Рекс Стаут - Если бы смерть спала Страница 19

Она показала на глобусе Венесуэлу, и я следил за ее рукой, которую, я знал, так приятно сжимать под музыку. Разумеется, у меня не было никаких шансов ее разуверить, о чем она знала, не было и времени, чтобы допустить это в качестве предположения, как поступил Вулф в беседе с Норой. Поэтому я повернул немножко глобус и указал на Мадагаскар.

— Да, — кивнул я. — Он знает.

— Он, правда, отнюдь не образчик рыцарского благородства, но он все-таки мой отец, вдобавок к тому же еще и оплачивает мои счета. Надеюсь, вы не подцепите меня на этот крючок?

— С удовольствием подцепил бы вас на крючок, но только не на этот. Ваш отец знал, что я Арчи Гудвин, когда прихватил меня с собой в понедельник днем. Когда он захочет, чтобы об этом стало известно всем остальным, в том числе и вам, я полагаю, он сам скажет об этом.

— Он мне никогда ничего не говорит. — Она теперь указывала на Цейлон. — Плохо, что…

— Ты скоро, Лоис?

Это был Роджер Фут, рядом с ним стояла Нора Кент. Лоис сказала, что такого огромного глобуса она никогда в жизни не видела и что ей не хочется от него отходить. Роджер пообещал купить ей точно такой же, не знаю, на какие деньги, и они ушли. Я остался стоять у глобуса. Джарелл и Трелла все еще беседовали с Вулфом, но Корея Брайэма уже не было. Потом ушли и они, даже не удостоив меня взглядом. Их провожал Орри, я же сел в одно из желтых кресел, то самое, в котором сидела Сьюзен.

— Отлично, сэр, — раболепным голосом начал я. — Вам, значит, может потребоваться мое прошлое. Так вот, я родился в роддоме государственной исправительной колонии штата Огайо в ночь перед Рождеством тысяча восемьсот шестьдесят пятого года. После того как на мне поставили клеймо…

— Заткнись.

— Слушаюсь, сэр. — Вошел Орри и прошел к своему (моему) креслу. — Хотите знать мое мнение?

— Нет.

— Вы чрезвычайно любезны. Двадцать против одного, что револьвер не будет обнаружен.

Он хрюкнул.

— Лоис вспомнила, кто я такой, и мне пришлось сказать ей, что ее папаша в курсе дела. Она будет молчать. Тридцать против одного, что револьвер не будет обнаружен.

Он хрюкнул.

— Что касается практической стороны дела, то напрашивается один весьма существенный вопрос: когда же мы все-таки поставим в известность Кремера, поскольку я замешан в этом куда больше, чем вы? Пятьдесят против одного, что револьвер не обнаружится.

Он хрюкнул.

Глава 9

В субботу утром, позавтракав в девять тридцать вместе с Лоис, Сьюзен и Уименом (вместе — понятие относительное, к столу мы собрались по одному), я обследовал весь нижний этаж, кроме библиотеки и кухни. Это нельзя было назвать обыском, ибо я не заглядывал ни под подушки, ни в ящики столов. Вулф предложил, чтоб револьвер положили в такое место, где его можно было бы сразу заметить, поэтому я просто осмотрел всю территорию. Разумеется, я и не рассчитывал, что найду его — я сам сказал, что вероятность найти его равняется один к пятидесяти. Следовательно, я не был разочарован.

Мой второй обход в воскресенье утром был более обстоятелен. Когда, завершив его, я очутился в передней, меня там поджидал Стек.

— Может, я смогу быть вам чем-нибудь полезен, сэр? — поинтересовался он. — Вы что-то потеряли?

— Нет, — сказал я. — Просто я беспокойный человек. — И поблагодарил за заботу. Когда он увидел, что я собираюсь выйти на улицу, он распахнул передо мной дверь, изо всех сил стараясь подавить вздох облегчения.

Если есть возможность, я каждое утро между девятью и одиннадцатью, пока Вулф забавляется в своей оранжерее, выхожу размять ноги и освежить легкие выхлопными газами, но сейчас я вышел на улицу не в силу привычки. В одиннадцать к Джареллу должен был пожаловать помощник окружного прокурора, по-видимому, в сопровождении сыщика, вот я и решил не мешаться у них под ногами.

Пройдя пешком тридцать кварталов до редакции «Газетт», я зашел узнать у Лона Козна, правда ли, что «Гиганты» переезжают в Сан-Франциско. Кроме этого, я поинтересовался, нет ли каких-либо неофициальных сведений, касающихся убийства Ибера. А он, в свою очередь, попытался выведать у меня, кто в настоящий момент является клиентом Вулфа. Мы оба расстались неудовлетворенными. Насколько ему было известно, полицейские лезли вон из кожи, чтобы разгадать убийство и совершить правосудие, а насколько было известно мне, у Вулфа в настоящий момент клиентов не было, но если я узнаю что-нибудь подходящее для первой страницы, я тут же сообщу.

