Фрэнсис Фрем - Человек из Скотланд-Ярда Страница 17

ГЛАВА 10

Инспектор Булл вышел из подземки на Чансери-Лейн, прошел через переход на Джокей-Филдс и добрался до конторы господ Аплгуд, Дубс, Колтер, Дубс и Аплгуд, поверенных. Он поднялся по узкой лестнице и постучал в дверь. Веснушчатый парень, быстро спрятав в ящик стола последний роман Джона Ходка, открыл дверь и шестым или седьмым чувством определил, что перед ним находится Его Величество Закон. Его поклон был комической имитацией того поклона, которым старший мистер Аплгуд встретил посетившего их маркиза Рутгерса из Йоркшира.

— Пожалуйста, мистера Тагерта Лейтона, — сказал инспектор.

Парень проводил Булла вверх по лестнице в комнату Тагерта Лейтона, ожидая увидеть следы раскаяния на лице последнего, затем повернулся и ушел вниз. Тагерт Лейтон встал и пожал руку инспектору Буллу.

— Я пришел по делу мистера Крейки, — сказал Булл, представившись.

— Я слышал о вас, инспектор. Я как раз был в доме у Барретов, когда вы туда приходили.

— Я знаю. Миссис Баррет говорила мне. Я сразу же вспомнил об этом, как только увидел в сейфе письмо мистера Симона Крейки.

— Мистер Симон Крейки? Я понял, что это Давид Крейки найден мертвым.

— Это так и было, сэр. Но мы не можем найти Симона. Честно вам признаюсь: мы думаем, что это мистер Симон Крейки найден мертвым в доме мистера Артурингтона на Редклиф-Корт.

Лицо молодого человека выразило неподдельное изумление.

— Это может быть и не так, — продолжал инспектор Булл. — Точно мы узнаем обо всем к вечеру. Но обстоятельства очень необычны. Вот почему я и пришел к вам. Вы вели его дела?

— Да, — сразу же ответил Тагерт Лейтон. — В августе, когда я вернулся из отпуска, здесь лежало письмо. Я сейчас дам его вам. Мистер Крейки пожелал, чтобы я лично занялся его делами. Он хотел составить завещание. Я был немного удивлен. Странно для человека, имеющего собственность, не иметь своего поверенного. Я и сказал ему об этом. Он ответил, что у него есть поверенный, но хочет его переменить.

— А кто был его поверенный, мистер Лейтон?

— Уэллс, Тимоти Уэллс, Линкольн-Инн.

— Он не намекнул, по какой причине хочет это сделать?

— Нет. Просто хочет составить завещание и у него есть весьма частная информация для меня, которую даст, как только сделает кое-какие приготовления.

Лейтон помедлил и взглянул на инспектора:

— Это было строго конфиденциально.

— Тут ведь дело идет об убийстве, мистер Лейтон.

Тагерт Лейтон кивнул.

— Фактически, инспектор, дело не дошло до частной информации или чего-нибудь в этом роде. Он так ничего мне и не сообщил. Он упомянул что-то о первом апреля. Это последнее, что я от него слышал.

Булл мысленно отметил эту дату.

— Вы составили завещание?

Тагерт Лейтон поднялся, подошел к сейфу, вынув из него документ и протянул его Буллу.

— Очень простое и короткое завещание. Вы увидите. Ценные бумаги, дающие ежегодно 200 фунтов после выплаты налогов. Переходят его сестре…

— Сестре?!

— Да.

— Вы знаете ее? Где живет или вообще что-нибудь о ней?

— Только то, что здесь написано, инспектор. Миссис Роза Крейки Дункан, обращаться через Тимоти Уэлса, Линкольн-Инн. Все остальное состояние, около 100 000 фунтов, переходит к его дочери.

— О! К дочери!

Теперь Лейтон смотрел на инспектора с любопытством.

— К дочери… — повторил Булл. — Это очень интересно. Где же она живет? Вы знаете ее адрес?

Задавая вопрос, он уже заранее чувствовал отрицательный ответ. И Лейтон действительно отрицательно покачал головой.

— Я не знаю. Он велел мне оставить пустое место для ее имени. На мой вопрос: «почему?» — ответил, что скоро скажет. Я подумал, что она собирается замуж, и он хочет поставить ее новое имя — по мужу.

— Возможно, дочь живет с его сестрой.

— Вероятно. Во всяком случае, я совершенно уверен, что она не жила с ним в лавке.

— В этом я тоже уверен, — заметил Булл. — Там нет никаких следов присутствия женщины, кроме разве вот этого.

И он протянул Тагерту Лейтону маленький квадратик бумаги, который он взял из бюро в передней спальне на Теобальд-Роуд. Это была фотография ребенка в коляске. Коляску держала няня в серой форме, смотрящая прямо в объектив фотоаппарата. Ребенок выглядел как всякий обыкновенный ребенок. Тагерт Лейтон перевернул снимок. На обороте тонким паучьим почерком было написано: «Июнь 1915». Он возвратил фотографию назад инспектору.

