Эрл Гарднер - Дело смертоносной игрушки Страница 18

Ханна Бэсс помедлила в дверях, затем решительным шагом подошла к Делле.

— Вы ведь все это подстроили, верно? — спросила она.

— Что вы имеете в виду? — удивилась Делла.

— Вы прекрасно понимаете, о чем я говорю. — Ханна с силой сдавила запястье Деллы и повернула ее руку к свету. — Где же ваше обручальное кольцо?

— Оно в ремонте у ювелира, — холодно ответила Делла. — Только, по-моему, это вас совершенно не касается!

— Очень даже касается, — разозлилась миссис Бэсс. — Ну и дела! Вы не замужем, это не ваш ребенок. И это не ваш муж — его лицо мне знакомо. Где-то я видела его фотографии — то ли в газетах, то ли в журналах, не знаю. Что, в конце концов, происходит?

— Я только что узнала о смерти матери, — оборвала ее Делла. — Хотите, посмотрите телеграмму.

Делла развернула телеграмму перед лицом миссис Бэсс, прикрыв пальцем то место, где было указано, откуда она послана.

— Ладно, оставим это, — заявила женщина. — За эту работу мне обещали сорок долларов. Дайте мне деньги, и я уйду.

Делла вопросительно посмотрела на Перри Мейсона.

Мейсон улыбнулся и покачал головой.

— Не советую вам так шутить со мной! — вскипела Ханна Бэсс.

— Что вы имеете в виду? — спросил Мейсон.

— Я имею в виду то, что вы пытались надуть меня и не заплатить.

— Никто об этом и не думает, миссис Бэсс, — сказал Мейсон. — Мы с вами договаривались о том, что вы проведете ночь в этой квартире, вам нужны были гарантии, что это действительно займет всю ночь. Так оно и будет.

— Меня сейчас больше интересуют мои сорок долларов, а не работа.

— Вы их получите, — пообещал Мейсон, — если останетесь здесь и ответите на мои вопросы.

Ханна Бэсс внимательно посмотрела на него.

— Вы адвокат, — угадала она. — Вы тот самый человек, который часто выступает в суде. Вы — Перри Мейсон.

— Да, это я, — подтвердил Мейсон. — А теперь сядьте, пожалуйста, и расскажите нам, почему вы позволили Роберту Селкирку играть настоящим оружием?

— Ах, так вот что вас интересует! — вскипела Ханна Бэсс.

— Да, именно это меня и интересует.

Ханна Бэсс медленно опустилась на стул.

— Значит, это все было подстроено, — прошипела она.

— Ну, если вам от этого легче, то да.

— Я не буду отвечать на ваши вопросы, — заявила она. — Я могу в любую минуту встать и уйти отсюда. У вас нет никакого права допрашивать меня.

— Совершенно верно, — согласился Мейсон. — Вас наняли только для того, чтобы вы провели здесь время до восьми утра. За это вам пообещали заплатить сорок долларов. Если вы сейчас уйдете, то не получите денег, а на вопросы вам отвечать все равно придется — только уже в суде.

— А какая разница? — спросила Ханна Бэсс.

— Чтобы вы лучше поняли, в чем дело, могу сказать вам, что убит Мервин Селкирк. В убийстве подозревается Норда Эллисон. Она сейчас моя клиентка. Я пока еще не знаю, как это произошло. Я только пытаюсь это выяснить.

Я никого не обвиняю, по крайней мере пока, но так уж случилось, что в то время, когда вы работали у Дженнингсов приходящей няней, Роберт Селкирк играл револьвером двадцать второго калибра, предположительно кольтом.

— Вы не сможете этого доказать, — заявила миссис Бэсс.

— Нет, смогу, — твердо сказал Мейсон. — Так что если вам есть, что скрывать, если вы хоть как-то причастны к убийству Мервина Селкирка, вам лучше отсюда сейчас же уйти и нанять адвоката. А если вам скрывать нечего, тогда нет никакого смысла отказываться отвечать на вопросы.

— Вы заставили меня прийти сюда под вымышленным предлогом.

— Да, я действительно заманил вас сюда, — ничуть не смутился Мейсон. Но я просто хотел без помех поговорить с вами до прихода полиции.

— Что вы имеете в виду, говоря о полиции?

— Вам лучше знать. Полиция содержится на деньги налогоплательщиков, как раз для подобных случаев. Если вы до сих пор не знакомы с лейтенантом Трэггом, шефом отдела по расследованию убийств, то это удовольствие вас ждет впереди. Трэгг — очень вдумчивый, очень знающий и очень целеустремленный полицейский. Рано или поздно вам придется ответить официально на те же вопросы. Вы можете рассказать обо всем сейчас, ведь это не официальный допрос. Если в каких-то местах ваш рассказ будет выглядеть неправдоподобно, я вам сразу же скажу.

