Джамьянг Норбу - Шерлок Холмс в Тибете Страница 18

– А, это вы, мистер Стрикленд! – с облегчением выдохнул я.

– Хари, послушай меня внимательно. Мне удалось выкупить купе первого класса на двоих по правительственной квоте, так что ты поедешь с мистером Холмсом, не вызывая нареканий со стороны других пассажиров-европейцев.

– О, все будет в порядке, сэр.

– Не знаю, не знаю, Хари. Не могу сказать, что я отправляю вас с мистером Холмсом в это путешествие с легким сердцем.

– Но почему, мистер Стрикленд? Мы же решили, что…

– Я не сомневаюсь, что мистер Холмс будет в большей безопасности за пределами Бомбея. Однако движущийся поезд – это ли не идеальное место для очередного покушения?

– Не беспокойтесь, сэр. Я буду бдителен как никогда.

Послышался рев пограничного курьерского поезда, прибывшего всего несколькими минутами позже расписания, согласно которому он должен был подъехать в один час сорок пять минут. Спавшие на перроне люди начали оживать. Когда пассажиры с пронзительными воплями принялись собирать свои ящики, свертки, детей и родственников и стали отчаянно атаковать двери и окна вагона, обычная вокзальная суета возросла до невообразимого крещендо. Это всеобщее безумие взяло верх даже над гомоном продавцов, кули и нищих, которые своими выкриками и завываниями пытались привлечь внимание покупателей или же просили подаяния.

Мы зашли за Шерлоком Холмсом в зал ожидания для пассажиров первого класса. Носильщик в красной форменной рубашке и в нарукавной повязке с латунной бляхой взвалил наш скудный багаж на голову и провел нас сквозь кишащую толпу к вагону. Чтобы предельно обезопасить пассажиров от нападения бандитов, в индийских поездах не делают коридоров, и в каждый вагон есть отдельный вход с перрона. Соседний с нами вагон заняла шумная группа крепких британских солдат – рядовых Королевского уорикширского полка.

– Мистер Холмс, вы вооружены? – поинтересовался Стрикленд.

– У меня с собой револьвер. Мне подумалось, что он будет нелишним.

– Я буду чувствовать себя куда увереннее, если он всегда будет у вас под рукой. Не теряйте бдительности. Хари изрядно поднаторел в подобных делах, и вы можете полностью на него положиться.

– Не сомневаюсь. Что ж, аи revoir, Стрикленд. Не знаю даже, как отблагодарить вас за помощь.

– До свидания, мистер Холмс, – ответил Стрикленд. Тем временем поезд тронулся, и дети-попрошайки исступленно предпринимали последние попытки выклянчить милостыню у отбывающих пассажиров. – До свидания, Хари. Прошу тебя, будь осмотрителен.

Шуганув маленьких попрошаек, которые висли на окнах вагона, я откинулся на сиденье и принялся обмахиваться газетой. Тем временем поезд выехал с вокзала и начал долгий путь в Пешавар, к подножию перевала Хибер. Поезд должен был миновать Деолали, Бурханпур, Кандву, Бопал, Джанси, Гвалиор, Агру, Дели, Амбалу, Амритсар и Лахор, однако нам предстояло сойти в Амбале и пересесть в повозку, которая отвезет нас в Шимлу.

Мистер Холмс высунулся из окна и стал разглядывать что-то внизу. Удовлетворив наконец любопытство, он устроился поудобнее на сиденье и закурил трубку. Я аккуратно сложил свои пожитки на багажную полку и отправил в рот кусочек пана. Медленно жуя его, я перебирал события сегодняшнего дня. Неожиданно мне вспомнился человек, похожий на хорька.

– Что-то не так, Хари? – ворвался в мои размышления тихий голос Холмса. – Вы выглядите так, словно только что подавились рыбьей костью.

Я рассказал ему, что заметил на вокзале человека, похожего на хорька.

– Но я не вполне уверен, сэр, – добавил я, – все это произошло чертовски быстро.

– Гм. Тем не менее было бы глупо не рассматривать его появление как знак. Моран, должно быть, уже знает о нашем бегстве из Бомбея.

Не сказать, чтобы эта мысль меня согревала. Вновь столкнуться со смертоносной фауной и с расширяющимися пулями, особенно в быстро движущемся тесном железнодорожном вагоне, – это было уже слишком. Однако Шерлок Холмс любезно отвлек меня от этих тягостных размышлений, переведя разговор в куда более приятное научное русло.

– Хари, вы ведь знаток этнографии, – заговорил Холмс. – Скажите, нет ли в этой стране какого-нибудь символического значения у изображения раскрытой ладони?

