Эрл Гарднер - Дело зеленоглазой сестрички Страница 16

– О да, конечно. Бедный отец. Я всегда говорил ему, чтобы он побольше жалел себя, но он вечно был занят, куда-то торопился. Непонятно только – куда. После того как побываешь на развалинах городов, построенных людьми, которые жили, любили и умерли тысячи лет назад, и увидишь джунгли, окружившие теперь их храмы, разрушившие их произведения искусства, уничтожившие их культуру, начинаешь понимать, что жизнь должна быть не вечной погоней за богатством, а достойным и неторопливым путешествием в мир мудрости и универсальных знаний. Прошу извинить меня, мистер Мейсон. Мы еще увидимся, – прервал Джаррет Бэйн свою тираду и медленно удалился.

– Надо же, он витает в облаках, – тихонько сказала Мейсону Делла. – А Сильвия что-то хитрит.

– С чего ты взяла?

– Не знаю, но мне кажется. Вот она идет.

Сильвия, проводив доктора Флэшера, торопливо подошла к Мейсону и коснулась его руки дрожащими от волнения пальцами.

– Мне нужно видеть вас, – проговорила она напряженным полушепотом.

– Я перед вами.

Зеленые глаза метнули недобрый взгляд на Деллу Стрит.

– Надеюсь, с похоронами не будет никакой задержки, никакого вскрытия, никаких проволочек?

– Нет, если доктор Флэшер подпишет свидетельство о смерти и власти не сделают официального запроса.

– От этого полицейского сержанта всего можно ожидать.

– Этот, конечно, может, – кивнул Мейсон. – Но, по-моему, я был вам нужен. Скажите, что вас беспокоит.

Сильвия оглянулась по сторонам, бросила еще один взгляд в сторону Деллы и прошептала:

– Это сделал отец.

– Что?

– Убил Фрича.

– Как?! – воскликнул Мейсон.

– Да, отец, – повторила она.

– Послушайте, – сказал Мейсон, – давайте разберемся. Ваш отец лежал дома в постели. Фрич, очевидно, был убит между полуночью и тремя часами ночи и…

– Мистер Мейсон, еще раз говорю вам: это сделал отец. Я знаю это и, если будет нужно, смогу доказать. Мне не хотелось бы этого делать, но вы должны знать, что это факт, и, по-моему, его не следует скрывать. Боюсь, что, если попытаемся скрыть, попадем в трудное положение.

– Я не думаю, – холодно возразил Мейсон, – что, едва узнав о смерти вашего отца, вы захотите сообщить властям, что он убил человека, труп которого вы обнаружили сегодня утром.

– Никто не знает, что его обнаружила я, – резко возразила Сильвия. – Я сказала полиции, что мы все встретились у квартиры Брогана. Вы ведь сами этого хотели?

– Вы это сказали Голкомбу?

– Да.

– В таком случае будем придерживаться этой версии.

– Конечно.

– Но, разумеется, вы должны сделать все, чтобы не запятнать память о вашем отце и…

– Послушайте, мистер Мейсон, мы с вами практичные люди. Может случиться, что я на какое-то время буду лишена возможности говорить с вами.

– Почему?

– Не прикидывайтесь наивным, мистер Мейсон. Траур накладывает на меня определенные обязанности, я не смогу обсуждать наши с вами дела в присутствии посторонних людей, среди которых я должна находиться. Можете считать меня плохой дочерью, но отец думал о том, что вы рассказали ему о Фриче и Брогане, и не мог уснуть. Вчера ночью, примерно минут в двадцать первого, он встал с постели и сел за руль. Ему нельзя было водить машину, выходить на улицу, нельзя было волноваться, но он принял лекарство, которое улучшило его самочувствие настолько, что ему хватило сил сделать то, что он считал нужным. Он поехал к Фричу, чтобы сказать ему, что он лжец и негодяй, и потребовать у него эту запись.

– Какую? Ту, что была у Брогана?

– Нет. Какой вы непонятливый, мистер Мейсон. Ту, о которой вы рассказали отцу, – склеенный из разных кусков оригинал.

– Продолжайте.

– Они с Фричем поспорили. Видимо, отец вспылил. Теперь уже никто не узнает, что там произошло, но мне точно известно, что отец был там. Он вернулся в половине второго или в два, поставил машину и лег спать. Видимо, нагрузка на сердце оказалась слишком сильной. Он переволновался и… удивительно, что отец не умер по дороге, но как-то добрался домой.

– Дальше, – сказал Мейсон, не пытаясь скрыть своего скептицизма.

– Вот так все и было. Отец убил Фрича. Я не могу сама известить об этом власти, об этом должны позаботиться вы.

– Я?

– Да. Ведь кто-то должен сделать это.

– Почему бы не позволить полиции самой выяснить это?

– Они могут не докопаться и могут… ну, они могут обвинить кого-нибудь другого.

– Вас, к примеру?

– Возможно.

– Ваш отец мертв. Он не может защитить себя, не может ничего возразить. Откуда вы знаете, что вчера между полуночью и тремя часами ночи он выходил из дому?