— Почему это он будет выглядеть неправдоподобно? — с негодованием спросила она.

— Не знаю, — ответил Мейсон. — Мне только кажется, что ваше упорное нежелание говорить свидетельствует о не совсем чистой совести. Если это так, то вам лучше посоветоваться с адвокатом. И запомните, миссис Бэсс, когда-нибудь вы будете давать свидетельские показания в суде, а я буду проводить перекрестный допрос. Это непременно произойдет, если сейчас вы будете упорствовать в своем молчании. И тогда, на суде, я спрошу вас, почему вы боялись отвечать на мои вопросы.

— А кто говорит, что я боюсь?

— Я так считаю.

— Вовсе нет.

— Тогда почему вы отказываетесь отвечать?

— Я этого не говорила.

— В таком случае рассказывайте.

Несколько минут все хранили молчание, затем Ханна Бэсс заговорила:

— В этом не было ничего плохого, хотя, может быть, я слишком потакала капризам Роберта. Он не совсем обычный мальчик. Обожает ковбойские фильмы и вообще вестерны. Мечтает о том, как вырастет и станет ковбоем, или помощником шерифа, или еще кем-то в этом роде. Он помешан на огнестрельном оружии. Никогда ничего подобного не видела.

— Как вышло, что вы позволили Роберту играть настоящим оружием?

— Это случилось, когда меня в очередной раз вызвали присматривать за ним. Мистер и миссис Дженнингс были в отъезде два дня и оставили Роберта на меня.

— Вы занимали свободную спальню на втором этаже?

— Совершенно верно.

— В передней части дома?

— Да.

— Продолжайте.

— Я открыла один из ящиков бюро, чтобы положить кое-какие свои вещи, и нашла там пистолет.

— Какой пистолет?

— Кольт.

— Вы разбираетесь в оружии?

— Мой муж был владельцем тира. Он считался одним из лучших стрелков в стране и научил меня обращаться с оружием.

— А стрелять? — поинтересовался Мейсон.

— И стрелять тоже, — подтвердила миссис Бэсс.

— Хорошо, оставим это. А что было дальше?

— Пока я рассматривала пистолет, в комнату случайно заглянул Роберт. Пистолет совершенно очаровал его. Он попросил его подержать.

— И что вы сделали?

— Я вытащила обойму и увидела, что она полная. Затем оттянула затвор и удостоверилась, что и в стволе нет патрона. После этого я дала Роберту подержать пистолет.

— Что было потом?

— Он был в полном восторге. Особенно его поразило то, как я обращаюсь с оружием. Он тут же пристал ко мне, чтобы я показала ему, как он устроен.

Я разрядила обойму, вставила ее на место и дала ему поиграть пистолетом. Затем убрала пистолет на место. Но в этот день Роберт уже не мог говорить ни о чем другом.

Я испугалась, что его родителям это может не понравиться, хотя и считала, что поступила правильно, так как, по-моему, если уж в доме есть пистолет, то чем раньше мальчик научится обращаться с ним так, чтобы не причинить себе вреда, тем лучше.

— И что вы сделали? — спросил Мейсон.

— Я взяла с Роберта слово, что он ничего не расскажет родителям о пистолете.

— А потом?

— Ну, — заколебалась она, — после этого случая Роберт измучил меня. Стоило родителям уехать, как он тут же начинал требовать, чтобы я разрядила пистолет и дала ему поиграть. Сначала я поставила условие, что он будет играть в доме, но потом Роберт начал выбегать с ним во двор, и я не возражала.

Не то чтобы меня мучили угрызения совести, но иногда мне казалось, что следует пойти к миссис Дженнингс и все рассказать. Но все осложнялось тем, что Роберт уже играл пистолетом, и я это позволяла. Никогда не видела другого такого мальчика, чтобы так восхищался оружием. Ему достаточно было просто держать его в руках, чтобы быть совершенно счастливым.

— Он когда-нибудь при вас пробовал нажимать на спусковой крючок? — спросил Мейсон.

— Конечно, но я взяла с него слово, что он никогда не сделает этого, если пистолет будет на кого-нибудь направлен. Я показала ему предохранитель, рассказала, как он устроен и как им пользоваться. Это было частью нашего договора: он обещал проверять, на месте ли предохранитель, прежде чем брать пистолет в руки.

— Вы оставались с ним на ночь?

— Иногда. Как правило, я оставалась в доме на два дня.

— И Роберт каждый раз играл пистолетом?

— Да.

— А случалось ему класть пистолет под подушку на ночь?

— Да, один раз.

— Как это случилось?

— Роберт был нервным, легко возбудимым мальчиком, несмотря на хорошее самообладание. Он обожал спать во внутреннем дворике под тентом и уверял меня, что будет чувствовать себя в безопасности, если положит пистолет под подушку. Он говорил, что ночью в саду слышны какие-то шорохи, а так ему будет спокойнее.