Томас Фрэнк - Шерлок Холмс и Священный Меч Страница 15

– Тут нет доктора? – прохрипел он с некоторым усилием.

Занимаясь медициной в течение многих лет жизни, я не мог не откликнуться на этот вопрос-просьбу.

– Что-то застряло у меня в горле, – сипя, выдавил он.

Я убрал его руку с горла, раздвинул пальцами рот и постарался заглянуть к нему в глотку, но в трактире было слишком темно, чтобы что-нибудь разглядеть. Хорошенькое дело, подумал я и попробовал пошуровать внутри пальцем, но он начал задыхаться и я сразу же вытащил палец.

Человечек показал на дверь. Правильно истолковав этот жест, я схватил его за руку и вывел на улицу, на пополуденное солнце. Когда он остановился, спиной к двери, я вновь попробовал заняться его горлом, как вдруг события приняли неожиданный оборот.

– Не волнуйтесь, делайте только вид, будто хотите что-то вытащить, доктор Ватсон. С горлом у меня все в порядке, это всего лишь уловка. – Пораженный, я невольно отодвинулся, в ушах тревожно зазвенело.

– Продолжайте свой осмотр, док, – тихо проговорил он, поднимая подбородок, чтобы облегчить мне задачу.

Пока я притворялся, будто осматриваю его горло, он тихо и отчетливо заговорил с открытым ртом, что, несомненно, требовало изрядной сноровки.

– Не обращайте внимания на китаезов, док. Мистер Холмс не хочет, чтобы эти парни что-нибудь заподозрили. Возвращайтесь в Мейзвуд, вечером мы будем ждать вашего сигнала.

– Кто вы?..

– Скользкий Стайлс, док.

Боже, подумал я, так это он, человеческая тень! Когда Холмс хочет установить слежку за кем-нибудь, он неизменно призывает к себе Стайлса. Мой друг уверяет, что Скользкий при необходимости мог бы забраться даже в ад, не опалив своей одежды.

По внезапному наитию я извлек свой носовой платок, прижал его к губам Стайлса и принялся хлопать его по спине. Человек очень правдоподобно изобразил, что старается извергнуть куриную косточку или что там у него застряло в горле. В каждом из нас живет желание лицедействовать, даже в пустом театре. Меня неожиданно осенило.

– Моя комната в передней части Мейзвуда. – Я произнес это таким же тоном, как если бы уверял моего уличного пациента, что с ним все в порядке.

– Понял, док. До вечера.

Итак, все идет как надо. Я возвратился в трактир, заплатил за выпитое пиво и ушел, весьма довольный собою, ибо даже не взглянул в сторону таинственных китайцев.

Когда я уселся на Фанданго и вдел ноги в стремена, мне пришла в голову мысль, что Холмс, должно быть, уже предупрежден о китайцах телеграммой Гиллигана.

На улице Фанданго изъявила очевидное желание бежать какой-то другой, ведомой одной лишь ей дорогой. Я рассудил, что, если дать ей полную волю, она сама доставит меня на конный завод. В конце концов существует предел терпению лошади, знающей пять аллюров! Она и так в полной мере проявила его, таская на себе пожилого доктора, давно отвыкшего от верховой езды, по здешней холмистой местности.

По возвращении в усадьбу у меня оставалось еще достаточно времени, чтобы умыться и переодеться к обеду, прежде чем присоединиться к Дитсу в гостиной. Его ирландское виски не уступало своими превосходными качествами бургундскому, сидя у камина и разомлев от тепла, я чувствовал, как после долгой верховой прогулки кровь взыграла в моих жилах, потому решил воздать должное этому горячительному напитку. Хозяин, как я уже заметил, был весьма мил в обращении, хотя на этот раз оказался еще менее словоохотливым и говорливым, чем во время нашей первой встречи на Бейкер-стрит.

Я не преминул сообщить ему, что моя поездка оказалась практически безрезультатной, несмотря на свое первоначальное желание упомянуть о китайцах. Я обошел этот факт молчанием, ибо ничего хорошего подобная откровенность не сулила, один только вред. Я перевел разговор на коневодство. Дитс рассуждал по этому предмету свободно и бегло, и я решил уделять большее внимание родословным лошадей, которых избираю своими фаворитами на скачках. Как только в разговоре намечался спад, я принимался с воодушевлением рассказывать о прежних, столь блистательно проведенных делах Холмса, это был прекрасный способ заинтересовать собеседника, и я пользовался им с большой легкостью. Я все же упомянул, что Холмс вот-вот закончит расследование в Лондоне и присоединится к нам в Мейзвуде. Как оказалось, для моего слушателя это были добрые новости.

