Марсель Аллен - Фантомас и пустой гроб Страница 17

Жюв перешел на другой берет Сены и пошел вдоль набережной. Но проклятые вопросы продолжали крутиться в его мозгу. Профессиональный опыт говорил ему, что не следует доверяться эмоциональному впечатлению. Поль Дроп казался взволнованным. Что ж из того? Посмотрим, каково его реальное положение. Дроп признался, что попал в тяжелое финансовое положение. Его жена богата и могла бы ему помочь. Однако их семейная жизнь разладилась. Что мог бы подумать Дроп, если бы был негодяем? Он мог бы подумать: «Между мной и женой стоит этот незаконнорожденный ребенок… Если он исчезнет, наши отношения восстановятся». Что в этот момент происходит? Себастьян Перрон, по его собственному признанию, похищает мальчика. Очевидно, это вполне соответствует желаниям Дропа: пусть исчезнет этот докучный ребенок, к которому Дроп не испытывает никакой нежности, ибо он напоминает ему о его унижении.

Но, продолжал рассуждать Жюв, вопреки надеждам Поля Дропа, его жена не примирилась с исчезновением ребенка и отношения между супругами разладились окончательно, — вплоть до того, что Амели обвинила Дропа в убийстве ребенка! Не будет ничего странного в том, что после этого Дроп может возненавидеть ребенка своей жены…

Дойдя до этого места в своих рассуждениях, Жюв резко остановился и стал смотреть на Сену, по которой скользил прогулочный катер. «Допустим, — думал он, — что Дроп ненавидит Юбера. Что из этого следует? — Из этого следует весьма банальный вывод: от ненависти к кому-либо всего один шаг до желания убить… А для некоторых лиц, предрасположенных к этому, от желания убить до убийства — расстояние еще меньше… И если Поль Дроп каким-то образом узнал, где прячет Юбера его настоящий отец, он вполне мог бы решиться на убийство… Во всяком случае, к такому выводу можно прийти, следуя элементарной логике!»

— Однако, — проворчал Жюв себе под нос, — рассуждать хорошо, а вести расследование — еще лучше! Надо выяснить на месте обстоятельства исчезновения Юбера. Я еще успею на поезд. Не будем терять времени!

Остановив проезжавшее мимо такси, Жюв бросил шоферу:

— На вокзал Сен-Лазар, — и побыстрее!

Когда он выскочил из машины перед вокзалом, до отхода поезда оставалось три минуты. Жюв кинулся к окошку кассы, схватил билет и, не дожидаясь сдачи, помчался на перрон. Поезд уже тронулся, когда Жюв вскочил на подножку. «Уф, все в порядке, — сказал он себе, входя в вагон. И, как истинный парижанин, добавил: — Чего это я так торопился, — у меня было полно времени!»

Жюв нашел купе, в котором какой-то толстый господин сосредоточенно курил огромную трубку. «Это как раз то, что мне нужно, — подумал комиссар. — Этот господин достаточно массивен, чтобы отпугнуть других пассажиров, и достаточно занят своей трубкой, чтобы не лезть ко мне с разговорами». Жюв уселся у окна, достал одну из книг, которые всегда таскал с собой, открыл ее и задумался. Мысли не давали ему сосредоточиться на тексте. Полицейский комиссар не то чтобы не любил чтения. Скорее, наоборот: он считал чтение наилучшим развлечением. Просто ему всегда не хватало на это времени. Да и что он мог вычитать в книгах, когда сама его жизнь была сплошным приключенческим романом?

Три часа спустя он сошел с поезда на станции Лизье. Возле вокзала он с большим трудом разыскал повозку, кучер которой нехотя согласился доставить приезжего в маленькую деревушку Тилли-сюр-Лизье, где жили муж и жена Клеман.

— Вы торопитесь? — спросил возница, когда его колымага зашкандыбала по разбитой мостовой.

— В общем-то нет… А что?

— То, что моя кобыла растянула бабку… С вашего разрешения, я не буду ее сильно гнать…

Жюв не стал возражать, тем более что рассчитывал за время пути выудить у возницы кое-какие сведения.

— Вы совершенно правы, дружище, — миролюбиво сказал он. — Когда у животного растянута бабка, погонять его не следует.

— Вижу, месье разбирается в животных, — немедленно подхватил кучер. — Может, месье сам собирается прикупить такую скотину? А то я тут знаю одного жеребенка-двухлетку…

— Нет, нет, вы ошибаетесь, я не по лошадиной части…

— Тогда, может, по коровам?

— Нет, и не по коровам.

Возница понимающе улыбнулся:

— Тогда дело ясное: месье покупает свиней!

Жюв снова отрицательно покачал головой.

Это повергло возницу в недоумение. По его мнению, у человека, приехавшего в Лизье, могло быть только три цели: купить либо лошадей, либо коров, либо свиней. Немного подумав, он сделал еще один заход:

— Разве что господин приехал по делам новых школ?

