Станислас-Андре Стееман - Последний из шестерки Страница 18

– Что вы собираетесь делать?

– Ситуация, как вы, наверное, догадываетесь, весьма деликатная. Я уже задавал несколько вопросов – правда, довольно беглых – Сантеру и его другу. А теперь… Как вы отнесетесь к хорошенькому аресту, самому что ни на есть противозаконному? Мы посадили бы под замок одного виновного, а другого невиновного – и это не просто предположение, а, в общем-то, почти что уверенность… Но тогда мы могли бы совершенно спокойно искать тому доказательства, и уж, по крайней мере, одну-то жертву удалось бы вырвать из рук убийцы. Если же вам не правится это – а я вижу, что вам это не нравится, – я могу срочно вызвать этих господ и подвергнуть их самому настоящему допросу по всем правилам… Алиби ну и все остальное…

– Мне это больше по душе! – признался месье Воглер. Опустив руки, он забарабанил пальцами по бювару.

– К тому же у нас нет доказательств, что Тиньоль в настоящий момент умер… Речь, возможно, идет всего лишь о бегстве?..

– Не смею на это надеяться.

– А исследование татуировки на груди Жернико ничего не дало?

К удивлению своему, судебный следователь увидел, как омрачилось лицо его собеседника. Казалось, тот почему-то внезапно перешел к обороне:

– Нет. Ничего сколько-нибудь полезного. Должен сказать, странная вещь эта татуировка, вернее, татуировки… Не менее странная, чем обнаруженная на теле Жернико рана…

Воглер изумленно поднял брови.

– Какая рана?

– Рапа на запястье. У Жернико не было ее в тот вечер, когда он вернулся. По всей видимости, ему нанесли ее уже после похищения… Конечно, это детали. Тем не менее может случиться так, что благодаря им в ближайшие дни я сумею пролить свет…

– Постарайтесь поскорее превратить этот свет в победный фейерверк! – воспользовавшись случаем, подхватил судебный следователь, которому все это порядком наскучило, ему не терпелось вернуться к своим муравьям.

Он встал.

– Извините, что я придал некоторое значение упрекам, адресованным нам прессой, – сказал он в заключение. – Не сомневаюсь, что вы распутаете это дело в самое ближайшее время.

– А если погибнет еще один человек?

Судебный следователь развел руками, мол, от судьбы не уйдешь, и месье Венс, не вдаваясь больше ни в какие подробности, вернулся к себе в кабинет.

Лицо его было сурово. Глаза блестели. Всем своим видом он словно хотел показать, что намерен, согласно излюбленному выражению полицейских с того берега Ла-Манша, «пощипать перья».

ГЛАВА XVIII

ТАЙНА АСУНСЬОН

– Садитесь, мадам, – сказал месье Венс.

Третье лицо, чье имя он час назад отказался назвать судебному следователю, находилось перед ним.

– Прошу прощения, что пришлось вызвать вас сюда… Но сегодня мне предстоит допрашивать других людей, и я просто не смог бы выбрать время, чтобы заехать к вам…

Выкладывая все это, он разглядывал свою посетительницу и, хотя, в общем-то, был настроен против женщин, особенно против красивых – товарищи считали его женоненавистником, – не мог устоять перед соблазном и втайне восхищался этой женщиной.

Ее черный туалет был просто чудом, верхом совершенства, его можно было бы принять за траур, если бы не огромная хризантема цвета ржавчины, украшавшая корсаж. Месье Венс не без досады вынужден был признать, что она выглядит на удивление спокойной, словно пришла в гости к одной из лучших своих подруг. Он понимал, что придется действовать с величайшей осмотрительностью, что труднее всего ему будет добиться успеха, допрашивая эту женщину.

Первой в наступление с обворожительной улыбкой пошла Асунсьон.

– Не стесняйтесь, месье Венс, допрашивать меня по всем правилам, – сказала она немного нараспев – этот тон был одним из вернейших способов в ее арсенале, когда она хотела обольстить собеседника. – Я была несколько удивлена, что полиция не трогает меня, полагаю, что исчезновение Юбера Тиньоля, победителя Атлантики, толкнуло вас на крайние меры…

– Что вы имеете в виду, мадам?

– А вот что: меня ничуть не удивит, если я, в свою очередь, вызову подозрения у правосудия. Удел невиновных быть под подозрением, тогда как прохвосты спокойно разгуливают на свободе. Поэтому вы видите перед собой женщину, расположенную со всей искренностью отвечать па ваши даже самые нескромные вопросы. Знайте также, что вам не следует особо щадить меня в отношении исчезновения Марселя… то есть моего жениха… Месье Сантер рассказал мне, что с ним сталось…

Месье Венс почувствовал смущение. Он ощущал превосходство этой женщины, всегда относившейся к нему с явной симпатией. Достоинство, с каким она держалась, и очевидное стремление не уклоняться от вопросов детектива лишало того возможности действовать с нарочитой резкостью, хотя его первоначальное намерение было именно таково.

