Раймонд Чэндлер - Кровавый ветер Страница 18

— Что за клиент?

— Инкогнито. Но, думаю, ты его узнаешь. Я, к примеру, сразу узнал. Соглашайся. Такой шанс, вероятно, выпадает раз в жизни.

— Вероятно?

— Да. Может быть, все этим и ограничится. Кстати, твое имя ему известно… Цели его грандиозны. Однако иной раз человек, перо которого сильнее пушек, видит, что пистолет более надежен. Потому сегодня он и нуждается в телохранителе.

Я пощупал новенькие бумажки, засунул их в конверт и вернул Майеру:

— Мало. Требую тысячу.

Нет, не жадность меня толкала, но знание характера Рудольфа Майера. Я полагал, что клиент заплатил больше, точнее, выделил для меня более значительную сумму. А Рудольф самодеятельным порядком нарастил свои комиссионные.

Майер меня хорошо понял, но конверт не взял.

— Рэйс, я ему то же самое говорил. Но он мне вот что сказал: «Я не о пяти сотнях думаю, и, если Рэйс Вильямс такой человек, каким мне его описали, он тоже не о них подумает. Работа мелкая: полчаса рядом с человеком, сто к одному, что ничего не случится. А Вильямсу открывается одноразовая возможность за всю его карьеру. Я мог бы за эти деньги нанять полдюжины надежных людей. Не говорите это Вильямсу, Майер, но я плачу эти деньги, чтобы взглянуть ему в глаза и оценить. И сделать выводы».

— Гм. — Может, Майер и действительно не так много себе ответвил. — И что ты об этом думаешь?

Майер чуть помедлил.

— Думаю, что этот человек может предложить тебе самую сложную задачу, если не безнадежную. И самую опасную. На твоем месте я бы пригреб денежки и сделал дяде ручкой, но не обо мне речь. На своем месте я подожду тебя здесь, за этим столиком.

— Здесь? Почему?

— Потому что я работаю на того же, скажем так, клиента и ожидаю своего гонорара. Столик этот я забронировал на сегодняшний вечер. За соседним столиком усядется интересная публика… Так я полагаю. Еще полагаю, что тебя попросят доставить одному из этих людей весточку, и я прослежу за реакцией получателя.

— Что потом?

Я заинтересовался. В книгах тайн навалом, но в реальной жизни таинственного не так уж много. Кроме того, мне нравятся люди, отвечающие на вопросы. Майер к ним не относился. Он так и не ответил, и я продолжил:

— Ты знаешь, что в час я встречаюсь с Флэйм.

Майер вытащил часы и щелкнул крышкой:

— Без двадцати одиннадцать. Ты встречаешься с… э-э… с нашим клиентом в одиннадцать ровно. Он обещал, что займет полчаса твоего времени. До двенадцати ты должен освободиться, так что спешить не придется.

Я кивнул в знак согласия.

— Но почему этот человек обратился ко мне через тебя, почему не пришел сразу ко мне?

— Сейчас узнаешь. Клиент вышел на меня, помянув мою связь с преступным миром, и попросил доставить некое послание некоему адресату.

— Какому адресату?

— В свое время узнаешь.

— А какое послание?

— Этого я и сам не знаю. Мне и имени адресата хватило. Даже не зная содержания этой эпистолы, из слов моего — а теперь нашего — клиента можно заключить, что оно вызовет у адресата весьма негативную реакцию. Я люблю деньги, Рэйс. Но жизнь все-таки люблю больше. Я сразу отказался. — Майер ухмыльнулся. — И сказал ему, что только одного такого дурака он может найти во всем Нью-Йорке. Да, Рэйс, тебя. Тут-то я ему тебя и назвал.

— А он?

— Он прошелся взад-вперед с умным видом и говорит: «Думал я о нем». И потом, как будто сам себе: «Интересно, как воспримут это пресса и публика, если все всплывет?»

— А дальше?

— Все. Не продешеви, если возьмешься. Но не берись, пока не выяснишь всех обстоятельств. И лучше переключайся на карманников, чем связываться с такими сферами.

Если Майер и хотел меня удержать от участия в этом деле, он выбрал для этого не лучшую тактику. Я проявляю щепетильность в выборе работы, и если скудный гонорар не всегда удерживает меня от участия, то отсутствие опасности может отпугнуть. Если уж влезать в игру, то игра должна быть интересной.

Когда Майер закончил свою проповедь, я сгреб свою шляпу и, удивившись месту встречи — перед аптекой, — направился к выходу.

— Увидимся позже, — бросил я ему.

В фойе мне встретился старший официант, с улыбкой провожавший какого-то желтолицего. Улыбка Рассета — штука недешевая. Но мне его улыбки ни к чему. Мне нужна информация.

— Кто сегодня будет за столом рядом с майеровским?

Рассет для какой-то надобности заглянул в блокнот и тут же ответил:

— Сегодня, как и почти каждый понедельник, мистер Горгон. Мистер Джозеф Горгон.

