей матери, знаешь ли, – напомнила миссис Брэдли.

– Да, но вы играли не по правилам. Взяли и все у меня выведали… А это не только мой секрет, но и Тедди тоже. И вообще… он скоро уедет.

– Посмотрим, – произнесла миссис Брэдли и деловито продолжила: – Позволь хотя бы помочь тебе с книгой. Как далеко ты продвинулась?

– Только первые две главы.

– Труп, надо полагать, на полу в кабинете?

– Да. Застрелен. Много крови, – с энтузиазмом ответила Салли.

– И Комстоку конец, – величественно провозгласила миссис Брэдли, и ее поразительный голос превратил в поэзию даже такие бесцветные слова.

Другой голос, подрагивающий от возбуждения, раздался у нее за спниой:

– Для вас, мадам. Записка. Джентльмен ждет.

Миссис Брэдли принадлежала к своему поколению, поэтому не проявила ни малейших признаков раздражения или расстройства, но все-таки, вскрывая конверт, вздохнула:

– И кто же тут меня нашел?

Записка оказалась длинная, на двух страницах, и, дочитав до конца, миссис Брэдли покачала ею в руке, поджав губы. Наконец огорошила терпеливого дворецкого неожиданным вопросом:

– Сколько времени?

Оказалось, что шесть часов. Следующий ее вопрос был обращен к Салли.

– Как, по-твоему, деточка, запрет твоей мамы на молодых людей распространяется на помощника комиссара столичной полиции?

И она подала ей вторую страницу, которую Салли внимательно изучила.

В деревушке говорят, вы только что приехали. С вами можно повидаться? Простите, но дело безотлагательное, у меня, вероятно, неприятности, и мне нужно возвращаться в Лондон. А.Л.

– Какие же неприятности могут возникнуть у Алана Литлтона? – размышляла тем временем вслух миссис Брэдли.

Вопрос был риторическим, то есть не требующим ответа, но ответ на него поступил и из неожиданного источника.

– Прошу прощения, мадам, – произнес дворецкий, подрагивающий от сладчайшей, высшей человеческой радости первым сообщить новости. – Не может ли джентльмен подразумевать убийство лорда Комстока? Его нашли в кабинете, мадам. Застрелен. Я своими ушами слышал это от разносчика зеленщика. Убит выстрелом прямо в голову. Кровь… – Блеск в глазах дворецкого выдавал в нем любителя преступлений. – Кровь повсюду.

II

Мир более обычного несправедливо обошелся сегодня с леди Селиной. Только она в приятном оцепенении расположилась в шезлонге, выбраться из которого без посторонней помощи невозможно, а ее умиротворенный взор упокоился на пустом молочнике, как вдруг дочь обрушила на нее известие: в доме находится помощник комиссара полиции, а ее сосед, которого она игнорировала, хотя и презирала, убит несколько часов назад. Поначалу она отреагировала без спешки: воздействие второй части, не неприятной, лишь слегка затенялось первой, которая отдавала нездоровой сенсационностью. Но данный привкус, как зубчик чеснока умело положенный в блюдо, понемногу набрал силу, чтобы шокировать и пронизать все ее естество. Сосед встретил свой совершенно заслуженный конец? Это ерунда. А вот то, что под ее крышей находится полицейский… Это выводило из равновесия.

– Ну надо же, опять Адела! – воскликнула Селина и, помолчав, добавила: – Но я не могу предлагать ему остаться на ночь!

Дочь, которую волнующий оборот событий принудил к вежливости и такту, поспешила ободрить мать:

– Он только хотел поговорить с тетей Аделой. Он говорит, что, скорее всего, уже не полицейский.

– Тогда зачем он сюда явился?

– К тете Аделе, мама, я же тебе сказала. Приехал из-за убийства. Это очень важно. Ох, мамочка, только, пожалуйста, не изображай умирающую герцогиню!

