Джон Карр - Тень убийства Страница 16

– Вы не заметили, правая уже была испачкана?

Я восстановил картину в памяти, вспомнил, как аль-Мульк поднял руку в смешном протестующем жесте, выставив ладонью вперед правую руку в перчатке…

– Нет, – сказал я. – Она была абсолютно чиста.

– В чем вообще дело, сэр? – поинтересовался Толбот.

– Потерпите, инспектор. Я пока не уверен в своей правоте. Аль-Мульк был в перчатках? Конечно. Вот чем они интересны. О, благословенная мода! О, истинный денди! Он был в перчатках! – Француз бросил перчатку на стол и откинулся в кресле, удовлетворенно кивая. – Нет, инспектор! Вы не услышите ни единого слова, пока я его не докажу или не опровергну, а вы, сэр Джон, угостите меня лучшим обедом во всем Лондоне… Ну, инспектор, есть у нас еще факты?

Толбот смотрел на него подозрительно, играя напряженными желваками на квадратных скулах; даже его кривой нос выражал подозрительность.

– Здесь у нас, сэр, – торжественно заявил он, – подобные вещи не поощряются… – И сразу же спохватился: – Ну ладно. Цветочная картонка…

– Кстати, – пробормотал Банколен, – что было в цветочной коробке?

– Полагаю, не слишком рискованно предположить, что цветы, – усмехнулся сэр Джон.

– Да, понятно, но кто-нибудь заглянуть потрудился?

Толбот весьма суетливо принялся резать бумагу столовым ножом. Упаковочная бумага шуршала, потом инспектор с облегчением откинулся, толкнув коробку к Банколену.

– Цветы, – объявил он.

– Точнее сказать, орхидеи, – уточнил Банколен, приподнимая коробку. – Южноафриканский сорт под названием «Золотая бабочка». Черт возьми! Это букет для корсажа!

Последовала пауза, во время которой он озадаченно смотрел на содержимое коробки.

– Значит, заказ сделал человек не светский! Я сам редко вращаюсь в обществе, но, если заказываю букет для дамского корсажа, точно знаю, что цветочник пошлет его ей. Я сам не стану его доставлять. Тут что-то не то… – Он щелкнул пальцами. – И тоже совпадает! Толбот, вы в магазин звонили?

– Да. Там помнят Этот заказ. Господин аль-Мульк позвонил вчера в начале дня и заказал букет для корсажа. Им тоже показалось странным, что он не велел посылать букет даме, просто приказал выполнять его распоряжения, черт возьми, или что-то вроде того. Говорят, голос звучал простуженно.

– И потом заехал за орхидеями?

– Кто-то заезжал. Кто – в магазине не помнят. Там только пара служащих знает аль-Мулька в лицо. Приняли за слугу. Высокий мужчина с поднятым воротником. Пришел часа в два, в два пятнадцать.

– В любом случае не аль-Мульк. М-м-м… Вы слуг на этот счет расспрашивали?

– Швейцар клянется, что в клубе подобного поручения никому не давали, если это не кто-нибудь из прислуги аль-Мулька, – ответил инспектор. – Может быть, Грэффин.

– А француз-камердинер?

– Он рано утром уехал в Париж.

Банколен кивнул с непонятной улыбкой.

– Да, – молвил он, – да. Лучше бы нам пригласить на минуточку Грэффина…

Видно, Грэффин был где-то внизу, потому что явился немедленно, как только за ним послали официанта. Был почти трезв, ворочал длинной изогнутой шеей, наимерзейшим образом похожей на индюшачью. Лицо в пятнах, руки тряслись.

– Доброе утро, джентльмены, – хрипло каркнул он. Мутные глаза взглянули на нас, опустились, снова взглянули, опять отвернулись. Он так дрожал, что зубы стучали, но старался сдержаться, изо всех сил вцепившись в сиденье стула.

– Мы обсуждаем дело, – начал Банколен, – и хотели бы кое-что выяснить…

Грэффин нервно дернул плечами, пробормотал:

– К-конечно, – и вытаращил глаза, похожие на губку. – Я… не с-совсем расположен… (Дерг!)

– Господин аль-Мульк вам, случайно, вчера не давал поручения?

– С-сэр? – вскричал Грэффин, стараясь держаться достойно, но голова невольно вертелась на шее.

– Не посылал вас к цветочнику на Кокспер-стрит?

– Н-нет. Я весь день просидел у себя. Целый день!

– Между двумя и половиной третьего?

– Определенно! Да. Я могу доказать. Официант приблизительно в это время принес полдник.

Он был до жалости беспомощным, казалось, вот-вот завопит, не спуская с Банколена остекленевшего взгляда и дергаясь.

– Я так понял, – вежливо продолжал детектив, – что вы с тех пор не видели господина аль-Мулька?

– Нет!

– Вчера вечером он, случайно, не заходил?

Грэффин снова вцепился в сиденье и быстро сказал:

– Боже, зачем вы меня спрашиваете? Нет!

– Вы по-прежнему утверждаете, что его никто не преследует?

