Клюква со вкусом смерти - Наталья Хабибулина Страница 15

– Получается, что он по лесу не ходит, только возле болот крутится? – Костя вопросительно посмотрел на подполковника.

– Ну, видишь, ты уже и ответил на один вопрос. Оставим пока убийство Анфисы, поразмышляем о смерти Михея. Представь себе, что человек, никогда не выходивший не только из леса, но и не отходивший далеко от болот, вдруг приходит ночью к Правлению колхоза для того, чтобы… ну, предположим, разобраться с Михеем, который видел его на месте преступления. Знает, где окно камеры, знает, что парень там!.. Ну, это же бред!

– А я следователю пытался об этом сказать, – вступил в разговор молчавший Кобяков. – Только он твердил одно: «Смерть Ботыжникова наступила от естественных причин».

– Ну, это я могу себе представить!.. Другого он ничего и не принял бы, – досадливо махнул рукой Дубовик. – Да, так вот… Есть ещё, Костя, одно «но» – это деревенские собаки, совершенно особая каста животных. Я сегодня, когда возвращался от Ботыжниковой, обратил внимание на поведение домашних охранников. Стоило залаять той, что во дворе, откуда я выходил, следом поднялась соседская, потом следующая, и так по цепочке, пока я не дошел до Правления. И это днем, когда по улице ходит масса народа, но эти шельмы знают своих! Ведь так, Степан Спиридонович?

– Как точно вы подметили! – уважительно произнес Кобяков.

– Ну, вот и ответ: мог ли чужой человек пройти ночью, никем незамеченным, по деревне? А ведь вы, товарищ капитан, сами сказали мне, что в ночь смерти Михея было тихо. Только всё это, к сожалению, лишь усложняет наше расследование.

– Так что, теперь на болота нет причин идти? – с надеждой в голосе спросил Воронцов.

– Напротив. Необходимо в самые кратчайшие сроки, Степан Спиридонович, – повернулся Дубовик к участковому, – найти всё-таки того, кто сможет отыскать заветную гать. Пусть она даже и сгнившая, но Лесник-то по ней ходит. Пройдитесь по домам, поговорите с людьми. Возможно, что они просто бояться туда идти. Объясните, что мы пойдём, и не с голыми руками. Ну, ведь надо же как-то пройти туда! Пора поставить точку в этой странной истории с блуждающим по болотам человеком. Может случиться так, что ему просто необходима помощь, в конце-концов! – подполковник горячился, доказывая правоту своих убеждений. – Подойдите к этому вопросу со всей серьёзностью! Завтра воскресенье, люди будут дома, возьмите Константина, ищите! Ищите людей! Съездите в Глуховку, наконец! Сидит в какой-нибудь избе этакий старый пенёк, который, простите, ни ухом, ни рылом не знает о наших поисках! И потом… Знаете, Степан Спиридонович, может быть, я, как человек сугубо городской, чего-то недопонимаю, но ведь у болот, где начинается тропа, должно быть натоптанное место в лесу?

– Понимаете-то вы правильно, да вот нет такого места, и всё тут! Сами по такому принципу искали! Хитрость в этом есть какая-то! Видно, очень уж не хотел открывать свое «лежбище» старик, и «приемник» его так же себя ведет…

– Ладно! Давайте, завтра с утра – по домам колхозников! Это ваше задание!

Баба Дуся засуетилась, увидев входившего во двор Костю.

– Наконец-то! Совсем парень заработался! – она достала из буфета тарелку с нарезанным хлебом, из печи вынула из загнётка большой горшок с горячими щами, приподняла крышку на чугунной сковороде, в которой уже с обеда томилась жареная на топлёном масле картошка. – Заждалась тебя! – Костя лишь улыбнулся на это приветствие своей хозяйки и с удовольствием поспешил устроиться за накрытым к ужину столом.

– Вчера уснул, как убитый! Сегодня, поди, тоже сразу уляжешься в постель? – бабе Дусе не терпелось поговорить со своим постояльцем, которому, как она считала, надо было ещё много узнать. Об убийстве Анфисы они ещё не поговорили. Непорядок!

Женщина устроилась рядом с уплетающим за обе щеки Костей и вкрадчиво спросила:

– Узнали что новенькое про Анфиску?

– М-м-м… – с набитым ртом промычал Костя, не в силах оторваться от вкусного ужина.

Баба Дуся поняла это, как «нет» и продолжила:

– Ну, тогда я тебя побалую интересными новостями. Слушать-то будешь?

– Буду, – наконец смог ответить проголодавшийся постоялец. – Вы, баба Дуся, говорите, говорите! На меня не обращайте внимания! У меня только рот занят, а уши свободны! Вкусно так всё, как у мамы моей! – не удержался от похвалы Костя.

Хозяйка расцвела от таких слов и с улыбкой потрепала парня за чуб:

– Ишь ты! Знаешь, чем угодить старой! Что про маму сказал – молодец! И про уши – смешно! Тогда, значит, слушай! – она налила себе чаю и, прихлёбывая, начала свой рассказ: – Ещё недели за две-три до убийства Анфиски был такой случай. Я возвращалась из сельпо, а тут меня остановила Глафира, Анфисина свекровь. Они с невесткой как раз в огороде возились, грядки к зиме готовили. Ну, значит, стоим мы с Глашей, болтаем о том, о сём, о Гришке, сыне её говорим, а Анфиса-то в сторонке от нас возится. Тут смотрю я: она, значит, от грядки-то оторвалась, выпрямилась и так внимательно куда-то через забор глядит. Ну, глядит и глядит! Только взгляд её был какой-то тяжелый, нехороший, вот, будто змею какую увидела! Я даже, сказать честно, испугалась. Повернулась поглядеть, кого это она таким взглядом провожает, да только успела двоих мужиков краем глаза уловить: они уже в проулочек свернули. Ну, я не выдержала, да и спросила Анфису-то: «Это кого ж ты так, девка, обласкала-то таким взглядом?», ну, вроде, как пошутила. Так она на меня та-ак зыркнула, не хуже тех пронзила глазами, и зло так прошептала: «Петля по нему плачет!», в сердцах бросила работу и ушла в избу. Я у Глаши спросила, она только плечами пожимает, первый раз, говорит, невестку такой вижу. Она, Анфиска-то, и в самом деле, будто добрая была, никто не обижался на неё, правда, жила не так давно, но всё равно… Людей не обманешь!

– Вы совсем не увидели тех, двоих? – заинтересованно спросил Костя, отодвигая, наконец, от себя пустые тарелки и принимая из рук хозяйки большую кружку с чаем.

– В том-то и беда, что не увидела. Хотела уж даже следом побежать, любопытство разобрало, да тут вышла на крыльцо Анфиса, в жакете. Собралась, значит, куда-то. Глафира спросила, куда это она направилась, а та лишь рукой махнула и вышла, значит, на улицу. А тут председатель наш на трещалке своей проезжал, Анфиса-то ему махнула, тот остановился. Она его и спрашивает, дескать, дома ли Кобяков, участковый