Морис Периссе - Свидание у карусели Страница 15

В конце аллеи появилась старушка, толкающая перед собой тележку с лейкой и тяпкой. Типичная жительница Прованса, обгоревшая на солнце, в широкой цветной юбке и треугольной косынке, завязанной узлом на груди. Поравнявшись с мужчинами, она остановилась и с любопытством посмотрела на них.

– Припекает, а? Небось к вечеру опять жди грозы. А вы не сродственники им приходитесь – Данселям?

– Нет.

– Оно и не диво, меж нами будет сказано.

– Это почему?

– Потому как не знают Данселей в округе. Родом-то они, видно, из здешних мест, коль на последний покой сюда пожаловали, под южное солнышко. И впрямь красиво наше кладбище, а? А скажите-ка, не вы ли портрет малышки сорвали?

– Малышки?

– Ну да. На прошлой неделе… Я каждую неделю являюсь сюда прибирать могилку мужа и сыночка. Скажу вам, что кладбище это знаю вдоль и поперек, как говорится. Так вот, верьте – не верьте, а всякий раз, проходя мимо покойных Данселей, я любовалась малышкой – красива ангельски, царство ей небесное.

– Ангельски красива?

– Да уж! Если верить фотокарточке, что была здесь вделана в мраморной раскрытой книге. С одного боку надпись – «моей любимой внучке», а с другого – ее портрет эмалевый. До того мила, до того живая, что, сдавалось мне, будто хочет со мной заговорить. Короче, привыкла я видеть ее в каждый свой приход.

– И теперь, вы говорите, эта книга исчезла?

– А разве не вы ее сняли?

– Да нет же!

– Погодите, я в толк не возьму. Выходит, кто-то повадился могилы разорять! Проклятье падет на наши головы и небеса разверзнутся, вот что я скажу! Покуситься… на кладбище… Видно, мальчишки приходят и балуют среди могил! Ничего не чтит нынешняя молодежь, креста на ней нет! Но, скажите на милость, кому же по силам такое дело – поди, тяжел кусок мрамора? И заметьте, сколько хожу сюда, никогда не видела, чтобы кто-то ухаживал за могилой. Никогда.

– А цветы? Откуда?

– Это цветочник. Ему поручено освежать цветы каждую неделю, так люди говорят. И плачено ему за это изрядно. Ладно, господа, заболталась я с вами, солнце уж припекать стало вовсю.

– Вам помочь с тележкой? – спросил Венсан.

– Нет, не надобно, вы слишком любезны, моя могилка неподалеку.

Но он все же взял у нее тележку под горячие слова благодарности.

Тем временем Жардэ в последний раз осмотрел могилу. Взгляд его остановился на правом углу, но он не стал делиться своими догадками с Венсаном, вернувшимся со словами:

– Вы идете спрашивать у сторожа про цветочника, который ухаживает за могилой Данселей?

– Нет еще. Сначала я хочу узнать, что нарыли два моих инспектора – не был ли кто-либо из владельцев здешних усадеб женат на барышне из рода Данселей. В этом случае члены ее семьи могли быть похоронены здесь. И племянница тоже. Единственная очевидная вещь – это то, что склеп слишком новенький, чтобы пять Данселей были здесь похоронены непосредственно. Должно быть, их эксгумировали в другом месте и перевезли сюда.

– Это верно, посмотрите, каменщик поставил внизу дату окончания работ.

На узкой бронзовой табличке значилось: Франсуа Шамбон – 1966.

Только вот что, – сказал Венсан, – мы ведь не знаем, почему в кармане у Бертрана оказался этот клочок бумаги с указанием расположения могилы. Эх, если бы он мне это рассказал!

– И почему эмаль с фотографией девушки была сорвана с могилы? Как если бы она могла выдать кого-то?

Неожиданно Жардэ хлопнул себя по лбу:

– Я сейчас!

И устремился к аллее, где скрылась старушка с тележкой. Он нашел ее в нескольких метрах поодаль, деятельно половшую редкую траву на площадке, посыпанной гравием.

– Мадам, – сказал он, стараясь удержать голос и неотразимую улыбку из серии Жардэ в ударе, – вы могли бы опознать фотографию девушки, о которой сейчас говорили?

– А то как же! Я же сказала, сколько лет ею любовалась!

– Тогда дайте мне ваш адрес.

Фамилию он уже запомнил по надписи на могильном камне, но старушка без колебаний сообщила:

– Меня зовут Марта Манье. Проживаю в Кро, улица Адриен, 8. Не ошибетесь, первая улица после площади у церкви. Второй этаж.

– Благодарю, мадам. Если позволите, наведаюсь к вам на днях. Когда предпочтительнее – утром или вечером?

– Часов около пяти пополудни было бы хорошо. Потому как сразу после обеда я частенько отдыхаю. А после пяти, случается, иду за покупками или навестить больную подружку.