— Нет, и не за этим…

— Тогда, наверное, месье — чиновник? Уж не из налоговой ли инспекции?

— Да, что-то в этом роде…

Услышав этот ответ, возница хлестнул кобылу, а на недоуменный взгляд Жюва пояснил с чисто нормандским цинизмом:

— Раз месье — чиновник, значит, он хорошо заплатит. А раз так, плевать я хотел на мою кобылу: если захромает, я ее: продам — да и дело с концом!

— Все-таки вы не очень усердствуйте… А далеко ли до Тилли?

— Да нет, километра четыре… Последнее время туда что-то зачастили приезжие. Тоже, кажись, чиновники…

— Кажись… — сказал Жюв. — А какие они из себя?

— Да вот последний так даже два раза подряд приезжал… А вот какой из себя, не могу сказать: сидит, воротник поднял, шляпу на лоб нахлобучил, только кончик носа видать… Потеха! Сидит, как сыч, и молчит. Я ему тары-бары, а он мне: «Занимайся своей кобылой и не приставай!» Ну, я и замолчал…

— Ну и правильно, — сказал Жюв.

— Только зря он важничал — я ему еще пригодился! Не доехали мы до Тилли километра два, как он мне говорит: «Останови здесь на перекрестке — я дальше пешком. Где здесь мэр живет?» — «Вон там, — говорю, — возле церкви…» — «А Клеманов знаешь?» — «Как не знать: большая ферма, что на выезде из деревни…» Он сошел и дает мне аж десять франков! «Катись, — говорит, — ты мне больше не нужен!» Побольше бы таких клиентов! — закончил свой рассказ крестьянин.

— Ну а во второй раз? — спросил Жюв, стараясь скрыть свою заинтересованность.

— Ах да… Во второй раз было еще смешнее! Первый-то раз он приезжал в субботу. А в следующий понедельник еду это я с ярмарки из Озу, стало быть в обратном направлении, но все равно мимо Тилли. Слышу, мне кричат: «Эй, подвези до Лизье!» Останавливаюсь, гляжу — тот же тип! Ну разве не потеха?

— Еще какая!

— Садится это он в повозку и говорит: «Гони быстрее, мне надо на поезд успеть». Я его узнал и говорю: «Это опять вы!» А он мне: «Дурень! Если узнал человека, не надо ему об этом говорить!» Кажись, он здорово, разозлился… Аж на ноги вскочил!

— И что же он сделал?

— Да ничего не сделал… За нами как раз ехала другая повозка, я и стал нахлестывать свою клячу, чтобы меня не обогнали. Страсть не люблю, когда меня обгоняют… Я так думаю — это все политика! Н-но, милая! Наш мэр — такая хитрюга, все думает, как бы снова выборы выиграть. Вот к нему и шастают… всякие типы!

Между тем повозка въехала в Тилли-сюр-Лизье.

— Куда вас доставить? — спросил возница.

— К мэру.

— Я так и подумал! — понимающе улыбнулся возница. — Вы уж обо мне ничего плохого не говорите. Наш мэр хоть и хитроват, но мужик стоящий, дело свое знает…

Расплатившись с возницей, Жюв направился к мэрии. Он был очень доволен тем, что ему удалось узнать. Итак, какой-то человек, не желавший быть узнанным, приезжал сюда дважды, в субботу и в понедельник, и заходил к мэру. А мальчик пропал как раз в понедельник!

Войдя в мэрию, Жюв миновал беленный известью вестибюль и обнаружил старуху-привратницу, занятую ощипыванием гусей.

— Могу я видеть господина мэра? — осведомился комиссар, почтительно сняв шляпу.

— Может, и да, — ответствовала старуха.

— Он у себя?

— У кого ж еще?

— А где он живет?

— Тут, недалеко…

Услышав столь неопределенные ответы, Жюв вспомнил, что он находится в Нормандии, где существует один падежный способ развязать людям язык. Достав из кармана монету в сорок су, он протянул ее старухе:

— Отведите-ка меня к мэру, любезнейшая!

Старуха отложила в сторону гуся и заулыбалась во весь рот:

— Конечно, мил человек, это мы мигом… Жозеф! Эй, Жозеф! Иди-ка скорей, сынок, тебя тут спрашивают!

По лестнице со второго этажа затопали деревянные башмаки, и старуха пояснила:

— Так что господин мэр — это мой сын Жозеф. Чего к нему ходить — небось, и сам спустится…

Перед Жювом предстал толстый нормандец с красной физиономией и торчащими дыбом жесткими волосами. Одет он был в широкую крестьянскую блузу, которая спускалась чуть не до самых его деревянных башмаков, обтянутых лакированной кожей и украшенных золочеными гвоздиками, — явный предмет хозяйской гордости. При столь простоватой внешности, взгляд у мэра был проницательный и себе на уме. Жюв понял, что с ним надо держать ухо востро.