Уильям Коллинз - Без права на наследство Страница 16

– Беда уже случилась, и все известно, говорите прямо. Он ранен?

– Он погиб.

Глава XI

Солнце клонилось к закату, западный бриз принес в дом вечернюю прохладу. Поля и цветочный сад пахли сильнее, источая сладкий аромат. Запели птицы, восславляя уходящий день.

И даже рутинный ритм жизни самого дома не изменился, равнодушно завершая привычный дневной круг. Пораженные горем и страхом слуги находили спасение в точном исполнении обязанностей. Лакей, бесшумно ступая, накрыл стол к ужину. Горничная приготовила кувшины с горячей водой и отнесла их в хозяйские спальни. Садовник, который ранее получил распоряжение вечером явиться к хозяину, чтобы решить вопросы со счетами, в назначенный срок принес все документы. Рутинные дела обладают особой силой, даже смерть не может остановить их с той легкостью, с какой она сокрушает человеческое счастье.

Но тучи зловещего Рока сгущались, и самые темные времена еще не наступили. В пять часов потрясение достигло пика. В течение часа новость о смерти мистера Ванстоуна усугубилась смертельной тревогой за состояние его жены. Она беспомощно лежала на постели, и жизнь нерожденного ребенка повисла на волоске. И только один человек принял на себя ответственность за принятие решений.

Конечно же, это была мисс Гарт. Возможно, если бы ранние годы ее жизни прошли столь же безмятежно, как те, что она провела в Ком-Рейвене, она тоже склонилась бы перед жестоким испытанием. Но юность гувернантки не была легкой, она научилась переносить и преодолевать страдания. И теперь именно она взяла на себя тягостный долг сообщить дочерям о смерти отца. Она постаралась утешить их при первом взрыве горя.

За старшую из девушек она тревожилась меньше: Нора дала выход чувствам самым простым и естественным образом – разрыдалась. Не так вышло с Магдален. Безмолвная, белая как полотно, с сухими глазами, она неподвижно сидела в комнате, буквально окаменев – словно статуя Горя. Ничто не могло растопить эту оболочку и помочь ей выразить страдание. «Не говорите со мной, не прикасайтесь, оставьте меня», – больше она не сказала ничего. Казалось, ее характер изменился мгновенно и полностью.

Спустились сумерки, летняя ночь приходит быстро. Как раз когда зажигали первые лампы, из Бристоля прибыл доктор. Его слова не принесли облегчения: «Мы сделаем все возможное, надо надеяться. Шок оказался для нее слишком сильным, миссис Ванстоун ослабела. Я останусь с ней на ночь».

Он открыл окна, чтобы впустить в комнату свежий воздух. Отсюда открывался вид на подъездную дорогу, где у ворот стояли небольшие группы местных жителей.

– Предупредите людей, чтобы они не шумели, – распорядился доктор.

Но в этом не было нужды: там собрались работники покойного, несколько женщин и детей из деревни, все они притихли и переговаривались только шепотом. Трудно было найти хозяина добрее, чем мистер Ванстоун. Он помогал, утешал и подбадривал, сочувствие к его семье смешивалось теперь с опасениями за будущее. Для всех наступали теперь трудные времена.

Некоторое время спустя из своего коттеджа пришел в одиночестве старый мистер Клэр, он ждал в холле, чтобы узнать новости от врача. Мисс Гарт спуститься не могла, но послала ему известие со слугой, что все неясно. Мистер Клэр обещал вернуться через пару часов и медленно удалился. Внезапная смерть давнего и единственного друга, казалось, не произвела в нем существенных перемен. Когда он вернулся, мисс Гарт смогла встретиться с ним.

Они молча пожали руки друг другу, она немного подождала, а потом заговорила сама. Она боялась, что он станет расспрашивать о трагедии с мистером Ванстоуном, но он даже не упомянул об этой неожиданной смерти. Он лишь хотел знать, лучше или хуже миссис Ванстоун. Повлияло ли горе на здоровье супруги? Обычный человек едва ли смог бы усомниться в этом, так что мисс Гарт даже растерялась, и он повторил свой вопрос: ей лучше или хуже?

– Улучшений нет, – ответила гувернантка, – если и есть перемены, то к худшему.

Они говорили у окна гостиной, выходившего в сад. Мистер Клэр помолчал, кивнул, сделал шаг к выходу, а потом вдруг остановился и задал еще один вопрос:

– Доктор дает ей шансы на благополучный исход?

– Он не скрывает от нас, что она в опасности. Нам остается только молиться за нее.

Старик коснулся ладонью руки мисс Гарт, внимательно взглянул ей в лицо и спросил:

– Вы верите в силу молитвы?

Гувернантка отшатнулась.

– Как можете вы, сэр, задавать мне подобный вопрос в такой момент?

Он ничего не ответил, но не сводил глаз с ее лица. Потом все же бросил:

– Молитесь! Молитесь, как никогда раньше, чтобы миссис Ванстоун осталась жива.

