Жорж Сименон - Мегрэ и строптивые свидетели Страница 16

— Вы меня так мило приняли.

— Ну что вы! Вы даже отказались выпить стаканчик! Правда, у меня в доме не так уж много выпивки. С меня хватает, что я всю ночь вынуждена пить шампанское. Чаще всего я делаю вид, что пью, и выливаю остатки в мойку.

Этой женщине было еще интересно жить.

— Простите, что я не плакала. Возможно, это следовало сделать, но у меня не выходит. Мне не терпится узнать, кто убил Леонара.

— Мне тоже.

— Вы мне скажете?

— Обещаю.

Казалось, они уже стали сообщникам», потому что в конце концов на лице Мегрэ появилась такая же беспечная улыбка, как улыбка полной женщины в пышном, шуршащем пеньюаре.

Выйдя на площадку лестницы, он задержался, поджидая лифт. Лифт поднимался снизу и остановился как раз на этой же площадке; из него вышел мужчина с темными волосами, уже редеющими на висках. На нем был светлый плащ, а в руке он держал коричневую шляпу.

— Простите, — пробормотал он, проходя мимо комиссара. Мужчина оглянулся и снова взглянул на Мегрэ, как будто его лицо тоже было ему хорошо знакомо.

Мегрэ спустился в лифте. Консьержка караулила его за стеклянной дверью.

— Вы его видели? Он только что поднялся.

— Да.

— А она вам какой показалась?

— Она очаровательна.

Он благодарил, улыбался. Консьержка могла ему еще понадобиться, и нельзя было ее разочаровывать. Он также пожал руку мужу, шоферу такси, которому прежде случалось несколько раз возить его на своей машине.

Когда Мегрэ наконец вышел на улицу, первое, что он увидел, был красный спортивный «панхард», стоящий у подъезда.

Глава 6

Мегрэ довольно долго переходил через улицу, пробираясь между машинами, так как наступил час «пик». Очутившись на противоположной стороне, он поднял голову и посмотрел на окна только что покинутой им квартиры..

Железный балкон опоясывал весь дом, разделенный в центре такой же решеткой. Стало уже совсем темно, и добрая половина окон была освещена. Балконная дверь на шестом этаже была полуоткрыта, и мужчина с сигаретой в зубах, который, перегнувшись через перила, смотрел на улицу, быстро отступил назад, увидев комиссара.

Это был тот самый человек, который только что столкнулся с ним в дверях лифта, так называемый Жак Сенваль, занимающийся кинорекламой.

Он ушел в комнату. Балконная дверь закрылась. Интересно, что он сейчас говорит Веронике Ляшом, которая суетится, накрывая на стол?

Прямо напротив этого дома находился бар, не какое-нибудь бистро, а один из тех американских баров с высокими табуретами и интимным освещением, которых все больше и больше появляется в окрестностях Елисейских полей.

Мегрэ вошел в бар и нашел, несмотря на толкучку, свободный табурет у стенки. Было жарко, шумно,. накурено, звучал женский смех. Хорошенькая девушка в черном платье и белом передничке, улыбаясь, ожидала, пока он, отдаст ей пальто и шляпу.

Когда бармен обернулся к нему, глядя на него, как человек, который пытается вспомнить, где он его уже видел, Мегрэ заказал после легкого колебания:

— Один грог!

Потом он спросил:

— Телефон?

— Внизу.

— У вас есть жетоны?

— Спросите у дежурной.

Это заведение было не из тех, которые он охотно посещал. Он чувствовал себя несколько неловко, потому что таких баров не было во времена его молодости. Деревянные панели были украшены охотничьими сценами с всадниками в красных жакетах, и прямо над стойкой бара висел настоящий охотничий рог.

Пока он шел к лестнице, которая находилась в глубине зала, он заметил, что на него смотрят. Бармен наконец узнал его. Остальные, по-видимому, тоже. Большинство женщин были молодыми. Мужчины, хотя и постарше, все же не принадлежали к поколению комиссара.

Он тоже выловил в толпе несколько знакомых лиц и тогда вспомнил, что немного дальше по этой же улице находится телевизионная студия.

Мегрэ спустился по лестнице с дубовыми перилами и увидел около гардеробной красивую женщину.

— Будьте любезны, один жетон.

Там были три застекленные кабины, но телефоны не были автоматическими.

— Какой номер вы желаете?

Ему пришлось дать ей номер криминальной полиции, и тогда молодая женщина тоже узнала его и взглянула на Мегрэ более внимательно.

— Вторая кабина.

— Управление криминальной полиции слушает.

— Говорит Мегрэ. Пожалуйста, соедините меня с Люка.

— Одну минутку, господин комиссар… Ему пришлось ждать. Люка говорил по другому телефону. Наконец Мегрэ услышал его голос.

