Агата Кристи - Час Ноль Страница 18

— Необычный парень, этот Ройд, — добавил Невил. — И, по-моему, ничуть не меняется с годами. Вечно курит эту свою ужасную старую трубку, много слушает и время от времени роняет только «угу» и «гм»; с виду — мудрый, как сова.

— Может быть, в голове у него больше, чем на языке, — предположил мистер Тривз. — Ну а теперь мне и в самом деле пора.

— Непременно приходите проведать леди Трессилиан, — любезно пригласил его Невил, провожая в холл. — Она в таком восторге от общения с вами. У нее теперь так мало контактов с внешним миром. Она удивительная, не правда ли?

— О, несомненно. В высшей степени интересная собеседница.

Мистер Тривз не спеша, аккуратно надел пальто и кашне и, после нового обмена прощальными фразами, вышел вместе с Тэдом Латимером на улицу.

«Бэлморал Корт» стоял в каких-нибудь ста ярдах за поворотом дороги. Суровый и мрачный, он маячил в темноте — аванпост кривой сельской улочки. До парома, куда направлялся Тэд Латимер, нужно было пройти еще две-три сотни шагов; там река была уже всего.

Мистер Тривз остановился перед дверью отеля и протянул руку.

— Спокойной ночи, мистер Латимер. Вы еще надолго задержитесь в этих краях?

Тэд улыбнулся, в темноте блеснули его ровные белые зубы.

— Трудно сказать, мистер Тривз. Мне здесь еще не успело надоесть — пока…

— Конечно, нет. Я так и подумал. Я полагаю, как и большинство молодых людей в наши дни, вы больше всего на свете боитесь скуки. Хотя, смею вас уверить, есть вещи похуже.

— Например?

Тон голоса Тэда Латимера оставался мягким и любезным, но теперь в нем появилось нечто новое, чему было трудно подыскать название.

— О, я предоставляю поиск ответа вашему воображению, мистер Латимер. Я не взял бы на себя смелость давать вам советы. Советы таких старых чудаков, как я, неизменно вызывают у молодых раздражение. Может быть, и справедливое, кто знает? Но мы, старые хрычи, привыкли верить, что опыт нас кое-чему научил. Многое, знаете ли, пришлось на своем веку повидать.

Набежавшее облако скрыло диск луны. Улица погрузилась во мрак. Снизу из темноты к ним поднималась мужская фигура.

Это был Томас Ройд.

— Прогулялся до парома, размял ноги, — произнес он, не вынимая трубки изо рта, отчего слова прозвучали по обыкновению невнятно.

— Так вы здесь живете? — спросил он мистера Тривза. — А дверь-то, похоже, заперта.

— О, нет, — отозвался мистер Тривз, — не думаю. Он повернул массивную бронзовую ручку, и дверь поддалась.

— Мы вас проводим внутрь, — сказал Ройд. Втроем они вошли в холл. Он был тускло освещен всего одной электрической лампой. В холле не было ни души; в нос им ударили запахи недавнего ужина, пыльного бархата и добротной мебельной полировки.

Вдруг мистер Тривз издал восклицание досады.

На двери лифта, прямо перед ними висела табличка:

ЛИФТ НЕ РАБОТАЕТ

— Боже мой, — сказал мистер Тривз с отчаянием в голосе. — Придется мне теперь пешком подниматься наверх.

— Да, скверно, — посочувствовал ему Ройд. — А нет здесь служебного лифта, какого-нибудь грузового или в этом роде?

— Боюсь, что нет. Этот используется для всех целей. Ну что ж, буду подниматься не спеша, только и всего. Спокойной ночи вам обоим.

И мистер Тривз начал медленно одолевать первые ступени широкой лестницы.

Ройд и Латимер, попрощавшись с ним, вышли на темную улицу.

Здесь, после минутного молчания, Ройд первым коротко попрощался с Тэдом Латимером. Тэд ответил таким же лаконичным «до завтра» и легкой походкой направился вниз к парому. Томас Ройд какое-то время еще неподвижно стоял, глядя ему вслед, потом повернулся и пошел в противоположную сторону, к Галлз Пойнту.

Луна вышла из-за облака и вновь залила Солткрик серебристым светом.

VII

— Совсем как летом, — тихо произнесла Мэри Олдин.

Она и Одри загорали на пляже прямо напротив высящегося над ними отеля «Истерхед Бэй». В белом купальнике Одри казалась еще более изящной и была похожа на фигурку из слоновой кости. Мэри не купалась. Неподалеку от них лицом вниз лежала Кэй, подставив солнцу свои загорелые руки, спину и ноги.

Услышав слова Мэри, Кэй со вздохом поднялась и села.

— Вода ужасно холодная, — сказала она с упреком.

— Что поделаешь, все-таки сентябрь, — напомнила Мери.

— В Англии всегда холодно, — недовольно продолжала Кэй. — Как жаль, что мы не на юге Франции. Вот уж где жарко так жарко.