Ну как решиться сказать посетительнице, что он подозревает ее наравне с Сантером и Перлонжуром, как решиться расспрашивать ее о личной жизни, когда убийство жениха причинило ей, видимо, острую боль, повергло в глубокое горе, хотя внешне она всеми силами старалась не показывать этого?..

Месье Венс еще раз взглянул на Асунсьон, его поразило, с каким тщанием отнеслась она к своему туалету. Ему казалось, что горе лишь придает ей еще больше очарования; Асунсьон не поддалась обрушившемуся на нее несчастью и не махнула на себя рукой, а, напротив, являла постороннему взору редкую гармонию тканей и красок. «Есть такие, – думал инспектор, – кто никогда не открывает свою душу, и если уж гибнет, то гибнет молча…» И все-таки этого аргумента казалось ему недостаточно, в глубине души он даже сердился на эту женщину, испытывавшую горькие чувства, но не дававшую ни малейшего повода для жалости.

– Итак, месье Венс, что вы желаете обо мне знать? – тихонько продолжала Асунсьон. – Возможно, вы захотите узнать, где я была и чем занималась, когда убивали Намота и Грибба? Ибо, что касается моего жениха, то, как вам известно, я была рядом, когда его ранили из револьвера…

Месье Венс поднял руки в знак протеста. Он чувствовал себя смешным и ничтожным. Ему вдруг открылась беспочвенность его подозрений. Как эта хрупкая женщина могла быть причастна согласно собственным ее словам к убийству Намота и Жернико? Он подумал о сообщнике, существование которого не оставляло у него никаких сомнений, и задался вопросом, не могла ли Асунсьон знать об исчезновении своего жениха гораздо больше, чем говорила. Настолько было фантастично похищение Жернико, не говоря уже о том положении, в каком была найдена молодая женщина – голова закутана серой кисеей, вокруг шеи – шелковый шнурок! А этот обморок – ведь она так мужественно вынесла все последующие испытания – нельзя ли было разыграть его? И, наконец, вспоминая убийство Грибба, месье Венс невольно убеждал себя с некоторой долей наивности: «Уроженка Сеговии вполне способна всадить кинжал…»

Но, поглядев на изящные, тонкие руки молодой женщины, он снова устыдился самого себя, своих мыслей. Какой интерес могла извлечь испанка из гибели жениха и его друзей?.. Чего бы ему это ни стоило, инспектор решил выяснить по крайней мере это обстоятельство.

– Вы видите, сколь велико мое смущение, – любезно начал он. – Я бы все отдал, мадам, чтобы избавить вас от нового испытания. Однако общественность вполне резонно возмущается гибелью стольких людей, и мы обязаны использовать любое средство, чтобы пролить свет на это дело. Ваше приглашение задавать вам любые, даже самые нескромные вопросы заставило меня отбросить последние сомнения….

И месье Венс продолжал, стараясь не глядеть на посетительницу:

– Я не мог не заметить, каким вниманием окружают вас в последнее время месье Сантер и месье Перлонжур. Из этого можно сделать определенный вывод, возможно, ошибочный, я сразу готов признать это… Тем не менее я вынужден спросить вас, не собираетесь ли вы в скором времени стать женой одного из них?..

Вопрос рискованный! Однако реакция Асунсьон – Сантер и Перлонжур не раз уже имели возможность убедиться в этом – чаще всего обманывала всякие ожидания.

– Нет, пока еще нет! – просто сказала она своим теплым, мелодичным голосом. – Кстати, меня мучают сомнения… Возможно, я не совсем верно понимала необходимость говорить правосудию всю правду до конца…

Инспектор с любопытством посмотрел на посетительницу.

– Уж не хотите ли вы сказать, что скрыли какое-то обстоятельство, способное?..

– Судите сами. Я заявила судебному следователю, что Марсель Жернико был моим женихом. Это неправда…

Помолчав немного, она закончила свою мысль:

– Он был моим мужем.

Месье Венс откинулся на спинку кресла. Это запоздалое признание открывало перед ним неожиданные горизонты.

– Вы, верно, знаете, что я встретила Марселя на Бермудских островах, – продолжала молодая женщина. – С первой же нашей встречи он объявил, что любит меня.