Эрл Гарднер - Содержанки по своей воле не уходят Страница 16

И в этот момент зазвонил телефон.

Селлерс нахмурился и заявил:

— Я отвечу на этот звонок, так что не трудитесь. Возможно, это спрашивают меня.

Он подошел к телефонному аппарату, поднял трубку и осторожно сказал:

— Алло? — затем уже более уверенным тоном:

— Да, говорите, я слушаю.

Около минуты в телефонной трубке слышался голос. Селлерс, нахмурившись, слушал, сначала недоверчиво, затем, вынув изо рта правой рукой сигару, словно это помогает лучше слышать, более внимательно. Он спросил:

— Вы уверены? Повторите еще раз.

Селлерс положил сигару на телефонную подставку, вытащил записную книжку из кармана и стал записывать.

— А ну-ка, повторите еще раз, — попросил он, — я хочу записать все эти имена. Теперь все о'кей. У меня здесь Даунер и Лэм. Я их привезу. Держите все у себя, пока я не приеду. Пока ни о чем не сообщайте прессе. Я сам займусь всем этим.

Он положил на место телефонную трубку, затем внезапно, быстрым движением руки выхватил револьвер и направил его прямо на меня.

— Вставай! — приказал он. В его глазах было нечто такое, чего я раньше никогда не замечал.

Я встал.

— Повернись!

Я повернулся к нему спиной.

— Иди к стенке. Я пошел к стенке.

— Встань лицом к стене в одном метре от нее, расставь ноги, наклонись вперед, упрись ладонями в стенку.

Я сделал все так, как он приказал.

— А теперь ты иди к стенке, — приказал он Хейзл Даунер.

— И не подумаю, — возразила она.

— Хорошо, — согласился Селлерс, — ты — женщина. Я не могу обыскать тебя, но я предупреждаю тебя, я не шучу. Если кто-то из вас сделает неверный шаг, то тогда вас остановит свинец.

Он вплотную подошел к кушетке.

Я попытался посмотреть, что происходит за моей спиной, но мои руки были подняты, и я мог только искоса уловить какие-то отдельные моменты: задравшаяся юбка, обнажившаяся нога, взметнувшаяся туфля на высоком каблуке. Затем я услыхал металлический щелчок и голос Хейзл Даунер:

— Ты, животное! Ты же надел на меня наручники!

— Ты чертовски права, я действительно надел на тебя наручники, — подтвердил Селлерс, — и если ты еще раз попытаешься лягнуть меня этой туфлей на остром высоком каблуке, то получишь дубинкой по голове. Возможно, я не смогу обыскать тебя, но уж во всяком случае смогу выдернуть из твоей пасти змеиное жало!

Он подошел ко мне и приставил сзади свою ногу к моей ноге. После этого его руки стали быстро обшаривать мою одежду.

— Держи ладони на стене, Лэм, — приказал он, — не двигайся. В противном случае тебе будет больно.

Он продолжал обыскивать меня, не пропуская ни малейшей складки одежды.

— Ладно, — заявил он, — ты чист. А теперь повернись и выложи все вещи из своих карманов. Сложи вещи на стол.

Я не посмел ослушаться его.

— Выкладывай все, — скомандовал он, — деньги, ключи, все.

Все, что было в моих карманах, я выложил на стол.

— А теперь выверни карманы.

Я так и сделал. Кто-то постучал в дверь.

Селлерс отскочил от меня и встал спиной к стене. Он направил свой револьвер на дверь.

— Входите, — скомандовал он.

Дверь открылась. В комнату вошел мужчина, лет сорока, с любезной улыбкой на лице. Увидев направленный на него револьвер Фрэнка Селлерса, он оторопело остановился и потом удивленно уставился на меня, стоявшего с вывернутыми карманами, а потом на Хейзл Даунер, сидевшую на кушетке с руками за спиной и в наручниках.

— Какого дьявола! — воскликнул мужчина.

— Полиция, — объявил Фрэнк Селлерс, — кто вы такой?

— Я — Мэдисон Эшби, — представился мужчина, — адвокат.

— Ее адвокат? — спросил Селлерс, кивнув в сторону Хейзл.

— Да.

— Не сомневаюсь, что она нуждается в адвокате, — пробурчал Селлерс и после небольшой паузы добавил, — причем основательно.

— Даже страстно, — вмешалась Хейзл, — прошу вас, заставьте эту гориллу снять эту гадость с моих запястий, а потом выясните, что все это значит.

Селлерс показал адвокату револьвером на кресло.

— Присаживайтесь, — пригласил он его, а потом кивнул мне, — и ты, Лэм, садись. Держи свои руки на виду.

Сам же Селлерс продолжал стоять, держа револьвер в вытянутой руке.

— Могу я спросить, что все это значит? — поинтересовался Эшби.

Селлерс проигнорировав вопрос адвоката, обратился ко мне:

— Итак, Коротышка, ты отправился в Сан-Франциско. И забрал с собой дорожный сундук.