– Знаю, потому что следовала за ним.

– Куда?

– В тот многоквартирный дом.

– Почему вы его не остановили?

– Я… сначала я хотела остановить его, но потом решила, что будет лучше, если отец отведет душу и сделает то, что считает нужным. По правде сказать, мистер Мейсон, я не была уверена, я не могла быть уверена, что… что между отцом и Фричем не было никаких связей. Даже если вы правы в отношении этой магнитофонной записи и Фрич действительно ее подделал, все равно должно было существовать что-то, что связывало их. О, я долго думала, прежде чем пришла к решению не препятствовать отцу в его действиях.

– Кто-нибудь, кроме вас, видел, что ваш отец выходил из дому?

Она покачала головой.

– Кому-нибудь, кроме вас, известно, что он уезжал?

Сильвия опять покачала головой.

– Боюсь, – холодно сказал Мейсон, – что понадобится еще какое-то существенное доказательство, которое…

Сильвия приблизилась к нему:

– Мистер Мейсон, у меня есть такое доказательство.

– Скажите какое.

– За несколько минут до прихода доктора Флэшера я зашла к отцу, чтобы попрощаться с ним. Я хотела поправить подушку под его головой и подсунула туда руку. Под подушкой я нашла одну вещь.

– Какую?

– Катушку с магнитофонной пленкой.

– Это правда? – воскликнул Мейсон.

– Конечно, да. Это был оригинал, записанный Фричем. Как вы и предполагали, пленка склеена в местах соединения кусков. Отец сумел отыскать ее, привез с собой и положил под подушку.

– Что вы с ней сделали?

– Я спрятала ее в надежном месте… в единственном месте, где какое-то время ее не смогут обнаружить. Я хочу передать ее вам, и вы решите, что с ней делать. Пожалуйста, мистер Мейсон, поймите меня правильно. Отца уже нет в живых. Мне неизвестно, убил ли он Фрича при самозащите, но то, что убил он, – бесспорно. Отцу уже не грозит наказание. И мы обязательно должны дать властям повод для расследования в отношении отца. Я не хочу сама давать им этот повод, но, если возникнет необходимость, мне придется рассказать им.

– Значит, у вас есть эта пленка. Что еще есть у вас?

– Разве этого не достаточно?

– У вас есть что-нибудь еще? Я хочу знать все.

– У меня есть… у меня есть пешня для колки льда.

– Где вы ее взяли?

– Сегодня утром, когда тело вывалилось из буфета прямо к моим ногам… Это было ужасно! Отвратительно!

– Не волнуйтесь. Оставьте эту роль на будущее. Где была пешня?

– В теле Фрича.

– В какой его части?

– В груди.

– Что вы с ней сделали?

– Вытащила и положила в сумочку.

– Зачем вы это сделали?

– Это была пешня из нашего дома.

– Почему вы так думаете?

– Я узнала ее. Наша пешня особенная. Нам ее подарил Эдисон Дойл. Это большие пешни с металлическим ободком вокруг верхнего конца, так что их можно использовать в качестве молотка для размельчения льда.

– Вы говорите так, будто их у вас несколько.

– Вы правы. Эдисон купил три пешни. Он еще шутил, говоря, что одну отдаст нам, вторую оставит себе, а третью спрячет, чтобы подарить ее на свадьбу той из нас, которая первой выйдет замуж.

– И вы узнали пешню?

– Да.

– Когда обнаружили тело?

– Да. Понимаете, мистер Мейсон, в тот момент я хотела любой ценой выгородить отца. Я не знала, что он уже отправился на суд Всевышнего. И хотя мне было страшно притрагиваться к этой пешне, я вытащила ее и положила в сумочку. Потом я побежала к двери и увидела вас и мисс Деллу Стрит.

– Сержант Голкомб не обыскивал вас?

– О, конечно, обыскивал, но тогда ее у меня уже не было.

– Что вы с ней сделали?

– Сунула в свернутый пожарный шланг на первом этаже. Никто бы не догадался искать ее там, и я легко могла забрать ее, когда допрос закончится.

– Итак, вы обнаружили тело и владеете орудием убийства.

– Да, это так. Я надежно спрятала пешню, но хотела спросить вас, что мне с ней делать…

Позади них раздались шаги. К ним торопливо подошел Эдисон Дойл.

– Хэлло, мистер Мейсон, – поздоровался он и сразу же обратился к миссис Этвуд: – Что это за чертовщина, Сильвия?

– Что такое?

Дойл поднял руку, в которой держал катушку с магнитофонной пленкой.

– Где ты ее взял?! – гневно воскликнула Сильвия.

– В комоде у Хэтти.

– Зачем ты туда полез?

– Доктор Флэшер посоветовал мне посидеть с Хэтти, пока она не уснет. Вы знаете, что он сделал ей укол. Лицо Хэтти было заплакано, и, когда она заснула, я стал искать платок. Открыл верхний ящик комода и нашел это.