Тем самым Салли тактично сумела отвлечь возмущенную маменьку от напряженной беседы в гостиной, за ходом которой могла только наблюдать через окно. Тетя Адела, шокирующе и дорого одетая в жакет и юбку оранжевого атласа, сидела прямая и безмятежная, как Будда, ее интерес выдавали только живые черные глаза. Смуглый худощавый мужчина жестикулировал стоя. На глазах у Салли он внезапно дернул правой рукой за мочку левого уха. И рассмеялся. А вот Салли даже не улыбнулась. Ведь так дергал себя за ухо Тедди, и от одной только мысли, что Тедди, чувствительный Тедди оказался замешан в такую историю, она похолодела. Когда Алан Литлтон вышел к своей машине, она поджидала его там.

– Мне хотелось спросить… Как вы думаете, могла бы я поговорить с мистером Миллсом?

Литлтон недоуменно посмотрел на нее:

– Он в Уинборо.

– В Уинборо? Почему?

– Его… – Тон полицейского чуть смягчился. – Думаю, его попросили дать показания. Но я не могу разглашать сведения. Я тут как частное лицо, понимаете? И мне нужно возвращаться в Лондон.

– Но что Тедди может об этом знать?

– Полиция должна опросить всех. Это не означает, что они думают, будто он в чем-то виноват. Извините, мне надо ехать.

Салли посмотрела, как опрятный синий автомобиль с вмятиной на бампере исчезает, разбрасывая гравий, за поворотом, и отдала должное мастерству помощника комиссара, ведь подъездная дорожка у них обманчивая. Но сам майор Алан Литлтон вызывал гораздо меньше восхищения. Он не пожелал разговаривать с ней. Передразнивал Тедди и смеялся. А к сухощавой смуглости у нее развилось отвращение после знакомства с кудрями и упитанной фигурой секретаря покойного лорда Комстока. Размышляя, она побрела назад в холл. «Попросили дать показания». Что бы это значило? Наткнувшись на тетю Аделу, она адресовала вопрос ей.

– Вероятно, его задержали по какому-то подозрению, – отозвалась пожилая леди.

Салли поежилась.

– Но чего же ты хочешь от местной полиции, деточка? Да и от кабинета министров тоже. Скудоумие, к сожалению, одним классом не ограничивается. Отстранили Алана потому, что он случайно там оказался! И задают совершенно не те вопросы, совершенно не тем людям. Это преступление не раскроешь, измеряя обгоревшие спички и таращась на часы. Это вовсе не спланированное преступление. А потому… – Миссис Брэдли вдруг игриво ткнула племянницу под ребра. – А потому это был не Тедди, так что смотри веселее.

– Конечно, это был не Тедди, – повторила Салли, а потом, когда душа потребовала подтверждения аргументами, спросила: – Почему не он?

– И ты еще хочешь сочинять детективы! Дом полон респектабельных, достопочтенных и преподобных персон, не говоря уже о прочих, о ком нам пока не известно, но которые, возможно, попадают в ту или другую категорию: кухарка, садовник, неизвестная леди в машине сэра Чарлза – о них ты, конечно, не слышала. Мимо дома запросто проезжают на велосипедах полицейские, а сам дом кишит посетителями. И личный секретарь, у которого на убийство есть двадцать четыре часа в сутки семь дней в неделю, вдруг выбирает время, когда в доме столпотворение. Чушь! Тут налицо психологический взрыв. Пистолет, так сказать, лишь символ, физическое воплощение душевного состояния. Чьего? Вот тут-то нам самим придется задать пару вопросов.

III

Свое расследование миссис Брэдли начала тем же вечером за ужином. Далось ей это легко, поскольку, невзирая на измученные взгляды леди Селины, на все ее попытки перевести разговор на Женский институт и даваемое там через три недели представление водевиля «Бокс и Кокс», ей никак не удавалось сподвигнуть гостей говорить о чем-либо помимо смерти лорда Комстока. Он ни разу не был приглашен к ее столу (впрочем, и не пришел бы, хотя и знал до последнего пенни, какова цена репутации дочери маркиза, просто иначе представлял развлекательный вечер). Теперь, волею маленькой пули в виске, он завладел ее красным деревом и царил над отличными блюдами, свечами и безмятежными розами. Но подобное неуважение к желаниям хозяйки было вполне понятно, учитывая, что среди гостей оказался Причард, пастор Уинборо, чью машину помощник комиссара вроде бы видел виновато мчащейся прочь от дома лорда Комстока.