Агата Кристи - Унесенный потоком Страница 17

И хотя вопрос остался открытым, само стремление матери рассчитывать на Розалин как на постоянный источник финансовой поддержки стало навязчиво преследовать Линн, возродив в ее памяти насмешки Дэвида.

Вот в таком дурном настроении сна отправилась на прогулку, чтобы развеяться.

Ее настроение ничуть не улучшилось при встрече у почты с тетей Кэтти, которая, напротив, вся сияла.

— Я думаю, дорогая Линн, скоро мы услышим хорошие новости.

— Почему вы так думаете, тетя Кэтти?

Миссис Клоуд улыбнулась и сделала умное выражение лица.

— У меня были потрясающие, просто потрясающие контакты. Скоро всем нашим тревогам наступит счастливый конец. У меня было, правда, одно препятствие, но затем я стала получать одно и то же послание: «Пытайтесь, пытайтесь, снова пытайтесь, даже если сперва не добьетесь успеха.» Мне бы не хотелось обмануть ничьих надежд, дорогая Линн, и меньше всего вызвать их преждевременно, но я абсолютно уверена, что вскоре все утрясется. В данное время я очень обеспокоена здоровьем твоего дяди. Он ужасно много работал в годы войны и нуждается в отдыхе. Ему необходимо посвятить себя своим исследованиям, но, конечно, это невозможно без дополнительных доходов. А иногда у него такие странные нервные припадки, что я боюсь за него. Он становится таким непредсказуемым.

Линн задумчиво кивала головой. Она не могла не заметить странных изменений в поведении и настроении дяди и подозревала, что он порою употребляет для поднятия тонуса наркотики. А может быть, он уже наркоман и этим объясняется его необычайная раздражительность? Интересно, знает или нет об этом тетя Кэтти, ведь она не такая дура, как кажется.

Идя по Хай-стрит, Линн заметила, как дядя Джереми открывал входную дверь своего дома. Да, подумала Линн, он действительно сильно сдал за последние три недели.

Она ускорила шаг, надеясь как можно быстрее покинуть Уормсли-Уэйл и выйти в открытое поле. Ей хотелось пройти шесть-семь миль и все хорошо обдумать. Всю свою жизнь она отличалась здравым умом и точно знала, чего ей хочется, а чего нет. Никогда еще, в отличие от нынешнего дня, она сама не плыла по течению…

Да, сейчас дело обстоит именно так. С первого дня своего возвращения домой она просто плыла по течению, не имея никакой цели. Ее охватила тоска по прошедшим военным будням, когда обязанности были четко определены, когда жизнь была спланирована и не надо было самой принимать решений. Но, подумав сб этом, Линн пришла в ужас. Неужели все и повсюду чувствуют себя именно так? Неужели это последствия войны?

Не физический страх — быть убитой от взрыва бомбы в море, обстрела в воздухе или разрыва пули — побудил тебя, говорила себе Линн, бежать от жизни, а внутренний — сознание того, что легче жить не думая… И она, Линн Марчмонт, стала совсем не той разумной и решительной девушкой, какой когда-то была. Круг ее интересов замкнулся, ограничившись определенными рамками. Но теперь военная служба позади, и она — вновь хозяйка своей жизни и должна сама решать собственные проблемы.

Усмехнувшись про себя, Линн подумала: неужели условия войны вызвали подобные же изменения в «домохозяйках», о которых пишут газеты. Эти женщины, сдерживавшиеся многочисленными «запретами», вынуждены были думать, планировать, импровизировать, использовать каждую клеточку своего мозга, да же не догадываясь о его наличии. Только они одни, призналась себе Линн, в состоянии сейчас нести ответственность не только за себя, но и за других. А она, Линн Марчмонт, хорошо образованная, умная, выполнявшая работу, для которой необходимы знания и умение, осталась без какого-либо руководства, утратила прежнюю решительность и просто — как ненавистны эти слова! — плывет по течению…

Другое дело те, кто оставался дома. Роули, к примеру.

Линн сразу же перешла от размышлений общего характера к конкретной проблеме: она и Роули. Это была действительно проблема — причем важнейшая. Неужели она хочет на самом деле выйти замуж за Роули?

Над округой спускалась тьма, но Линн присела на небольшой валун на склоне холма, подперев подбородок руками и обратив взор поверх долины. Она потеряла счет времени, сознавая, что явно не желает возвращаться домой, в Уайт-Хаус. Внизу слева находился Лонг-Виллоуз — ее дом, если она выйдет за Роули.

Если! Вновь все вернулось к этому «если». Если — если — если!

Из леса раздался неожиданный крик птицы, напоминающий голос рассерженного ребенка. Невдалеке проходил поезд. Дым, клубившийся из паровозной трубы, устремляясь в небо, приобретал очертания огромного вопросительного знака.

