Агата Кристи - Убийство в Месопотамии Страница 18

– Я ни на минуту не поверю, что кто-то из моей экспедиции замешан в этом преступлении! – с жаром воскликнул доктор Лейднер. Он повернулся ко мне и сказал повелительным тоном: – Сестра, я был бы премного обязан, если бы вы рассказали мистеру Пуаро сейчас то, что имело место между моей женой и вами два дня назад.

Таким образом, меня вынудили, и я незамедлительно начала свой рассказ, стараясь по возможности восстановить слова и фразы, которые использовала миссис Лейднер.

Когда я закончила, мистер Пуаро сказал:

– Очень хорошо. Очень хорошо. У вас ясная голова. – Он повернулся к доктору Лейднеру: – У вас есть эти письма?

– Они у меня здесь. Я подумал, что вы захотите их сразу увидеть.

Пуаро взял у него письма, прочитал, потом тщательно осмотрел их. Я была сильно разочарована, что он не напылил их порошком и не стал изучать через микроскоп или что-то в этом роде, но я понимала, что он был не очень молод и что его методы, вероятно, не очень современны. Он просто прочитал их, как мог бы прочитать всякий.

Прочитав, он отложил их в сторону и прокашлялся.

– Теперь, – сказал он, – можно приступить к объяснению фактов и выстроить их по порядку. Первое из этих писем было получено вашей женой некоторое время спустя после вашей свадьбы в Америке. Были другие, но она их уничтожила. За первым письмом последовало второе. Очень скоро после второго вы едва избежали отравления газом. Тогда вы уехали за границу и почти два года таких писем не получали. Они снова появились в начале нынешнего сезона полевых работ, иначе говоря, в пределах последних трех недель. Верно?

– Абсолютно.

– Ваша жена стала проявлять признаки паники, и, посоветовавшись с доктором Райлли, вы пригласили сестру Ледеран составить ей компанию и успокоить страхи?

– Да.

– Случались кое-какие происшествия: стук в окно, призрачное лицо, шум в комнате древностей. Вы сами не были свидетелем какого-нибудь из этих явлений?

– Нет.

– Практически никто не был, кроме миссис Лейднер?

– Отец Лавиньи видел свет в комнате древностей.

– Да, я это не забыл.

Он помолчал с минуту, затем спросил:

– Ваша жена сделала завещание?

– Я не думаю.

– Отчего же?

– С ее точки зрения, это было ни к чему.

– Она не была состоятельной женщиной?

– Да. Отец оставил на ее попечение значительную сумму денег, но она не могла трогать основной капитал. После ее смерти деньги должны были перейти к ее детям, а в случае отсутствия детей – к Питтстаунскому музею.

Пуаро задумчиво забарабанил по столу.

– Тогда, я думаю, мы можем исключить один мотив из дела, – сказал он. – Это, как вы понимаете, то, что я выясняю в первую очередь. Кто выигрывает от смерти покойного? В данном случае – музей. Если бы было иначе и миссис Лейднер, располагая значительным состоянием, умерла бы без завещания, мне бы пришлось выяснять интересный вопрос: кто наследует деньги – вы или бывший муж. Но тут возникла бы новая трудность, бывшему мужу пришлось бы воскреснуть для того, чтобы в законном порядке претендовать на наследство, и я предполагаю, что он оказался бы под угрозой ареста, хотя, я думаю, вряд ли смертный приговор мог бы быть приведен в исполнение спустя столько лет после войны…

Итак, на первое место я ставлю вопрос о деньгах. В качестве следующего шага я всегда ставлю под подозрение мужа или жену покойного. В нашем случае: во-первых, вы вчера в середине дня не проходили мимо комнаты вашей жены; во-вторых, вы теряете, а не выигрываете из-за смерти жены; в-третьих… – Он остановился.

– Что? – спросил доктор Лейднер.

– В-третьих, – медленно произнес Пуаро, – я думаю, я в состоянии оценить преданность, когда я ее вижу. Я верю, доктор Лейднер, что ваша любовь к жене была всепоглощающей страстью вашей жизни. Так я говорю или нет?

– Да, – просто ответил доктор Лейднер.

Пуаро кивнул.

– Следовательно, – сказал он, – мы можем продолжить.

– Правильно! Правильно! Давайте так и поступим, – с некоторым нетерпением сказал доктор Райлли.

Пуаро бросил на него осуждающий взгляд.

– Друг мой, не будьте нетерпеливым. В делах, подобных этому, ко всему надо подходить по порядку, методично. Практически это во всех случаях мое правило. Исключив определенные возможности, мы теперь подходим к очень важному моменту. Существенно, как вы говорите, чтобы все карты были выложены на стол. Ничего нельзя скрывать.

– Совершенно верно, – сказал доктор Райлли.

– Вот почему я требую всю правду, – продолжал Пуаро.

Доктор Лейднер посмотрел на него с удивлением.