Наступило молчание. Грэффин низко повесил голову, жизнь его покинула, он резко дергал шеей, словно глотал горячий суп. Наконец жалобно прошептал:

– Прошу прощения, джентльмены… Нельзя ли… чего-нибудь выпить…

Шумно выхлебал принесенное виски, какое-то время тяжело дышал, потом дрожь унялась. Но теперь он начал хитрить и грубить, сверкая глазами на пятнистом лице.

– Я хочу повторить, друг мой, вопрос, который задавал вам вчера, и проверить, обдумали ли вы ответ. Давно вы служите у господина аль-Мулька?

– Ясно, – уклончиво ответил Грэффин. – Хотите меня подловить, а? Ладно, я вам вчера говорил, что шесть лет назад встретился с ним в Каире. Вы… наверно, военный, да? Выяснили, что меня выкинули со службы десять лет назад и что я никогда не был в Каире. Ладно, я в Париже с ним познакомился. А вам вчера соврал.

– Странно! Зачем вы это сделали?

– Не ваше дело, – буркнул Грэффин в свой стакан, из-за края которого выглянул один красный глаз.

– Полагаю, ваши секретарские обязанности не слишком обременительны?

Все громко рассмеялись.

– Но, должно быть, господин аль-Мульк никогда не жалел об этих лишних домашних расходах, – задумчиво рассуждал Банколен.

Грэффин таким причудливым жестом поставил стакан, что я на мгновение посчитал его вдруг протрезвевшим. Он вытаращил глаза, на щеке забился нервный тик.

– Я требую извинений, дорогой сэр, – смиренно заявил он после паузы.

– Ну, ну, я не хотел оскорбить вас, друг мой. Только еще одно. Вам, безусловно, известно, что господин аль-Мульк принял меры против покушения на его жизнь?

– О… да.

– Но вы понятия не имеете, чего именно он опасался?

– Абсолютно никакого! – энергично подался вперед Грэффин. – Клянусь!…

– Гм… да… Кстати, шофер был вооружен?

– Вооружен? А! Вы спрашиваете, было ли у него оружие? Да, я знаю, потому что аль-Мульк дал ему мой пистолет. Револьвер «смит-и-вессон». 45-й калибр, длинноствольный, с рукояткой из слоновой кости. Смайл им очень гордился, с удовольствием начищал.

Со своего места я хорошо видел освещенное настольной лампой лицо Банколена. При этих словах бородатая челюсть окостенела, припухшие глаза лениво опустились, он мягко забарабанил по скатерти пальцами.

– Спасибо. Можно вас попросить, лейтенант, на какое-то время остаться здесь, в клубе? Может быть, нам придется зайти в апартаменты господина аль-Мулька и понадобится ваша помощь.

Грэффин кивнул и встал. Мутные голубые глаза моргнули пару раз, но он ничего не сказал, объяснил только, что должен распорядиться о похоронах шофера. Потом выскочил из гостиной.

– Я уже думал, – мрачно заметил Толбот, – что надо бы осмотреть его номер, если это позволительно…

– Грэффин! – пробормотал Банколен. – Почему он так упорно настаивает, что Джек Кетч не преследует аль-Мулька? Почему ничего не рассказывает о таинственных посылках с синей печатью? С синей печатью, на которой стоит буква «К» – монограмма Джека Кетча! О посылках с синей печатью, которые постоянно получал аль-Мульк? Почему лжет о моменте знакомства с аль-Мульком? Зачем тому держать пьяницу секретаря, который не только не в состоянии выполнять свои обязанности, но даже не скрывает пренебрежения ими? В любом случае, для чего аль-Мульку секретарь? Понимаете, инспектор? – обратился он к Толботу. – Вот где разгадка. И Грэффин чуть не лишился рассудка, услышав вопрос… – Банколен с тайной улыбкой кивнул. – Мало-помалу кусочки встают на места. Единственное слабое место в хитром плане Джека Кетча – Грэффин, сам Грэффин.

Толбот выпрямился на стуле.

– Вы хотите сказать… Не сбивайте меня с толку, сэр! – рявкнул он. – Игрушка появилась в номере аль-Мулька, когда там был один Грэффин. Он клянется, что она появилась сама собой, из пустоты, – это бред. Мы решили, что Джек Кетч живет в клубе. Если можно опровергнуть заявление Грэффина, будто он весь вечер провел в клубе…

– Если это вам удастся, инспектор, чего вы добьетесь? Куда он ходил? И мы снова вернемся к старому вопросу, поистине важному: где находится Гиблая улица?

Толбот обхватил лоб руками, поставив локти на стол.

– Ни в одном справочнике нет такой улицы, – заявил он, стараясь придерживаться строгих фактов. – Нет! А это единственный имеющийся в нашем распоряжении намек, куда направлялась машина…

Он все сидел в задумчивости, когда пришел привратник с сообщением, что Жуайе, камердинер аль-Мулька, сей момент вернулся из Парижа и хочет как можно скорей с нами встретиться.