Артур Дойл - Собака Баскервилей (сборник) Страница 17

Это было удивительное место, которое как нельзя лучше подходило мрачному настроению моего пациента. Из окон нашего маленького домика с выбеленными стенами, стоявшего на вершине высокого поросшего травой холма, открывался вид на зловещий полукруг залива Маунтс, этой издавна известной ловушки для парусников, с его черными каменными утесами и омываемыми волнами рифами, на которых простилось с жизнью неисчислимое множество моряков. Когда дует северный ветер, он остается спокоен и безмятежен, маня в свои коварные объятия гонимые бушующим штормом суда, ищущие отдыха и защиты. Но потом следует неожиданная смена ветра, с юго-запада налетает бешеный шквал, якорь срывается, судно налетает на скалы, последняя битва посреди пенящихся бурунов… Опытные моряки держатся подальше от этого адского места.

Земля, окружающая нас, была так же угрюма, как море. Это край холмистых верещатников, серовато-коричневых и пустынных, редкие башни церквей указывали на месторасположение деревушек, которые стоят здесь испокон веков. Земли эти хранят множество напоминаний о той древней расе, которая некогда населяла эти районы и исчезла, оставив после себя причудливые следы в виде странных каменных сооружений, курганов, хранящих в себе обожженные людские кости, и странных земляных укреплений, воссоздающих в памяти суровую доисторическую жизнь. Загадочность этих живописных мест, в которых витал дух давно забытых народов, пришлась по душе моему другу, и он много времени проводил в одиноких прогулках и раздумьях на лоне природы. Древний корнский язык также привлек к себе его внимание, и я помню, у него появилась идея, что он близок к халдейскому языку и имеет корни в том наречии, на котором разговаривали финикийские торговцы оловом, заплывавшие в эти края. Он заказал себе целую библиотечку книг по филологии и уже собирался засесть за изучение этого вопроса, когда неожиданно, к моему искреннему сожалению и его нескрываемой радости, мы даже в этой дикой местности оказались втянутыми в историю более волнующую, более захватывающую и бесконечно более загадочную, чем любое из тех дел, которые заставляли нас покидать Лондон. Наша простая и безмятежная жизнь и благотворный для здоровья покой были безжалостно нарушены, и мы с головой окунулись в череду событий, которые всколыхнули не только Корнуолл, но и весь запад Англии. Многие из моих читателей, несомненно, помнят о «Корнуоллском ужасе», хотя лондонской печати достигли лишь весьма искаженные рассказы о том, что на самом деле произошло. Теперь, спустя тринадцать лет после тех событий, я изложу читателю истинные невероятные подробности того дела.

Я уже говорил, что башни церквей указывали на разбросанные по этой части Корнуолла редкие деревушки. Ближайшим к нам поселением был Тридэнник-Воллес, небольшая деревушка, в которой коттеджи пары сотен его обитателей лепились к старинной поросшей мхом церкви. Приходской священник, мистер Раундхэй, был археологом-любителем, поэтому Холмс свел с ним знакомство. Этот средних лет мужчина, полный и добродушный, собрал довольно богатую коллекцию местных преданий и обычаев. Однажды он пригласил нас к себе на чай, и там мы познакомились с мистером Мортимером Тридженнисом, одиноким джентльменом, который немного пополнял скудные доходы священника, снимая в его большом обветшалом доме комнаты. Поскольку священник был одинок, он был рад этому соседству, хотя не имел почти ничего общего со своим постояльцем, сухощавым брюнетом в очках, до того сутулым, что производил впечатление горбуна. Помню, когда мы пришли, священник удивил нас своей словоохотливостью, а жилец его, напротив, все то недолгое время, пока мы пробыли у них в гостях, сидел молча со скорбным лицом, его отсутствующий взгляд говорил о том, что он полностью погружен в какие-то свои мысли.

Во вторник, шестнадцатого марта, после обеда, когда мы с Холмсом курили, собираясь, как обычно, пойти на прогулку, эти двое ворвались в нашу маленькую гостиную.

– Мистер Холмс, – срывающимся от волнения голосом затараторил приходской священник, – ночью произошло нечто ужасное. Неимоверное! Мы можем только возблагодарить судьбу за то, что вы оказались в это время в наших краях, потому что во всей Англии вы единственный человек, который может нам помочь!

Не думаю, что взгляд, который я в ту секунду бросил на него, показался нашему нежданному гостю дружелюбным, но Холмс вынул изо рта трубку и подался вперед, как старая гончая, услышавшая крики охотников. Он махнул рукой в сторону дивана, и наши взволнованные гости сели. Мистер Мортимер Тридженнис держался спокойнее, чем его спутник, но по тому, как дрожали его худые руки и блестели карие глаза, было видно, что он охвачен тем же чувством.

