Дороти Сэйерс - Под грузом улик Страница 16

Думаю, интересующие нас сведения могут быть получены из Парижа. Я написал в Сюре и в Лионский банк с просьбой предоставить его счет и чековую книжку. Вчерашний и сегодняшний дни меня полностью вымотали. Всю ночь танцевать после дня, проведенного в поезде, — маленькое удовольствие. Если я вам не нужен, то останусь здесь ждать банковские документы, а то, может, и лично отправлюсь в Париж.

Библиотека Каткарта состоит из нескольких современных французских романов и еще одного экземпляра «Манон» с «любопытными», как их называют в каталогах, иллюстрациями.

Возможно, вас заинтересует счет из салона красоты на Бонд-стрит. Я посетил его владелицу. Она сообщила, что Каткарт регулярно бывал у нее каждую неделю, когда приезжал в Англию.

Кингз-Фентон в воскресенье я посетил впустую — хотя я вам уже сообщал об этом. Я думаю, наш друг там и не появлялся. Интересно, не сгинул ли он на торфянике? Тут есть о чем подумать, как вам кажется? Все равно что искать иголку в стоге сена. История с бриллиантовым котом тоже остается непонятной. Полагаю, вам ничего не удалось узнать у домашних? Однако не похоже, чтобы он принадлежал Номеру десять, а с другой стороны, если бы он был кем-то потерян, вероятно, об этом стало бы известно в деревне. Ну, пока.

Ваш навеки Ч. Паркер ».

4  И ПЕРЕПУГАННАЯ ДЩЕРЬ…

Женщины были болезненными и бледными.

Письмо Паркера было доставлено лорду Питеру в постель в среду утром Бантером. Дом был почти пуст, так как все отправились на судебно-полицейское разбирательство в Норталлертон. Естественно, процедура была чисто формальной, однако порядок требовал присутствия всех членов семьи. Прибыла даже вдовствующая герцогиня, поспешившая на защиту собственного сына и героически поселившаяся в меблированных комнатах. Впрочем, младшая герцогиня сочла поступок свекрови излишне энергичным в ущерб достоинству. Оставленная на собственное попечение, она могла совершить все что угодно, вплоть до дачи интервью газетным репортерам. Кроме

того, в критические моменты рядом с мужем должна быть жена. Леди Мэри была больна — тут уж ничего не поделаешь, а от Питера, предпочитающего покуривать, разгуливая в пижаме, когда его брат подвергался публичному унижению, и ожидать было нечего. Питер пошел в свою мать. Откуда взялась в семье эта страсть к эксцентрике, ее светлость не могла понять — сама вдовствующая герцогиня происходила из добропорядочной гемпширской семьи; видно, где-то замешалась иностранная кровь. Сама она прекрасно осознавала свой долг и знала, что сможет выполнить его.

Лорд Питер проснулся совершенно разбитым, словно всю ночь шел по следу. Мистер Бантер заботливо облачил его в шикарный восточный халат и установил поднос у него на коленях.

— Бантер, твой кофе — единственное, что в состоянии примирить меня с пребыванием в этом отвратительном месте, — довольно капризно заявил лорд Питер.

— Благодарю вас, милорд. Сегодня опять очень промозгло, милорд, хотя дождь не идет.

Лорд Питер, нахмурив брови, уставился в письмо.

— Что в газетах, Бантер?

— Ничего существенного, милорд. На следующей неделе торги в Нортбери-Холл — библиотека мистера Флитуайта, милорд, — кэкстонское издание «Confessio amantis…» [8]

— Какой смысл сообщать мне это, когда мы застряли здесь Бог знает насколько! Господи, как бы я хотел заниматься книгами и никогда не связываться с преступлениями. Ты послал свои образцы Лаббоку?

— Да, милорд, — мягко ответил Бантер. Доктор Лаббок и был тем самым «ученым джентльменом».

— Факты, факты, — продолжал лорд Питер, — в детстве я всегда ненавидел факты. Упрямая, противная вещь эти факты. Не допускают никаких компромиссов.

— Да, милорд. Моя старая мать…

— Твоя мать, Бантер? Я и не подозревал, что она у тебя есть. Мне всегда казалось, что ты сразу таким и появился на свет — готовеньким, как говорится. Прости меня. Дьявольски неприлично с моей стороны. Прошу прощения.

— Ничего, милорд. Моя мать живет в Кенте, милорд, недалеко от Мейдстона. Ей семьдесят пять лет, милорд, и она удивительно деятельная женщина для своего возраста. Кроме меня, у нее было еще шестеро.

— А вот тут уж дудки, Бантер. Мне лучше знать. Ты — уникален. Но я прервал тебя — ты хотел рассказать мне о своей матери.