– Уверяю вас, мистер Пуаро, что я ничего не скрыл, я рассказал вам все, что знаю. Ничего не утаил.

– Tout de même[22], вы рассказали мне не все.

– Да, действительно. Я мог упустить какие-то мелочи. – Он выглядел совершенно расстроенным.

Пуаро слегка покачал головой.

– Нет, – сказал он. – Вы не сообщили мне, например, почему вы пригласили в дом сестру Ледеран.

Доктор Лейднер казался совершенно растерянным.

– Но я же объяснил это. Это очевидно. Нервы моей жены – ее страхи…

Пуаро наклонился вперед. Медленно и выразительно он погрозил пальцем.

– Нет, нет, нет. Здесь кое-что неясно. Ваша жена в опасности, так ведь, ей угрожают смертью. А вы посылаете не за полицией, даже не за частным детективом – а за сестрой милосердия! Как это понимать?

– Я… я… – доктор Лейднер остановился; краска залила его щеки. – Я думал… – Он оборвал себя на полуслове.

– Так, так, мы подходим к этому. Выдумали – что? – подталкивал его Пуаро.

Доктор Лейднер продолжал молчать. Он выглядел встревоженным и подавленным.

– Вы понимаете, – голос Пуаро стал ласковым, умоляющим, – все логично, что вы мне сказали, за исключением этого. Почему сестру милосердия? Есть ответ, практически может быть только один ответ. Вы сами не верили, что ваша жена в опасности.

И тут доктор Лейднер окончательно потерял самообладание.

– Господи, помоги мне, – стонал он. – Да, я не верил. Я не верил.

Пуаро наблюдал за ним с таким же вниманием, с каким кошка следит за мышиной норкой, готовая схватить мышь, как только та высунет нос.

– О чем же вы тогда думали? – спросил он.

– Я не знаю. Я не знаю…

– Но вы же знаете. Вы прекрасно знаете. Может быть, я могу помочь вам догадкой? Не подозревали ли вы, доктор Лейднер, что все эти письма написала ваша жена сама?

Не было необходимости давать ответ. Верность догадки Пуаро была совершенно очевидна. Поднятая в ужасе рука, как бы в знак пощады, говорила сама за себя.

Я глубоко вздохнула. Значит, я была права в мелькнувшей у меня догадке! Мне вспомнились несколько необычные нотки в голосе доктора Лейднера, когда он спрашивал меня, что я обо всем этом думаю. Я в задумчивости медленно опустила голову и вдруг очнулась от того, что мистер Пуаро смотрел на меня.

– Вы думаете то же самое, сестра?

– Такая мысль приходила мне в голову, – без утайки ответила я.

– По какой причине?

Я рассказала о сходстве почерка на письме, которое показал мне мистер Коулман.

Пуаро повернулся к доктору Лейднеру:

– Вы тоже заметили сходство?

Доктор Лейднер кивнул.

– Да, заметил. Почерк был мелкий и неразборчивый, некрупный и благородный, как у Луизы, но в нескольких письмах он выглядел так же. Я вам покажу.

Из внутреннего нагрудного кармана он вытащил несколько писем и наконец отобрал листок одного из них, который он вручил Пуаро. Это была часть письма, написанного ему женой. Пуаро тщательно сравнил его с анонимными письмами.

– Да, – пробормотал он. – Да. Имеется ряд сходных черт – любопытный способ выводить «с», характерное «е». Я не эксперт по почеркам и не могу заявить с определенностью (собственно говоря, я не встречал еще двух экспертов, мнения которых бы совпадали), но любой может, по крайней мере, сказать, что сходство этих двух почерков очень заметно. Представляется весьма вероятным, что все они написаны одним лицом. Но это нельзя утверждать категорически. Нам необходимо учесть всевозможные непредвиденные обстоятельства.

Он откинулся на стуле и принялся рассуждать.

– Есть три версии. Первая – сходство почерков – чистое совпадение. Вторая – угрожающие письма написаны самой миссис Лейднер по какой-то невыясненной причине. Третья – они написаны кем-то, кто намеренно копировал ее почерк. Зачем? Кажется, в этом нет смысла. Одна из этих трех возможностей должна быть верной.

Он раздумывал еще несколько минут, потом повернулся к Лейднеру и с прежней живостью спросил:

– Когда у вас возникла мысль, что автором этих писем скорее всего является сама миссис Лейднер, какую вы на этот счет построили теорию?

Доктор Лейднер покачал головой.

– Я постарался как можно скорее выбросить эту мысль из головы. Мне она показалась чудовищной.

– Вы не искали никаких объяснений?

– Ну, – нерешительно заговорил он, – я подумал, не подействовали ли на рассудок моей жены тревоги и размышления о прошлом. Мне казалось, она могла написать эти письма, не отдавая себе в том отчета. Это возможно, не так ли? – добавил он, поворачиваясь к доктору Райлли.