Стюарт Палмер - Загадка персидского кота Страница 17

— Пью за благополучное путешествие, — сказал сам себе доктор Уэйт.

Он вдруг остановился и стал вглядываться в рюмку. Вместо ясного прозрачного бренди на дне рюмки было что то тяжелое, густое.

— Черт возьми, что могло туда попасть? Он понюхал, чуть не попробовал и отставил рюмку дрожащими руками. Поспешно он отправился в лабораторию и там проделал анализ. Когда он закончил его, то весь задрожал.

— Боже мой, да это насыщенный раствор цианистого калия!

Он взял бутылку и выбросил ее в люк. Потом он подошел к шкафу, достал оттуда бутылку виски, но хотя запах у него был совсем нормальный, он все таки отложил ее в сторону.

— Будь я проклят, — говорил он себе, — будь я проклят...

В дверь постучали. Толстый веселый Паркс, радиотелеграфист, вошел в комнату с трубкой во рту.

— Послание для вас, — сказал он, вынимая трубку изо рта. — Понимайте, как хотите.

Он передал доктору желтый листок бумаги, на котором были напечатаны слова:

«Подозреваю замысел на убийство всех. Остерегайтесь.

Гильдегарда Уизерс».

Тут впервые лысый благодушный доктор почувствовал, что записка в черной рамке, которую он получил по своем возвращении на пароход, не была просто-напросто скверной шуткой.

— Тысяча проклятий и миллион чертей! — воскликнул он.

ГЛАВА 9.

Кого Господь разлучил

— Мне может понадобиться ваша помощь, сказала Гильдегарда Уизерс. — Идемте и не удивляйтесь ничему.

Достопочтенная Эмилия и Гильдегарда Уизерс стояли перед конторой Америкен Экспресс Компани.

— Но чем я могу быть полезной? — спросила англичанка.

— Увидите, — сказала мисс Уизерс. — Имейте вид дочери сотни графов и ничего не говорите.

Они вошли.

— Есть письма для мистера и миссис Хаммонд, — решительно спросила Уизерс.

Молодой человек передал ей пачку писем. Они уже повернулись, чтобы уйти.

— Постойте, — сказал вдруг конторщик. — Вы миссис Хаммонд?

— Собственно, нет.

— Простите, тогда я не могу вам оставить письма, адресованные другим лицам! У меня есть подпись мистера Хаммонда, и только по его письменному распоряжению...

— О, пожалуйста, — сказала улыбаясь мисс Уизерс. — Простите, я не знала правил. — И она вернула ему пачку писем.

— Ну, как бы то ни было, вы не добились того, чего хотели, — сухо сказала достопочтенная Эмилия.

— Что же, — сказала мисс Уизерс, — я, по крайней мере, установила, что для Хаммондов не оставлено ни пачки отравленных папирос, ни другого подозрительного пакета. Только письма и открытки. — И она улыбнулась, поглаживая свой рукав, в котором покоился конверт с траурной каймой.

Как только мисс Уизерс добралась до своей комнаты, она принялась за дело. Она вынула из рукава письмо в черной кайме, которое впервые увидела в ящике для писем в «Оксфорд Палас». Она долго разглядывала конверт. Несомненно, на нем были отпечатки пальцев — отпечатки, которые могли выяснить всю эту цепь убийств.

Конечно, там были отпечатки пальцев почтальонов, отельных служителей, но все же полиция могла, наверное, кое-что выяснить.

Письмо было опущено в Лондоне, штемпель гласил: «8 ч., 26. сент. 1933». Адрес был написан обыкновенными чернилами, круглым безличным почерком.

После минутного колебания мисс Уизерс взяла шпильку и вскрыла письмо. Как она чувствовала заранее, оно состояло из нескольких клочков бумаги кремового цвета, наклеенных на черный фон. Почерк был не тот, что на конверте, но довольно похожий. Послание гласило:

«А вы, самодовольные, высокомерные глупцы, в ближайшее время вы узнаете, что люди вокруг вас не куклы, над которыми можно безнаказанно смеяться»...

Мисс Уизерс сидела и смотрела на послание, но никакое вдохновение ее не осенило. Все это дело казалось детским, почти смешным — и, однако, уже три человека на нем погибло весьма неприятной смертью.

«Хотела бы я знать, — спросила себя мисс Уизерс, — что Питер Ноэль выбрасывал  в море в то утро? Что значили также загадочные буквы «озме»?»

Ей сильно сдавалось. что это был отрывок из слова «Розмери». Итак, Ноэль накануне своей смерти также получил предостерегающее письмо. Что значило его самоубийство?

Или это не было самоубийство? Но как же заставить человека проглотить дозу яда против его воли, на глазах у полиции?!

Она заказала чай и осталась в своей комнате обдумывать положение. Но ничего нового ей в голову не пришло.

