Ипполит Рапгоф - Тайны японского двора Страница 16

— Я это знаю, но слышал сейчас в клубе, что вы известный стрелок, выбивающий номера на сто шагов расстояния.

— И что же?

— Теперь мне понятно, почему вы так упорно настаивали на дуэли огнестрельным оружием.

Барон видимо раздражался,

— Мистер Велингс, мне очень жаль, но я на ваше указание должен ответить следующее: я…

— Позвольте, барон, вы мне не дали досказать мою мысль. Я хотел сказать, что вы выбрали оружие, которым принц почти не владеет, и я апеллировал бы к вашему великодушию, предлагая изменить условия дуэли.

— Напротив, — спокойно ответил барон, — я умышленно выбрал пистолеты, так как, владея этим оружием, я имею возможность пощадить принца.

— Благодарю вас, — сказал мистер Велингс, — это меня успокаивает. Простите, что я вас побеспокоил столь щекотливым вопросом.

С этими словами мистер Велингс приподнял свой цилиндр и направился через улицу на площадь Гранд-Опера.

— Чего они ко мне пристают? Чего им нужно? Я прямо изумлен назойливостью этого Джон-Буля, — говорил про себя барон, поднимаясь по лестнице «Гранд-Отеля».

На площадке его встретил метрдотель.

— Боже мой! Пожалуй, и вы закажете карету к семи часам утра, — произнес он взволнованным голосом.

— Кто же заказал карету? — с улыбкой спросил барон.

— Принц Коматсу.

— Ах, вот как.

Он притворился равнодушным.

— Вероятно, предстоит дуэль!

— Вас это очень интересует?

— Как же, меня это очень беспокоит.

— Не беспокойтесь, если меня ранят или убьют, я в одинаковой степени не вернусь к вам.

— Но ведь это ужасно! — воскликнул метрдотель.

— Успокойтесь, ничего тут ужасного нет. Кончится, вероятно, ничем.

— Дай Бог, я вам от души желаю подобного исхода.

— Полагаю, что вы того же самого пожелаете и принцу, — с усмешкой сказал барон, направляясь в свой номер.

На письменном столе лежало письмо в причудливом оранжевом конверте.

— Какой детский почерк! — воскликнула барон, открывая письмо. — Хризанта…

Жадно принялся он читать милые строки.

Письмо было длинное.

Остановившись на последней странице, барон задумчиво перечитал последние строки.

«Итак, еще раз, дорогой мой, предупреждаю тебя, что у брата коварный умысел. Какой — этого сказать я не могу, но знаю, что тебе хотят устроить западню.

Когда придешь домой, постучись тихонько три раза в мою дверь и я сама к тебе зайду в номер. Твоя Хризанта».

Барон долго смотрел на эти строки.

Положив письмо на стол, он направился к комнате Хризанты.

Не дожидаясь ответа на стук, он вернулся в свой номер.

Не прошло и пяти минут, как к нему впорхнула Хризанта.

Она, видимо, была сильно взволнована.

— Теперь я знаю, я догадываюсь… — говорила Хризанта и поспешно подошла к письменному столу.

— Нет, выслушай меня внимательно, не улыбайся, — сказала она серьезно.

Барон действительно улыбался. Ему показались очень смешными ее страхи и предположения.

— Успокойся, Хризанта, — сказал он, привлекая ее к себе. — Оставь всякие предположения, не волнуйся и не тревожься обо мне. Завтра в это время мы с тобой, вероятно, будем весело вспоминать о тревогах сегодняшнего дня.

Хризанта с видимым раздражением взглянула на барона.

— Нет, ты послушай, а потом смейся сколько тебе угодно. Сейчас у брата был этот Ямато, которого мы с тобой встретили в Елисейских полях или по дороге туда, я уже не помню.

— Что же нового тебе сообщил Ямато?

— Ты меня не перебивай. Ямато мне ничего не мог рассказывать, так как я была в соседней комнате и сквозь двери услышала некоторые отрывочные фразы. Из того же, что слышала, я вывела заключение, что в пути к месту дуэли что-то случится.

Барон продолжал улыбаться.

— Прошу тебя, успокойся. Для твоего спокойствия я поеду в закрытой карете со знакомым доктором, с которым и тебя при случае познакомлю. Ну, а на месте дуэли нас встретят секунданты. Лучше подумай о самой себе. Меня, например, очень беспокоит письмо, адресованное к вашему послу. Я долго размышлял об этом. Мне кажется, что принимаются какие-то меры против тебя, а не против меня.

Хризанта удивленно взглянула на барона.

— Да, да, не удивляйся, — говорил барон. — Я думаю, что было бы весьма благоразумно, если бы ты согласилась рано утром до дуэли или, еще лучше, сейчас же после нашего отъезда перебраться в другой отель, подальше от города.