???

Стоит ли мне выходить замуж за Роули? Хочу ли я выйти за него? Хотела ли я этого когда-нибудь? Смогу ли я быть без него?

Поезд пересек долину, дым развеялся, но вопросительный знак остался в душе у Линн.

До ухода в армию она любила Роули. «Но с тех пор я изменилась, — подумала она. — Я уже не прежняя Линн.»

«Жизнь и мы, и я сама переменились…» — промелькнула в ее голове стихотворная строчка.

А Роули? Он остался, каким был.

Да, в этом все и дело. Роули не изменился, он был таким же, как четыре года назад, когда она покидала его.

Хочет ли она замуж за Роули? Если нет, чего же она хочет?

За ее спиной раздался хруст веток. Кто-то выругался.

— Дэвид! — воскликнула Линн.

— Линн! — Он был удивлен, как будто только что выбрался из преисподней. — Ради бога, что вы тут делаете?

Он едва переводил дыхание от быстрого подъема.

— Не знаю. Сижу и думаю. — Она смущенно улыбнулась. — Пожалуй, уже поздно.

— А вы знаете, сколько сейчас времени?

Она рассеянно взглянула на свои наручные часы.

— Они снова остановились. Вечно они у меня ломаются.

— Если б только часы, — сказал Дэвид. — В вас есть какое-то электричество. Энергия. Жизнь.

Он подошел к ней, и Линн в каком-то странном волнении быстро встала на ноги.

— Темнеет. Я должна идти домой. Сколько сейчас времени, Дэвид?

— Четверть десятого. Мне нужно бежать со всех ног, чтобы успеть на поезд, и 9.20 отходящий к Лондону.

— А я не знала, что вы сюда возвращались.

— Мне нужно было взять кое-что в Фурроубэнке, но я опаздываю. Я должен успеть на поезд. Розалин — в Лондоне, и она ужасно волнуется, когда ей приходится оставаться одной.

— В наемной квартире? — с презрением произнесла Линн.

— Страх нелогичен. Если б вы пострадали от бомбежки…

— Извините, — с раскаянием и смущением произнесла Линн. — Я совершенно забыла.

— Да, как можно скорее все это забыть! — резко и злобно выкрикнул Дэвид. — Спрятаться. Забиться в свою нору! Сделать вид, что все по-прежнему. Как будто не было этой кровавой драмы. Вы, Линн, такая нее, как все остальные!

— Нет, — закричала она. — Нет, Дэвид. Я как раз только что думала…

— Обо мне?

Быстрота его реакции ошеломила ее. Он обнял ее, прижал к себе и крепко поцеловал ее жаркие злые губы.

— Роули Клоуд? Этот теленок? Клянусь богом, Линн, — воскликнул он, — ты принадлежишь мне!

Затем, почти так же резко, как обнял, он оттолкнул ее.

— Я могу опоздать на поезд!

Он сломя голову помчался вниз по холму.

— Дэвид…

Он отозвался, обернувшись:

— Я позвоню тебе, как только приеду в Лондон.

Она смотрела вслед, глядя, как исчезает во тьме его легкая, атлетическая, полная природной грации фигура.

Затем, потрясенная, со странным волнением в душе, с сумятицей мыслей, она медленно побрела домой.

У входа в дом она задержалась, желая избежать радушных слов мамы, ее расспросов…

Ее мать позаимствовала пятьсот фунтов у людей, которых она же сама презирала.

«Мы не имеем права презирать Розалин и Дэвида, — думала Линн, поднимаясь крадучись вверх по лестнице. — Мы же точно такие. Ради денег мы готовы на все.»

В своей спальне она с любопытством посмотрелась в зеркало. Да, подумала она, это лицо совершенно иного человека.

И вдруг ее охватила ярость.

«Если б Роули действительно любил меня, — со злостью подумала она, — он нашел бы способ раздобыть мне пятьсот фунтов. Нашел бы. Он бы не позволил, чтобы я унижалась перед Дэвидом. Дэвид…».

Он сказал, что позвонит ей, как только приедет в Лондон.

В каком-то странном сне Линн спустилась вниз…

А сны, думала она, могут быть опасны…

Глава 14

— А, это ты, Линн, — облегченно произнесла Аде ла. — Я не слышала, как ты вошла, дорогая. Ты все еще гуляла?

— О нет. Я была наверху.

— Мне бы хотелось, чтобы ты всегда показывалась, когда приходишь, Линн. Я по вечерам всегда волнуюсь, когда тебя долго нет.

— Мама, ну право, неужели я сама не могу позаботиться о себе?

— Видишь ли, в последнее время газеты сообщают о самых ужасных происшествиях. Эти демобилизованные солдаты… они пристают к девушкам.