За все время обратного пути комиссар не проронил ни слова. Как нередко бывало в ходе расследования, ему казалось, что все составные ответов на вопросы присутствуют, но сами ответы ведут в тупик. Главный вопрос застрял где-то внутри этого клубка, который он силился размотать уже несколько дней: убиты два человека одним и тем же способом, может быть, одним и тем же лицом и по тем же причинам, эти люди не были знакомы, и потом эта странная девушка, играющая в привидения, то появится, то исчезнет. Но где же главный вопрос? И в чем причины всей этой неразберихи? Несвязанные друг с другом события влекут за собой каскад несчастий, словно рушится карточный домик.

– Всего один звонок в ваше отсутствие, – доложил Бакконье. – Кто-то срочно хочет поговорить с вами по поводу смерти Жюльена Комбрэ.

– Фамилия? Номер телефона?

– Женщина – а это была женщина – не захотела оставить ни то, ни другое. Сказала, что перезвонит.

Если у Жардэ и оставались небольшие сомнения, то г-жа Марта Манье доказательно подтвердила, что смерть Бертрана Абади и смерть Жюльена Комбрэ взаимосвязаны. Разложив перед собой фотографии двух девочек, найденные в книжке Рембо, она не колебалась ни минуты:

– Конечно же, это она! Однако снимок на эмали, видно, был сделан гораздо позже. Здесь она совсем еще девочка. А вот вторая карточка мне ничего не говорит.

– Это неважно. – сказал Жардэ. – Первая нас интересует больше всего.

Он вдвойне оценил любезность разговорчивой старушки, не выказавшей ни недоверия, ни любопытства и, казалось, ничуть не смутившейся его присутствием и вопросами. Похоже, ей было все равно, кто он. Просто собеседник. А при ее одиночестве хочется с кем-то поговорить, и все тут. Чтобы окончательно заручиться его доверием, она вспомнила о своем девичестве, о совместной жизни с мужем – виноделом из Кро, где тот производил славное доброе винцо, о своем сыне, двадцати лет от роду разбившемся на мотоцикле.

– И, видите, в семьдесят два года живу одна-одинешенька, не калека и дом еще могу содержать в исправности.

Действительно, занавески в красную и белую клетку, чистая скатерть на столе, простая, навощенная мебель. Г-жа Манье была похожа на свой дом – умиротворенная, простая, приветливая. Словно только что сойдя со страниц романа «бель эпок»,[10] она протянула ему стакан ореховой настойки собственного изготовления:

– Отведайте, уверяю, понравится!

Вино оказалось нежным, немного горьковатым на вкус. У Жардэ вдруг вырвалось:

– Вы ведь каждую неделю ходите на кладбище… не замечали чего-нибудь необычного в последнее время?

– Разве что мальчишек, которые шалят среди могил… А вообще-то, погодите, теперь, поразмыслив, припоминаю – однажды утром, ни свет ни заря, автомобиль стоял у аллеи В, как раз против могилы Данселей. Не легковой, как в былые времена, а современный, с пластиковым верхом, вроде как у американцев, когда они высадились в день освобождения.

– Марки «меари»?

– Дьявол его разбери какой марки!

– И эта машина, по-вашему, что делала на кладбище?

– Я и сама себя спрашиваю. Какой-то мужчина сел за руль, когда меня увидел с тележкой. И так быстро поехал, что, не посторонись я вовремя, зашиб бы.

– Он был один?

– Один вроде бы. Эта… «меари», как вы говорите, была обтянута брезентом, словно по зиме, а что внутри – не разобрать. То-то я диву давалась. Не считая катафалков и грузовиков с каменщиками, такие машины не больно на кладбище увидишь. Да еще желтого цвета. И какого! На выходе я у сторожа переспросила: тот ничего не видел. И неудивительно – чудак он, отец Бенжамин. В полвосьмого – в восемь откроет кладбище и отправляется за своей газетой и чашкой кофе в Кро. Там-сям покалякает, раньше девяти его на кладбище не жди, разве что когда похороны. Да и впрямь какая работа-то сторожу на кладбище – мертвые, поди, сами себя сторожат!

Жардэ взглянул на часы. Он назначил время встречи судебной экспертизе за пять минут до закрытия кладбища, чтобы не привлекать внимания, и прозевать экспертов, не распрощавшись поскорее с говорливой, хотя и полезной старушкой. Пришлось, чтобы ее не обидеть, еще выпить ореховой настойки и пообещать прийти снова.

Экспертиза ждала его недалеко от склепа Данселей. Жардэ показал им на подозрительное пятно в правом углу.

– Взять отпечатки будет не просто, – сказал один из прибывших после краткого осмотра, – но не невозможно.

Они вытащили инструменты, необходимые для деликатной операции, и быстро сделали свое дело.