Хризанта продолжала удивляться.

Она задумалась. Точно пелена спала с ее глаз.

— Да, да, ты вероятно, прав… Я тоже что-то заметила. Иначе к чему же было в коридоре указывать Ямато на мою дверь и на выход из моей спальни?

Барон серьезно задумался.

— Мне сдается, дорогая, что перебираться в другой отель, быть может, уже поздно. Ваш Ямато, вероятно, уже следит за тобой.

— Боже мой! Неужели это правда? Что же мне делать?

— Видишь ли, Хризанта, твой брат очень предусмотрителен. Он принимает меры на случай катастрофы.

— Я тебя не понимаю. — Так ты послушай, — продолжал барон. — Если меня убьют, тогда, конечно, вся эта охрана прекратится сама собою. Но если, чего избави Боже, я убью твоего брата, то, очевидно, ты попадешь в руки твоего посланника, которому, по всей вероятности, тебя препоручил принц.

— Ну, а Ямато?

— Это — на всякий случай, а быть может — даже по поручению посла.

— Это ужасно! — воскликнула Хризанта.

— Знаешь что, Хризанта, возьми в свой маленький ридикюль все, что тебе очень дорого, я в свою очередь возьму все свои бумаги и деньги и выйдем сейчас же из отеля, как бы на прогулку, а затем я тебя сумею спрятать так, что никакие Ямато, никакие шпионы тебя не найдут.

— А Ямато? Может быть, он ждет внизу?

— Так что же? Мы преспокойно пройдем мимо его носа, а на Итальянском бульваре возьмем автомобиль.

Хризанта осторожно вышла из комнаты. Так же незаметно она прошмыгнула в свою комнату и быстро оделась.

X. Предосторожность

Было около четырех часов дня. Стояла жаркая погода. Солнце жгло и на бульварах Парижа сновала масса публики. Деловая публика смешалась с фланирующими интеллигентами-жуирами, демимонденками в какой-то хаос.

Около «Гранд-Отеля» стояла толпа любопытных. В Париж прибыли бухарцы и своими пестрыми халатами и чалмами привлекали общее внимание.

Они остановились в «Гранд-Отеле» и возвращались туда с прогулки в сопровождении капитана Вернье, прикомандированного вместе с переводчиком в качестве почетной свиты от французского правительства.

Эмир очень любезно раскланивался на поклоны парижан и пленял своей любезной улыбкой сердца любопытных парижанок.

Барон с трудом пробрался сквозь толпу импровизированной свиты. Он осторожно встал в стороне от ворот двора «Гранд-Отеля» по направлению к углу авеню де л'Опера.

Но вот и принцесса. Выйдя из ворот, принцесса боязливо оглядывалась по сторонам.

Барон поспешил к ней навстречу и, поклонившись, подал ей руку.

Медленными шагами они направились через площадь, идя к «Лионскому кредиту», близ которого стояли автомобили.

Барон, подойдя к шоферу, что-то шепнул ему на ухо.

— Віеп entendue (слушаюсь), — последовал ответ.

Несколько минут спустя, они уже сидели в закрытом автомобиле и на всех парах катили по авеню де л'Опера и скоро прибыли на площадь Карусель.

— Видишь, мы теперь в безопасности, — свободно вздохнул барон.

— А ты заметил Ямато на той стороне бульвара Капуцинов? — спросила Хризанта.

— Нет. Очень может быть, что это был он, но вернее, что это твое пылкое воображение.

Хризанта надула губки.

— Не сердись. Я очень рад, что мы выбрались из «Гранд-Отеля». Мне хочется, быть может, последний день моей жизни провести с тобой.

На глазах Хризанты показались слезы.

— Ты не смеешь так говорить, дорогой мой. Ты должен жить и ты будешь жить, я в этом убеждена.

— Ну, тем лучше! Оставайся при этом убеждении, так как я его вполне разделяю.

Автомобиль мчался с неимоверной быстротой.

Вдруг барон призадумался, он взглянул на звонок, ведущий к шоферу, и несколько раз нажал кнопку.

Автомобиль остановился.

Хризанта взглянула удивленными глазами на барона.

— Успокойся. Я вспомнил, что обещал заехать к одному из моих секундантов. Вот тут вблизи почтовая контора и телефонная станция, — проговорил он. — Останься в экипаже, а я сейчас же попытаюсь переговорить по телефону, а в крайнем случае черкну пару слов секундантам.

С этими словами барон выскочил из экипажа-автомобиля и быстро направился в почтовую контору.

— Теперь все устроено, — воскликнул он, вернувшись. — Я переговорил. Теперь я сегодня свободен и мы принадлежим друг другу; постараемся возможно приятнее провести время.