— Угу, — высказался я. Услышанное мне настолько понравилось, что меня одолел приступ красноречия, и я добавил, уже выйдя на улицу: — Угу-гу.

Горгоны вдруг влезли в мою жизнь. Точнее, я вдруг влез в их жизнь. Так или иначе можно ожидать интересных поворотов событий. Если, конечно, внезапную насильственную смерть можно назвать интересным поворотом

Глава 3

Жажда мести

У входа в подземку я купил газету. Город лихорадило. Снова подал в отставку городской судья. Большое жюри предъявило обвинения еще двоим. Всплыло на свет божий имя члена Верховного суда — эта «Морнинг Глоуб» выпячивала его фигуру весьма корректно.

И снова передо мной Джо Горгон. Фото и над ним крупно:

«ДВАДЦАТЬ ЛЕТ НАЗАД

ОН ПРОДАВАЛ ОРЕШКИ

СЕГОДНЯ ОН ТОРГУЕТ

СУДЕЙСКИМИ КРЕСЛАМИ?»

Статья базировалась на многоаспектном исследовании истории клана Горгонов, их выдвижения на первый план, начиная с тех времен, когда Джо Горгона звали еще Горгонеткой и он только-только приобщился к трудовой деятельности в составе банды «Горилла-бридж». Его младший братишка Эдди еще бегал босиком по улицам Нью-Йорка.

Журналист ехидно цитировал и комментировал высказывание Джо Горгона о «трудностях, которые преодолел в жизни молодой Эдди», дважды привлекавшийся к суду по обвинению в убийстве и допрошенный еще по полудюжине дел, связанных с разбоем и насилием над личностью. Каким образом братская любовь Джо и продажность судей освободили Эдди от ответственности, осталось вне поля зрения газеты.

«Уголовные дела возбуждаются и глохнут, судьи приходят и уходят, а Джо Горгон попрежнему властвует в Нью-Йорке. И если брат Эдди вынужден иногда „преодолевать трудности“, то на брата Джо не падает и тени подозрения. Ни разу в жизни не побывал он в тюремной камере, где ему, собственно, и надлежит находиться».

Это заглавная статья. Я просмотрел остальные. Еще одна вызвала в памяти бахвальство Эдди: «Обратись к лику горгоны и умри!»

«УБИЙСТВО В ИСТ-САЙДЕ

НАПОМИНАЕТ СТИЛЬ БРАТЬЕВ ГОРГОН»

Репортер дал волю воображению и скомпоновал весьма складную версию событий. Он сослался на статью обозревателя, в которой выводился древний герой Персей из бессмертной саги Хоторна,[3] победитель горгоны Медузы. Посланный коварным властителем за головой одной из сестер-горгон, он предстал перед крылатым чудовищем с когтями из бронзы и змеями вместо волос. В статье братья образно описывались как чудовища с когтями из преступно добытого золота. Змей им заменили гангстеры и продажные чиновники. Взгляд мифологического монстра обращал людей в камень — или убивал.

Эдди Горгон, продолжала статья, пристально вглядывался в Бутча Фицджеральда перед тем, как его застрелили на Деланси-стрит. Хотя младший Горгон представил неопровержимое алиби — он якобы посещал друзей в Нью-Бедфорде, Массачусетс, — в компетентных кругах мало кто сомневался, что убийство это — дело его рук. И возможно, вопреки железному алиби, не только в переносном смысле. Памятуя, что античный миф и сага Хоторна рассказывают о трех горгонах, газетчик не обошел вниманием и третьего брата. Профессор Микеле Горгон принял репортера в окружении книг своей библиотеки, среди первых оттисков, возбуждающих зависть как любителей, так и экспертов. Профессор Горгон не выказал восхищения сомнительной славой его имени, которой он обязан своим братьям. Известно также, что и Джо, и Эдди редко появлялись в роскошной квартире скромного ученого на Парк-авеню.

«Странным покажется предположение, что обходительный, обаятельный, образованный любитель искусства управляет своими братьями, как марионетками. Однако личность мистера Джозефа Горгона, несмотря на внешний лоск, не кажется достаточно развитой для принятия решений политического уровня. Совершенно очевидно, что он недалеко ушел от своего прошлого в банде „горилл“», — заключала газета.

Все это я, конечно, слышал и ранее. Но прочитал впервые. И обратил внимание на энергичность натиска журналистов. Братцы обрисованы очень выпукло. Я иной раз отмечаю, что преступная братия напоминает детишек. Они тянут руки ко всему, что им нравится, что привлекает. Взять хотя бы миф о сестрицах-горгонах. Эдди в милой беседе со мной ясно давал понять, что взгляд Горгона означает смерть. А взглядом своим он меня проткнул насквозь не один раз. Но Персей неплохо владел мечом, а у меня всегда под рукой мой сорок четвертый. В умелых руках не хуже, чем щит и меч, кинжал, лук и стрелы. Пуля погасит любой взгляд, даже горгоны. Сложив газету, я вышел на перрон.