— Это разве преступление? — спросил я.

— Преступление не в этом, а в том, что совершено убийство.

— О чем вы говорите?

— Я говорю о том, — пояснил он, — что в Сан-Франциско, в отеле «Калтония» убит парень по имени Стэндли Даунер. В его комнате посреди пола стоял твой дорожный сундук. Одежда и другие вещи, что были в сундуке, оказались разбросанными по всей комнате.

Селлерс уловил выражение крайнего изумления в моих глазах.

— Продолжай, — предложил он, — разыгрывать передо мной комедию. Ты, Коротышка, — отъявленный ублюдок и чертовски искусный актер. Ты ловко проделал всю ту работу. Ты…

Он замолк на полуслове, поскольку комнату пронзил резкий, истеричный вопль Хейзл.

— Ну вот, — повернувшись к ней, заметил Селлерс, — еще одно великолепное представление. Ты вышла на сцену как раз вовремя, завопила для того, чтобы получить время на обдумывание, чтобы дать возможность Дональду уклониться от ответов на прямые вопросы и подарить ему минутку на размышление. А теперь, сестричка, у меня есть новости и для тебя! Прошлой ночью ты тоже была в Сан-Франциско. Ты посетила некую бабенку по имени Эвелин Эллис в том же самом отеле «Калтония». Эта девица зарегистрировалась в «Калтонии» под именем Беверли Кеттл. Она была в номере семьсот пятьдесят один. Ты сказала ей, что тебе абсолютно не нужен Стэндли Даунер, что она может оставить его себе, но ты хотела бы получить обратно то, что он взял у тебя, в противном случае у него будут большие неприятности. Ты обозвала ее несколькими грязными словами и она…

Хейзл попыталась прервать Селлерса и что-то сказать.

— Заткнись, — резким тоном посоветовал ей Мэдисон Эшби.

Селлерс повернулся лицом к адвокату и смерил его оценивающим взглядом.

— Я вполне мог бы вышвырнуть вас отсюда, — пригрозил он.

— Да, могли бы, — согласился Эшби, — и в том случае, если вам в самом деле захочется сделать это, я намерен дать моему клиенту несколько советов. Хейзл, ничего не говорите. Абсолютно ничего. Даже не подсказывайте ему, который час. Ничего не признавайте, ничего не отрицайте, можете только сказать, что вы не намерены говорить до тех пор, пока не переговорите со своим адвокатом наедине. А теперь, — заявил он, повернувшись к Фрэнку Селлерсу с легким поклоном, — поскольку вы, кажется, озабочены тем, что я нахожусь здесь, я могу и удалиться.

— Черта с два, — возразил Селлерс, — что-то вы, приятель, слишком нетерпеливы. Вам очень хочется выбраться отсюда и кому-то позвонить из ближайшего телефона-автомата, чтобы посоветовать что-то сделать. Никуда вы не пойдете и останетесь здесь.

— У вас есть ордер на мое задержание? — спросил Эшби.

Селлерс подошел к нему, оттолкнул его в сторону, направился к двери и защелкнул замок.

— У меня есть кое-что более существенное, — пояснил он.

— Ваши действия противоречат моим законным правам, — возмутился Эшби.

— Я долго вас не задержу, — пообещал Селлерс, — но в данную минуту я задерживаю вас в качестве важного свидетеля.

— Важного свидетеля чего? — удивился адвокат.

— Того, что Хейзл завопила, когда я пытался добиться ответа от Дональда Лэма.

— Она закричала совсем не по этой причине, — попытался объяснить Эшби. — К вашему сведению, Стендли Даунер является ее мужем. Женщина имеет полное право закричать, когда она неожиданно узнает, что ее муж погиб и она стала вдовой.

— Ее муж, подумать только! — усмехнулся Селлерс. — К вашему сведению, эта бабенка не кто иная, как Хейзл Клюн. Она приняла фамилию Даунер после того, как стала действовать в одной упряжке со Стэндли Даунером. Кроме того, эта Хейзл Клюн или Хейзл Даунер, как она называет себя, по уши погрязла в деле грабежа бронированного пикапа. Она связалась с проходимцем по имени Херберт Бэксли. Она раздражена тем, что Стэндли улизнул с пятьюдесятью тысячами баксов из того, что они выловили из бронированного пикапа. Мне думается, что она посчитала те пятьдесят тысяч их общей собственностью.

Хейзл глубоко вздохнула, вновь пытаясь что-то сказать.

— Заткнитесь, — повторил ей Мэдисон Эшби, — если вы скажете хотя бы одно слово кому-нибудь, то я даже и не притронусь к вашему делу.

— К какому делу? — спросил, усмехнувшись, Селлерс.

— К делу, в соответствии с которым я подам против вас иск за то, что вы заперли ее в комнате, что предъявили ей ложное обвинение в совершении преступления, за дискредитацию ее личности, за клевету, но это все на данный момент. Я пока не знаю, что еще появится дополнительно.