Тэд Латимер поддержал ее, добавив вполголоса из-за ее спины:

— Здешнее солнце словно и не солнце вовсе.

— Вы что же, совсем не будете купаться, мистер Латимер? — спросила Мэри.

Кэй рассмеялась.

— Тэд никогда не заходит в воду. Только загорает, словно ящерица.

Она кокетливо вытянула длинную, стройную ногу и ткнула его большим пальцем. Тэд ловко вскочил и зябко поежился.

— Пойдем прогуляемся, Кэй. Я замерз.

Они не спеша направились вдоль пляжа.

— Словно ящерица? Довольно неудачное сравнение, по-моему, — сказала Мэри Олдин, глядя им вслед.

— Ты его не таким себе представляешь? — спросила Одри.

Мэри задумалась.

— Нет, не совсем. Ящерица для меня означает нечто вполне ручное. А он, по-моему, отнюдь не ручной.

— Да, — подумав, согласилась Одри, — мне кажется, ты права.

— Как чудесно они смотрятся вместе, — заметила Мэри, наблюдая удаляющуюся пару. — Они подходят друг другу, не правда ли?

— Наверное, подходят.

— Им нравятся одни и те же вещи, — продолжала Мэри. — У них одинаковые взгляды, и даже… даже говорят они одинаково. До чего же жалко, что… — Она вдруг замолчала.

Одри, не повернув головы, спросила:

— Что-что? — Тон ее сразу стал жестким, холодным.

Мэри медлила с ответом.

— Наверное, я хотела сказать, как жаль, что Невил и она вообще встретились, — решилась она наконец.

Одри поднялась и села очень прямо. На ее лице появилось выражение, которое Мэри про себя называла «замороженный взгляд Одри». Мэри добавила, совсем смешавшись:

— Извини, Одри. Не следовало мне этого говорить.

— Я бы очень не хотела касаться этой темы, если ты не возражаешь.

— Конечно, конечно. Так глупо с моей стороны. Я… я почему-то думала, что это для тебя уже неважно.

Одри медленно обернулась к ней. Ее лицо было совершенно спокойно.

— Уверяю тебя, это и не было важно. То, что ты имеешь в виду, меня нисколько не волнует. Я надеюсь, я всем сердцем надеюсь, что Невил и Кэй будут счастливы вместе.

— Что ж, это очень мило с твоей стороны, Одри.

— Это не мило. Это… это правда, — голос Одри звучал очень искренно. — К тому же я действительно считаю, что копание в прошлом никому ничего хорошего не принесет. «Ах, как жаль, что все так случилось»… и тому подобный вздор… О господи! Ведь все уже в прошлом. Зачем же его ворошить? Жизнь продолжается, нам нужно учиться жить днем сегодняшним.

— Скорее всего, — просто сказала Мэри, — люди вроде Кэй и Тэда меня так волнуют потому, что… ну они совсем не похожи на тех, кого я знала раньше. Все в них для меня так ново, так необычно.

— Да, наверное, они такие и есть — необычные.

— Даже ты, — произнесла Мэри с внезапной горечью, — жила и чувствовала так, как мне, видно, никогда не жить и не чувствовать. Я знаю, тебе было тяжело, очень тяжело, но я не магу не думать, что даже это лучше, чем… чем ничего. Пустота!

Последнее слово Мэри даже не сказала, а яростно выдохнула.

Одри с изумлением смотрела на нее.

— Мне и в голову не приходило, что тебя тревожат такие мысли.

— Не приходило? — Мэри Олдин смущенно засмеялась. — О, это всего лишь минутное настроение, дорогая. Все это совершенно несерьезно.

— Живется тебе, конечно, не очень весело, — задумчиво продолжала Одри. — Все время с Камиллой — какой бы чудесной она ни была. Читаешь ей, управляешь слугами и ни на шаг от дома.

— Меня хорошо кормят, и у меня есть крыша над головой, — ответила Мэри. — Тысячи женщин не имеют даже этого. И, знаешь, Одри, я в самом деле довольна. У меня есть, — на ее губах появилась загадочная улыбка, — свои собственные развлечения.

— Тайные пороки? — спросила Одри, улыбаясь в ответ.

— О, я строю планы, — небрежно сказала Мэри. — Знаешь, в голове. И иногда люблю поэкспериментировать — над людьми. Просто посмотреть, могу ли я заставить их реагировать на мои слова так, как мне хочется.

— Тебя послушать, Мэри, так можно заподозрить в тебе прямо садистские наклонности. Как же мало я тебя в действительности знаю!

— Ну что ты, все это вполне безобидно. Просто маленькое развлечение, совсем детское.

Одри с любопытством посмотрела на нее и спросила:

— А со мной ты экспериментировала?

— Нет. Ты — единственный человек, который для меня всегда оставался загадкой. Видишь ли, я никогда не знаю, что происходит в твоей голове.

— Возможно, — сразу помрачнев, сказала Одри, — это и к лучшему. — Ее вдруг начал бить озноб.