Дворецкий Дули, как и все представители его редкой профессии, появлялся при малейшей в нем надобности: слух у него, по всей видимости, был превосходный. Стоило его хозяину на минуту куда-то отлучиться, как он с трогательным беспокойством спросил, готов ли будет мистер Холмс в случае своего неожиданного появления разделить комнату со мной. Дело в том, объяснил он, что миссис Дитс приказала заново отделать все спальни, кроме хозяйской, прежде чем внезапно отбыть во вторник к сестре. Слова «внезапно отбыть» насторожили меня, не мог я оставить без внимания и то, что произошло сие событие во вторник. Поскольку был четверг, это означало, что Дитс отправил свою жену к сестре в тот самый день, когда приехал к нам на Бейкер-стрит.

Задержав дворецкого, я жестом попросил еще вина.

– Твоя хозяйка уехала во вторник. Дули? – уточнил я как бы мимоходом. – А я-то полагал, что в понедельник.

– Нет, нет, сэр, она отбыла во вторник, в тот же самый день, когда мистер Дитс отправился в Лондон.

Наш клиент в свое время сообщил, что его жена покинула усадьбу еще до попытки ограбления. Мне показалось странным, что хозяйка была отослана сразу же после того, как произошла эта попытка. Очевидно, Дитс был озабочен сильнее, чем показывал, или его жена была особой нервической, что не вполне совпадало с моим представлением об английской леди, весьма довольной своей жизнью в сельской усадьбе, где обычаи высшего света соблюдались неукоснительно. Я уже хотел было свернуть беседу, как вдруг вспомнил, что миссис Дитс отнюдь не англичанка и ее жизнь в Мейзвуде может быть не столь уж и счастливой.

– Дули, – сказал я, принимая щедрую порцию виски, – мистер Дитс говорил, что вы уже довольно давно служите в этой семье.

– Я имел честь служить еще его отцу.

– После его путешествий?

– Путешествий, сэр?

Дули переспросил меня с таким откровенным недоумением, что я едва не заговорил о знаменитом капитане Сполдинге и его экспедициях, но вовремя прикусил язык. Я мог зайти слишком далеко и поэтому даже обрадовался возвращению хозяина.

Немного погодя мы пообедали, а затем хозяин любезно пригласил меня прогуляться вместе с ним. Он прихватил с собой превосходные сигары, хотя я всегда считал, что сигара в значительной степени теряет свой аромат и вкус, если курить ее на открытом воздухе. Ими, как хорошим бренди, следует наслаждаться, сидя в удобном кресле и потихоньку смакуя. Я поведал коннозаводчику о некогда опубликованной Холмсом монографии «Относительно различий в пепле разных сортов табака», где приведены заключения сыщика по поводу исследования им золы всех известных типов сигарного и трубочного табака.

Рассказ мой так заинтересовал Дитса, который, очевидно, с удовольствием наслаждался всеми благами жизни, что он даже не заметил, как я искусно направляю его к конюшням, где содержатся верховые лошади. По пути я задавал ему кое-какие наводящие вопросы и в то же время внимательно смотрел по сторонам.

Жизнь на конном заводе начинается очень рано, поэтому мне без труда удалось вернуться в свою спальню еще до девяти. Моя одежда для верховой езды была тщательно вычищена, сапоги отполированы до полного блеска. Но сумка с туалетными принадлежностями так и осталась нераспакованной. Маленький кусочек воска находился там же, где и был. Этой уловке в свое время меня научил Холмс: вместе с бритвой и другими вещами предусмотрительно класть и свечу.

Потушив в назначенное время лампы, я запалил у окна свечу и несколько раз провел ею из стороны в сторону. Затем задул огонек и, прищурившись, как научил меня сыщик, стал всматриваться во мглу.

Вскоре я уловил три ответные вспышки. Быстро сработано, подумал я, но ведь Гиллиган и Стайлс уже знали, с какой стороны дома им следует ожидать сигнала. Моя поездка в Литчфилд все же оказалась небесполезной.

Свежий сельский воздух без всякой угольной копоти и дыма очень скоро усыпил меня, и я забылся крепким сном.

Перед тем как провалиться в объятия Морфея, я довольно зевнул: за весь день никаких досадных ошибок! Возможно, у меня все же есть хоть какие-то задатки истинного сыщика.

Следующий день, видимо, должен был стать повторением предыдущего. Фанданго уже попривыкла ко мне и нехотя позволила совершить полный объезд поместья. Я старался запоминать все дороги и тропы, как и вообще все окрестности. Затем я отправился в Литчфилд, где, не заходя в трактир, по привычке заглянул на почту и весьма удивился, когда мне вручили телеграмму. Содержанке ее было таково: «Известите тех, кого это касается, что я прибуду завтра. Ш.Х.».