– Раскрытая ладонь? Это общеизвестный символ богини Кали.

– Прошу вас, расскажите мне о ней подробнее.

– Что ж, мистер Холмс, меньше всего Кали похожа на привычное для европейца милосердное божество. Напротив, Кали – безжалостная и пугающая ипостась Великой богини Деви. Пожалуй, это самое злобное божество индуистского пантеона. Ее описывают как измазанную в крови уродливую ведьму с обнаженными клыками и высунутым языком. У нее четыре руки, в которых она держит меч, щит, отрубленную великанью голову и петлю для удушения. Ее культ включает жертвенные убийства, причем на месте жертвы может оказаться и человек. Считается, что Кали… как бы это сказать… пристрастилась к человеческой крови, когда ее призвали убить демона Раклавиджу.

Однако, мистер Холмс, все это идолопоклонство и дикость, никак не совместимые с научным мышлением. Сам я сторонник Брахмо Самадж[39], мы сторонимся подобного варварства и проповедуем благородные принципы разума и гуманизма, высказанные в «Упанишадах», где в первозданном виде представлено истинное философское учение индуизма.

Вынув трубку изо рта, Шерлок Холмс склонился вперед.

– Любопытно, – произнес он. – А не связано ли это чудовище или символ раскрытой ладони с чем-нибудь помимо мифологии? Скажем, с преступлениями?

– А как же, сэр. Ей поклонялись тхаги, или душители.

– Да-да. Кажется, пару лет назад я о них читал. Что-то вроде профессиональных убийц, так?

– Верно, мистер Холмс. Это было хорошо организованное общество фанатиков-убийц. Более трех сотен лет их банды хозяйничали на дорогах Индии.

– Прошу вас, продолжайте, – сказал Холмс. Он откинулся на спинку сиденья, сомкнул кончики пальцев и прикрыл глаза.

– Modus operandi этих подлых убийц был таков: они втирались в доверие к путникам и, сойдясь с ними накоротке, душили их сзади платком, в один из уголков которого (чтобы сделать захват более удобным) была завязана серебряная монетка, посвященная Кали. Все это проделывалось в точном соответствии с жестко предписанными старинными правилами и только после выполнения особого ритуала, существенную часть которого составляли освящение мотыги и причащение сахаром. Несмотря на то что в религиозном плане они исповедовали поклонение Кали, в их ритуалах прослеживается влияние ислама. У братства был даже собственный язык, именуемый рамаси, и опознавательные знаки, по которым члены братства могли узнать друг друга.

– А когда о существовании этой организации проведали власти?

– Непосредственные доказательства деятельности тхагов были получены только в период, когда генерал-губернатором Индии был лорд Уильям Бентинк, – стало быть, примерно в 1830 году, во времена компании Бахадур, или почетной Ост-Индской компании. Его светлость приказал капитану Слиману разобраться с этим вопиющим нарушением британских законов. За пять лет были пойманы и осуждены не менее трех тысяч тхагов. Один из них сознался в совершении ни много ни мало как семисот девятнадцати убийств, да и другие были недалеки от того, чтобы побить этот ужасающий рекорд. Более четырехсот тхагов были повешены, а остальных сослали, кажется, на Андаманские острова.

– Получается, что их всех искоренили?

– Видите ли… это соответствует положению дел… как бы сказать… ex officio[40], но не то чтобы ex concensu gentium[41].

– Некоторые выжили?

– Не сказать, чтобы многие, однако вполне достаточно, чтобы поддерживать организацию на плаву. Когда молодой капитан Слиман только начинал охоту за ними, тхаги действовали в Центральной Индии, преимущественно в сельских областях и джунглях. Тех, кто остался в этих малонаселенных краях, рано или поздно переловили. Другие же изменили своим привычкам и перебрались в крупные города вроде Калькутты и Бомбея. Вот им-то и удалось выжить. Именно поэтому, мистер Холмс, мне хотелось, чтобы вы покинули Бомбей. Они по-прежнему там, столь же кровожадны, как и в былые времена, и в любой момент готовы предложить свои услуги какому-нибудь негодяю вроде полковника Морана.

Выехав за пределы Бомбея, поезд замедлил ход, а вскоре остановился на полустанке. Видимо, участок пути впереди был занят и нужно было перевести стрелку. В наше купе вошел изнуренный с виду контролер-евразиец. Кислое лицо его под неудобным, слишком большим пробковым шлемом блестело от пота. Он бросил на меня весьма неприязненный взгляд:

– Эй, бабу! А ты что здесь делаешь? Никал джао джалди!