— Прошу меня извинить, патрон. Как раз звонил следователь. После вашего ухода он звонит уже третий раз и удивляется, что вы ему не сообщаете новости.

— Дальше.

— Он задал мне множество вопросов…

— Каких?

— Во-первых, он спросил, возвращались ли вы на набережную де-ля-Гар. Я ответил, что не думаю. Он хотел знать, допрашивали ли вы других свидетелей. И наконец, несколько минут тому назад он мне оставил для вас поручение… Он должен поехать домой переодеться, так как обедает, вне дома… Весь вечер его можно застать по телефону «Бальзак-23-74»…

Это было в том же районе Елисейских полей, где сейчас находился Мегрэ.

— Он настаивает на том, чтобы допросы свидетелей, если вы собираетесь их проводить, проводились в его кабинете…

Чувствовалось, что Люка смущен.

— Это все?

— Нет. Он меня расспрашивал, где находятся инспектора, что они делают, что они уже обнаружили…

— Ты ему сказал?

— Нет. Я сделал вид, что ничего не знаю. Он был очень недоволен.

— Есть еще новости?

Сквозь стекло кабины он видел дежурную телефонистку, она разглядывала его, одновременно подкрашивая губы, и какую-то даму, которая застегивала подвязки перед зеркалом.

— Нет. Лапуэнт только что заступил на дежурство. Он беспокоится. Ему тоже хочется что-нибудь делать. — Передай ему трубку… Лапуэнт? Возьми служебную машину и поезжай в Иври. Прямо напротив моста Насиональ ты увидишь бакалейную лавчонку. Я забыл фамилию хозяйки. Что-то вроде Шодэ, Шодои или Шодуа. — Будь с ней очень мил, очень вежлив. Скажи ей, что она нам крайне необходима, но мы ее долго не задержим. Она захочет надеть парадный туалет. Постарайся, чтобы это не слишком затянулось. Ты привезешь ее на улицу Франсуа, к дому номер 17—6. Перед подъездом ты наверняка увидишь красную машину. Остановись поблизости. Оставайтесь с ней в машине, пока я не подам вам знак…

— Хорошо, патрон.

Мегрэ вышел из кабины, расплатился за разговор.

— Благодарю вас, месье Мегрэ.

Уже давно это перестало доставлять ему удовольствие. Наверху посетителей стало еще больше, и молодая рыжая девушка потеснилась, чтобы дать ему возможность забраться на табурет.

За одним из столиков мужчина его возраста с седыми висками и поредевшими волосами обнимал за талию пухленькую девушку лет двадцати, и в первый раз Мегрэ был шокирован. Возможно, из-за следователя Анжело, такого юного, словно он только что покинул школьную скамью, комиссар вдруг почувствовал себя стариком, человеком, принадлежащим прошлому.

Все эти девушки, которые курили, пили виски и коктейли, были уже не для мужчин его поколения. Правда, некоторые из них, громко разговаривая, поворачивались к нему с большей или меньшей нескромностью, для того чтобы бросить на него любопытный взгляд.

Ему стоило только наклониться, чтобы увидеть освещенные окна шестого этажа в доме напротив, за которыми иногда мелькали тени.

Он взвесил все «за» и «против». Вначале он хотел дождаться Жака Сенваля у подъезда. Вероника Ляшом была сильно влюблена, в этом не было ни малейшего сомнения. Не причинит ли он ей горя, не рискует ли он поссорить влюбленных?

Не первый раз сомнения подобного рода мешали ему в работе. Но если интуиция не обманывала его, то не лучше ли будет ввести Веронику в курс дела?

Он медленно пил грог, пытаясь мысленно представить себе, что происходит сейчас у Вероники. Обед уже подан. Оба сели за стол. Он даст им время поесгь, а также даст возможность Лапуэнту с бакалейщицей доехать из Иври.

— Еще один грог, — заказал он.

Все меняется. Как с детьми — они растут, и ты не замечаешь те мгновения, когда происходит изменение, а только видишь результаты.

Его личный враг, как он любил его называть, следователь Комельо был уже в отставке и превратился в старого господина, прогуливающего по утрам свою собаку под руку с дамой с крашеными волосами сиреневого цвета.

Мегрэ стал замечать, что в уголовную полицию приходят работать все более молодые люди, потому что теперь можно получить для этого образование в специальных школах и не надо, как прежде, мучительно долго, годами, накапливать опыт самому, работая сначала на улицах, на вокзалах, следя за общественным порядком.

Теперь возраст некоторых из его коллег, равных ему по рангу и положению, едва достигает сорока лет. Они были дипломированными юристами и часто имели еще два-три других университетских диплома. Правда, эти люди редко покидали кабинеты, довольствуясь отправкой своих подчиненных на место преступления, а затем обрабатывали результаты, полученные таким образом.