– Я расскажу или вы? – спросил он у священника.

– Не знаю, с чем вы ко мне пришли, – сказал Холмс, – но поскольку, похоже, вы первый с этим столкнулись, а священник узнал об этом от вас, думаю, будет лучше, если вы расскажете, что произошло.

Я окинул взглядом растрепанного священнослужителя и его аккуратно одетого спутника и улыбнулся, видя, какое удивление вызвала у них простейшая дедукция Холмса.

– Пожалуй, я вначале все же скажу пару слов, – предложил приходской священник, – а потом вы сами решите, что лучше, послушать рассказ мистера Тридженниса или сразу же отправиться на место этого загадочного происшествия. Я хочу пояснить, что он провел вчерашний вечер в компании двух своих братьев, Оуэна и Джорджа, и сестры Брэнды в их особняке Тридэнник-Ворта, это недалеко от старого каменного креста на торфяном болоте, и ушел от них в начале одиннадцатого. Когда он уходил, они продолжали играть в карты, сидя в гостиной за круглым столом, и были в прекрасном настроении и полном здравии. Встает мистер Тридженнис рано, и сегодня утром, еще до завтрака, он вышел погулять и, направившись в ту сторону, встретил на дороге пролетку доктора Ричардса, который сказал ему, что его только что вызвали по какому-то чрезвычайному делу в Тридэнник-Ворта. Разумеется, мистер Мортимер Тридженнис поехал туда с ним. То, что он увидел, приехав в Тридэнник-Ворта, иначе как кошмаром не назовешь. Два его брата и сестра сидели за тем же самым столом в гостиной, карты все еще были разложены перед ними, но свечи сгорели полностью. Сестра сидела на своем месте мертвая, а братья с двух сторон от нее хохотали, кричали и пели. Разум совершенно покинул их. У всех троих – и у мертвой женщины, и у двух обезумевших мужчин – на лицах застыло выражение неописуемого ужаса, такое жуткое, что на них страшно было смотреть. Больше в доме никого не было, кроме старой экономки миссис Портер, которая утверждает, что всю ночь крепко спала и ничего не слышала. Ничего не украдено, все находится на своих местах, и совершенно непонятно, что могло напугать их до такой степени, что женщина от страха умерла, а двое здоровых мужчин лишились рассудка. Вот вкратце что произошло, мистер Холмс, и если вы сможете разобраться в этом, мы будем вам очень благодарны.

До сих пор я еще надеялся, что мне удастся каким-то образом вернуть своего друга в то состояние покоя, ради которого мы с ним сюда и приехали, но одного взгляда на его сосредоточенное лицо и сошедшиеся над переносицей брови мне было достаточно, чтобы понять, насколько тщетны мои надежды. Какое-то время он сидел молча, обдумывая загадочное происшествие, которое столь неожиданно вторглось в наше мирное существование.

– Я займусь этим, – наконец сказал он. – На первый взгляд дело кажется очень необычным, даже исключительным. Вы сами были там, мистер Раундхэй?

– Нет, мистер Холмс. Мистер Тридженнис, вернувшись, рассказал мне о том, что случилось, и мы с ним сразу же бросились за советом к вам.

– Как далеко отсюда находится место, где произошла эта поразительная трагедия?

– Примерно в миле.

– Тогда пойдем туда пешком. Но прежде, чем мы направимся туда, я хочу задать несколько вопросов вам, мистер Мортимер Тридженнис.

Наш второй гость до сих пор еще не произнес ни слова, но я заметил, что, хоть и выглядел он спокойнее священника, внутренне был взволнован намного сильнее своего спутника. Он сидел, крепко сцепив тонкие пальцы, и не сводил с Холмса беспокойного взгляда, худое лицо его было бледным как полотно. Когда он слушал рассказ о том ужасном несчастье, которое постигло его семью, его бескровные губы дрожали, а темные глаза мерцали так, словно он опять оказался в той жуткой гостиной.

– Спрашивайте, мистер Холмс, – с готовностью воскликнул он. – Мне тяжело об этом говорить, но я отвечу на любые ваши вопросы.

– Расскажите мне про вчерашний вечер.

– Как уже сказал священник, я там поужинал, потом мой старший брат Джордж предложил сыграть партию в вист. Начали мы часов в девять, а в начале одиннадцатого я встал из-за стола, чтобы идти домой. Когда я уходил, настроение у всех было прекрасное.

– Кто выпустил вас?