— Она всегда говорит, милорд, что факты как коровы: если пристально посмотреть им в лицо, они, как правило, убегают. Она очень мужественная женщина, милорд.

Лорд Питер стремительно протянул руку, но мистер Бантер был слишком хорошо обучен и всегда находился начеку, тем более что он уже начал править бритву. Лорд Питер одним резким движением выскочил из кровати и ринулся в ванную.

Там он настолько ожил, что смог взять верхние ноты в «Ступи на эти желтые пески». Затем, погрузившись в атмосферу Перселла, он перешел к романсу «От любовной горячки я стремлюсь улететь », который настолько улучшил его настроение, что, вопреки привычке, он запустил в ванну несколько галлонов холодной воды и принялся усердно тереть себя губкой. Растеревшись грубым полотенцем, лорд Питер вылетел из ванной и тут же врезался коленом в крышку высокого дубового сундука, который стоял у лестницы, — да с такой силой, что крышка от удара приподнялась и с возмущенным грохотом снова опустилась.

Лорд Питер остановился, чтобы изречь пару крепких выражений, мягко массируя ногу ладонью, и тут его поразила внезапная мысль. Он положил полотенца, мыло, губку, люфу, щетку и прочие принадлежности и тихо приоткрыл крышку сундука.

Ожидал ли он обнаружить там нечто ужасное, как героиня «Нортенгерского аббатства»[9] , трудно было сказать. Несомненно лишь то, что, как и она, он обнаружил там аккуратно сложенные простыни и стеганые покрывала. Неудовлетворенный этим, он осторожно поднял верхнюю стопку и несколько мгновений изучающе рассматривал ее при льющемся через лестничное окно свете. Тихо насвистывая, он уже наклонился, чтобы положить ее обратно, как легкий свист сдерживаемого дыхания заставил его резко обернуться.

Рядом с ним стояла сестра. Он не слышал, как она подошла, но она была тут — в халате, с прижатыми к груди руками. Ее голубые глаза расширились до такого размера, что казались почти черными, а лицо было такого же цвета, как и пепельно-светлые волосы. Уимзи изумленно смотрел на нее из-за стопки простыней, которая так и осталась у него в руках, и ужас, написанный на ее лице, постепенно охватил и его, внезапно отметив их таинственной схожестью кровного родства.

Питеру казалось, что он смотрел на нее как «резаная свинья», по его выражению, не меньше минуты, хотя на самом деле он понимал, что самообладание покинуло его на какую-то долю секунды. Он опустил простыни в сундук и выпрямился.

— Привет, старушка Полли, — промолвил он, — где это ты пряталась все это время? Я тебя вижу впервые. Боюсь, тебе пришлось не сладко.

Он обнял ее за плечи и тут же почувствовал, как она отпрянула.

— В чем дело? Что с тобой, старушка? — спросил он. — Послушай, Мэри, мы всегда с тобой общались только мельком, но я ведь твой брат. У тебя неприятности? Могу я…

— Неприятности? — переспросила она. — Ах ты, бестолковый Питер, конечно, у меня неприятности. Ты что, не знаешь, что убили моего жениха, а брата посадили в тюрьму? Или этого, на твой взгляд, недостаточно? — она рассмеялась, а Питер внезапно подумал: «Она ведет себя как героиня какого-нибудь детективного романа». — Да нет, Питер, все в порядке, правда; просто у меня очень болит голова, — продолжила она уже более естественным тоном. — Я даже не отдаю себе отчета в том, что я делаю. А ты что тут делаешь? Ты поднял такой шум, что я вышла из комнаты — решила, что это дверь хлопнула.

— Пожалуй, тебе лучше вернуться в постель, — ответил лорд Питер. — А то ты сейчас замерзнешь. И зачем только девушки в таком дьявольски холодном климате носят такие невесомые пижамки? Ну не волнуйся. Я заскочу к тебе попозже, и мы устроим с тобой доброе старое пау-вау, а?

— Только не сегодня, только не сегодня, Питер. Мне кажется, я схожу с ума. — («Опять цитата из остросюжетного романа», — подумал Питер). — Они будут сегодня допрашивать Джералда?

— Ну, это не совсем допрос, — ответил Питер, мягко увлекая ее за собой по коридору. — Скорее чистая формальность. Судье зачитывают обвинение, тут выскакивает старина Мерблес и просит предоставить официально улики для передачи их адвокатуре. То есть малышу Бигги. Затем заслушиваются показания обвиняемого, и старина Мерблес заявляет, что Джералд заслуживает защиты. И на этом все завершается вплоть до судебного разбирательства — в общем, одна болтовня! А суд, я думаю, будет в начале следующего месяца. К этому времени тебе надо будет поправиться и быть в форме.