— Похож на почерк старого джентльмена, — сказал Лейтон.

Булл кивнул.

— Итак, — продолжал Лейтон, — он почти ничего не сказал мне о ней. Фактически все дело было покрыто тайной. Но, без сомнения, он знал, чего хочет. Мое дело было сидеть и ждать его инструкций.

Булл подумал и спросил:

— Где он хранил деньги, мистер Лейтон?

— Это еще одна тайна, инспектор. Вот бумага, которую он мне дал. В этом списке 50 000 фунтов в гарантиях, содержащихся в его сейфе на Чансери-Лейн. Он имел 25 000 фунтов в отделении Среднего и Южного банка. Остальное в облигациях и закладных.

Инспектор Булл взглянул на отпечатанный лист.

— Я бы хотел иметь копию, если вы не возражаете.

Тагерт Лейтон нажал на кнопку и вызвал клерка, когда же дверь за последним закрылась, сказал:

— Есть еще одна вещь, которая может вас заинтересовать. Около месяца тому назад мистер Винсент, директор отделения банка Кингсвей, пришел сюда. Он спросил у меня, не сошел ли Симон Крейки с ума.

Булл невольно улыбнулся.

— Я ответил, что, по-моему, он в здравом уме, хотя я давно его не видел. Мистер Винсент сказал, что Крейки брал из банка большие суммы, и сейчас у него на балансе осталось около 200 фунтов. И самое забавное, что он просит, чтобы ему выдавали деньги купюрами в один фунт.

— Да, мистер Лейтон, это действительно очень странно. Что вы еще можете сказать?

— Это все. И вот список.

Булл взял бумагу.

— Благодарю вас. Если вы еще что-нибудь услышите — дайте мне знать. До свидания.

И инспектор Булл направился вниз по Чансери-Лейн.

Мистер Кернс, с сумкой в руках, медленно прошел вниз по крутой Хай-стрит до гостиницы «Лев». Он шел не торопясь, как человек, привыкший ходить по таким крутым улицам, как знаменитая Хай-стрит в Гилфорде. Зашел в кафе гостиницы, заказал себе кофе с рогаликами, приветствуя обслуживавшую его официантку гораздо более любезной улыбкой, чем та, которая досталась мистеру Лайту… Затем из «Льва» он направился к господам Бейкер и Блэр, агентам по продаже недвижимого имущества. Их контора также находилась на той же Хай-стрит. Через пять минут к дверям агентства подъехала машина, и мистер Кернс в сопровождении молодого человека вышел из агентства и сел в нее. Машина медленно направилась вниз по Хай-стрит, пересекла Уэй и мягко покатила вверх по холму налево. Через полмили она свернула на обсаженную вязами дорогу, которая вела к Кобхэм-парку. Молодой человек вышел из машины и открыл ворота. Машина въехала в новое владение мистера Кернса. Около часа дня мистер Кернс вернулся в Лондон.

Контора мистера Тимоти Уэллса помещалась в верхнем этаже каменного дома. Но его не оказалось на месте — он должен был вернуться только после ленча. Инспектор Булл оставил свою карточку, и пожилой клерк обещал доложить мистеру Уэллсу, как только он вернется. Затем Булл спустился и пошел по Ченсери-Лейн в сторону Холборна, в отделение Среднего и Южного банка Кингсвея. Мистер Винсент был на месте. На вопросы инспектора Булла он сообщил, что видел мистера Симона Крейки несколько раз в январе, когда мистер Крейки взял почти все свои деньги из банка, за исключением небольшой суммы. Он брал их разными суммами, но всегда в купюрах по одному фунту. Он всегда заранее писал и указывал, когда придет и какую сумму возьмет. Для него приготовляли пакеты денег. Если их было много, он приходил с сумкой. Мистер Винсент случайно узнал, что в это же самое время Симон Крейки ликвидировал свои облигации и закладные. Мистер Винсент встревожился и начал сомневаться в здравом уме Симона Крейки. Но, оказывается, с его умом было все в порядке. Если инспектор хочет, он может увидеть гроссбух, книгу можно принести. Булл захотел — и книгу принесли. — Сейчас на текущем счету Симона Крейки 175 фунтов. В течение нескольких недель он больше денег не брал.

— Вы ведете дела Давида Крейки?

— Да. Я видел объявление о его смерти в газете. Вот его счет 689 фунтов.

— Какой был обычно баланс у Симона Крейки?

— От 25 до 50 тысяч. Его дела требовали этого. Честно говоря, я никогда не знал, в чем они заключались.

— Да, — сказал Булл. — С 1 декабря до 1 февраля он взял 23 000 фунтов.

— В однофунтовых банкнотах. Уверяю вас, нам это было трудно.

Булл согласился с этим.

— Что вы знаете о братьях Крейки?