Вечером она отправилась гулять и, выйдя в сад на набережную Темзы, увидела пару, стоявшую у берега и смотревшую на летающих чаек. Это были Лесли Реверсон и мисс Норинг. Они шли рука об руку и смеялись.

«Любовь!» — вздохнула мисс Уизерс. — «Она расцветает и на краю вулкана, и на палубе тонущего парохода, и в тени виселицы».

Вернувшись в отель, мисс Уизерс стала писать письма. Вскоре постучали в дверь. Это был Лесли Реверсон.

— Простите, моей тетки тут нет?

Уизерс покачала головой.

— Зайдите, пожалуйста, — сказала она. — Присядьте.

Реверсон зашел, но не сел.

— Знаете... — начал он и умолк.

— В чем дело?

— Вот что я хотел сказать. Тетя Эмилия очень вам доверяет. Говорит, что вы высокой пробы и так далее. У меня к вам странная просьба. Не могли бы вы замолвить доброе слово за Канди и меня?

— Но мне казалось, что ваша тетка одобряет мисс Норинг.

— О да, конечно! Но мне нужно больше, чем одобрение. А Канди так откровенна. За завтраком она сегодня нас дразнила по поводу того, что в Англии не дают салфеток к столу, если их не спросить, насчет горячих коктейлей, и налога на папиросы, и отсутствия центрального отопления.

— У Кандиды Норинг припадок американского патриотизма, — сказала мисс Уизерс. — Самое лучшее — показать ей в Англии что-нибудь, кроме вашего дымного Лондона.

— Деревню? Никогда не любил ее, — начал Лесли и вдруг щелкнул пальцами. — А, у меня идея! Чудная идея! Тетка все стремится уехать в наши старые развалины в Корнуэльсе, так как беспокоится за старика Тобермори. Я предложу ей пригласить Кандиду на несколько недель. Очень вам благодарен за поданную мне идею.

Молодой Реверсон с ликующим видом удалился, а мисс Уизерс погрузилась в чтение журнала. На следующий день она отправилась снова в Америкен Экспресс. В этот день пришла «Европа», и целая толпа ждала писем. У конторки был тот же самый служащий, что и накануне. Он заметил ее и показал на нее молодому человеку в сером пальто. Это был сам Том Хаммонд, который тотчас же направился к ней. Вид у него был сердитый.

— Слушайте, — начал он, — конторщик сказал мне...

— Ах, это вы?

— Не можете ли вы мне объяснить?..

— Пожалуйста, — сказала мисс Уизерс. — Я искала вас уже несколько дней. Вы уехали из своего отеля и не оставили свой адрес.

— Я остановился в англо-американском клубе, — ответил он. — Но почему же вы пытались забрать мои письма?

— Молодой человек, — сказала строго мисс Уизерс, — обождите несколько минут! — Она отвела его в угол и показала ему письмо в черной рамке. После этого она рассказала ему все, что считала нужным сообщить. — Теперь вы понимаете, — закончила она. — Мой долг предостеречь вас и вашу жену. Так как я не могла снестись с вами, я позволила себе заняться разведкой, чтобы узнать, нет ли среди ваших писем чего-нибудь, что может вызвать трагедию.

Том Хаммонд держал письмо в руке.

— Это дикий вздор. Я передам его полиции.

— У полиции уже есть одно такое письмо, и они узнали не больше, чем я, пожалуй даже меньше. Последуйте моему совету, забирайте жену и ребенка и выбирайтесь из Англии как можно скорее.

— Это легче сказать, чем сделать.

— Что именно?

— Забрать жену к ребенка! Я не видел их со дня следствия насчет Ноэля.

— Как?... — воскликнула мисс Уизерс.

— Лулу бросила меня. Одному Богу известно, почему. Когда я вернулся в отель, оказалось, что она забрала все вещи и уехала. Ни Джеральда, ни багажа.

— И она не оставила никакой записки?

— Ничего не оставила! Надо бы обследовать ее умственные способности. Она была такой странной на пароходе и сделалась еще страннее в Лондоне. Если хотите знать мое мнение — она просто сошла с ума.

— Ну, ну, — сказала мисс Уизерс. — Наверное, дело не так плохо. Вы хотите найти ее, не так ли?

— Я дорого дал бы за то, чтобы остаться десять минут наедине с моей женой, — сказал Том Хаммонд. Голос его звучал энергично.

— Так вы хотите найти Лулу и сына вашего, Джеральда? — продолжала мисс Уизерс. 

— Бог с ним, с Джеральдом! — сказал Том.

— Вы хотите иметь возможность уладить вашу ссору. Наверное, вы чем-то задели ее чувства, сами того не зная. Вы могли бы ее задобрить, если бы подарили ей часики-браслет или меховое пальто или что-нибудь в этом роде.

— Хорошая идея! — сказал Том. — Я купил ей меховое манто, как только мы сюда въехали. Заплатил шестьдесят гиней за лучшее беличье манто у Ревийона и получил за это только холодную благодарность.