С этими словами он ушел. В его манере и тоне скрывалась смутная, невысказанная угроза – известная ему, но не мисс Гарт. Она невольно пошла следом в сад и окликнула мистера Клэра. Он слышал ее, но не обернулся, а только ускорил шаг, явно желая избежать дальнейшего разговора. Она смотрела, как он пересекает залитую лунным светом лужайку. Потом на мгновение мелькнули белые руки, раздвигавшие ветви над головой, и фигура соседа скрылась за живой изгородью. Мисс Гарт вернулась к хозяйке, встревоженная сильнее прежнего.

Пробило одиннадцать. Где же сестры? Горничные доложили, что обе девушки находятся в своих комнатах. Прежде чем вернуться в спальню миссис Ванстоун, гувернантка решила проведать своих воспитанниц. Спальня Норы была ближе. Мисс Гарт заглянула туда: коленопреклоненная фигура со склоненной головой вызвала у гувернантки слезы умиления, она осторожно прикрыла дверь и прошла к Магдален. Перед ее комнатой она немного помедлила. Ее смутил странный звук – непрестанный шорох ткани, то ближе, то дальше. Магдален явно ходила туда-сюда. Мисс Гарт постучала. Шорох прекратился, дверь распахнулась, и перед гувернанткой появилось несчастное юное личико в окружении растрепанных локонов. Большие светлые глаза были широко раскрыты, но слез в них так и не было видно. Сердце воспитательницы мучительно сжалось от сочувствия. Она ласково взяла девушку за руку.

– О, дорогая, ты так и не плачешь! Если бы я могла помочь тебе! Поговори со мной, Магдален, ну попытайся… Вот Нора…

– Нора не виновата в том, что случилось, – с усилием выдавила Магдален. – Он погиб из-за того, что занимался моими делами. Позвольте мне самой нести это бремя, – она легонько коснулась холодными губами щеки мисс Гарт и закрыла дверь.

И снова неумолимый безостановочный шорох платья, сухой механический звук, отрицающий сочувствие и прощение, лишающий надежды.

Миновала ночь. Было решено послать за лондонским доктором, у которого миссис Ванстоун консультировалась полгода назад, но он смог бы прибыть лишь на следующий день. Перемен к лучшему не наблюдалось.

Приходил Фрэнк с вопросом о новостях – по своей или отцовской инициативе, трудно сказать. В любом случае, если у старого мистера Клэра и хранились ключи от некой тайны, его сыну они были недоступны. Юноша выглядел бледным и растерянным. Он спросил что-то о Магдален, но так невнятно, со слезами на глазах, что сердце мисс Гарт впервые потеплело к нему. Она постаралась, как могла, подбодрить молодого человека.

Около полудня Фрэнк появился со вторым посланием. На этот раз отец его хотел знать, не приезжает ли сегодня мистер Пендрил. Если так, Фрэнк мог бы встретить юриста на станции и доставить сперва в коттедж Клэров, где тот мог бы и переночевать. Это удивило мисс Гарт: неужели мистеру Клэру известна цель, с которой мистер Ванстоун вызвал своего личного адвоката? Не было ли непривычное гостеприимство старика проявлением раскаяния из-за прежней своей подозрительности? Или у него был свой тайный интерес к мистеру Пендрилу? Мисс Гарт находилась в смятении. Она сказала Фрэнку, что адвоката ожидают в три часа, и отослала юношу домой с благодарностью.

Вскоре после ухода Фрэнка выяснилось, что участие Норы все же оказало благотворное влияние на младшую сестру: Магдален жестоко страдала, такова была ее натура, что чувства ее были намного сильнее, чем у окружающих, но целительные слезы все же пришли – девушка разрыдалась, изливая горе, а потом затихла. Это немного успокоило мисс Гарт, которая позволила себе наконец немного отдохнуть у себя в комнате. Ее тело и разум были истощены, и она мгновенно провалилась в тяжелый сон без сновидений. Где-то между тремя и четырьмя ее разбудила одна из горничных. В руке служанки была записка от мистера Клэра-младшего, которую он просил срочно передать мисс Гарт. В нижнем углу конверта стояло имя: Уильям Пендрил. Значит, адвокат прибыл.

Юрист начинал со слов соболезнования, сообщал о приезде и о том, что находится у мистера Клэра, а затем делал вполне четкое профессиональное заявление:

«Если состояние миссис Ванстоун изменится к лучшему – будь то временное или стабильное улучшение, – прошу Вас в любом случае немедленно дать мне знать об этом. Мне необходимо видеть ее по делу исключительной важности. Мне хватит и пяти минут ее пребывания в сознании, чтобы она смогла поставить подпись под документом. Убедительно прошу Вас конфиденциально передать это и врачу, который при ней находится. Я стремлюсь добросовестно исполнить свой долг и готов явиться в любое время дня и ночи».