Вулф уже спустился из оранжереи и теперь восседал за своим столом и что-то диктовал Орри, который устроился за моим. Оба оторвались от этого дела, чтоб поприветствовать меня (я это оценил), ибо эти два занятых человека потели над важным посланием Льюису Хьюитту, в котором сообщалось, что гибрид вот-вот зацветет, и приглашали его приехать и понаблюдать за цветением своими глазами. Не имея обычных сорока минут для детального ознакомления с утренней «Таймс», я быстро позавтракал прямо на кухне, устроился на кушетке и только успел ознакомиться с заголовками первой полосы и спортивными сообщениями, как раздался звонок в дверь.

Одного взгляда на этого здоровенного детину в серой форме, широкоплечего и красномордого, было вполне достаточно. Я подошел к двери, накинул цепочку, приоткрыл дверь на два дюйма и сказал через щель:

— Доброе утро. Давненько мы не виделись. Вы прекрасно выглядите.

— Гудвин, откройте дверь.

— Я бы с удовольствием, но ведь вам известно, что сие не от меня зависит. Мистер Вулф занят — у него урок диктанта. Что ему передать?

— Передайте ему, что я хочу знать, почему он изменил ваши имя и фамилию на Алена Грина и послал вас секретарем к Отису Джареллу.

— Я сам ломаю над этим голову. Устраивайтесь поудобнее, пока я буду у него это выяснять. Разумеется, если и он этого не знает, вам ни к чему заходить в дом.

Чтобы не показаться невежливым, я оставил дверь на цепочке.

— Прошу прощения, что прервал ваши занятия, — сказал я, приблизившись к столу Вулфа, — но инспектору Кремеру хочется знать, почему вы переделали мои имя и фамилию на Алена Грина и послали меня секретарем к Отису Джареллу? Сказать ему?

— Откуда он это узнал? — рявкнул Вулф. — От этой девчонки Джарелла?

— Нет, не знаю откуда. Но если вам надо непременно свалить вину на женщину, пусть это будет Нора Кент. Только в этом я тоже сомневаюсь.

— Черт возьми. Проведи его ко мне.

Я вернулся в переднюю, откинул цепочку и распахнул дверь.

— Он восхищен, что вы к нам пожаловали. Я тоже.

Возможно, последних двух слов Кремер не расслышал, потому что швырнул шляпу на лавку и рванул в сторону кабинета. Когда я, заперев входную дверь, вернулся туда, он уже восседал в красном кожаном кресле. Орри видно не было. В холл он не выходил, значит, Вулф отослал его в приемную. Дверь туда была закрыта. Я занял место за своим столом и снова стал самим собой.

Кремер с ходу взял быка за рога:

— Хотите, чтобы я повторил свой вопрос?

— Это вовсе не обязательно. — Вулф был любезен, но не слишком. — Мне было бы небезынтересно узнать, откуда у вас эти сведения. Что, разве за мистером Гудвином установлена слежка?

— Нет, но с восьми утра сегодняшнего дня установлена слежка за одним адресом на Пятой авеню. Было замечено, что в четверть десятого оттуда вышел Гудвин, от привратника в вестибюле узнали, что человек, который только что вышел, носит фамилию Ален Грин и работает у мистера Джарелла секретарем. О чем и было доложено мне, а я, в свою очередь, проявил к этому обстоятельству интерес. Будь это обычный интерес, я бы велел сержанту Стеббинсу связаться с вами по телефону. Как видите, я приехал сам.

— Хвалю ваше рвение, мистер Кремер. К тому же мне приятно вас видеть. Однако, боюсь, сегодня утром мои мозги слегка притупились, и вам придется проявить снисходительность. Признаться, я не подозревал, что устройство на работу под вымышленным именем расценивается как антиобщественный поступок, а следовательно, требует вмешательства полиции. И лично вашего, шефа Отдела по расследованию убийств.

— Что касается снисходительности, это уж точно, не в первый раз имею с вами дело. Но, черт побери, я не собираюсь проявлять…

Он оборвал себя на полуслове, вытащил из кармана сигару, покатал ее между ладонями и засунул в рот. Он никогда не зажигал сигары. Вид Вулфа, звук его голоса и связанные со всем этим воспоминания до такой степени взбудораживали его кровь, что он нуждался в успокоительном.

Он вынул сигару изо рта.

— С вами чрезвычайно трудно, когда вы не склонны к сарказму. Когда же вы настроены саркастически, с вами и вовсе нет сладу, — сказал Кремер, очевидно совладав с возбуждением. — Известно ли вам, что в четверг днем человек по фамилии Ибер был убит выстрелом из револьвера в собственной квартире на Сорок девятой авеню? Позавчера?

— Да, мне это известно.

— Известно ли вам, что он пять лет проработал секретарем у Отиса Джарелла и только недавно был уволен?