Кэролин Харт - Письмо из дома Страница 19

Гретхен ползком забралась на крыльцо, провела рукой по стене возле входной двери и вдруг нащупала что-то шерстяное. Одеяло! Окно было завешено одеялом. Медленно и осторожно Гретхен отогнула его край и заглянула внутрь.

Крохотная комната была битком набита ненужной мебелью. К стене привалили крышку от стола, старые стулья громоздились один на другом, из кресла, обитого потрескавшейся искусственной кожей, торчала вата, а рядом валялась арфа без струн. На полу остались следы от коробок и другого хлама, сдвинутого, чтобы освободить место для двух стульев по обе стороны изрезанного кленового стола. На грязной железной плите стояла керосиновая лампа. Фитиль горел ярко, освещая комнату мерцающим оранжевым светом. Отец Барб склонился над корзиной, откинул крышку и вынул куриную ногу, ломоть маисового хлеба. Он ел и говорил с набитым ртом.

— Проголодался, как волк… Со вчерашнего дня ничего не ел… С обеда, наверно… Набрал воды в ручье и вскипятил. Нашел лампу, почти полная. Керосин воняет, — обглоданной куриной ногой он показал на легкий дымок, — но все же какой-никакой свет.

Клайд выглядел грязным, уставшим, опустившимся, как те бродяги, что зимой сбивались на станциях, надеясь тайком забраться в поезд и уехать хоть куда-нибудь, пусть даже в никуда. Его черные волосы были подстрижены коротко, как щетина на одежной щетке.

Гретхен не узнавала щеголеватого, красивого мужчину, с которого они с Барб глаз не сводили, когда он чинил двигатель своего форда или под радиолу танцевал с матерью Барб щека к щеке. Он как будто и не изменился: тот же высокий лоб, прямой нос, квадратный подбородок. Мама сказала как-то, что он похож на Тайрона Пауэра. Но не сегодня. Одутловатое лицо с тенью щетины казалось измученным и высохшим, запавшие остекленевшие глаза дико блестели. На форменной рубашке из плотного хлопка четко отпечатались мятые складки.

Бабушка сложила руки на коленях.

— Тут положила хлеб, сушеные фрукты, сыр и орехи. На несколько дней хватит. Но, Клайд, надо вернуться домой. — Она оглядела пыльную комнату. — Здесь нельзя оставаться. Это не поможет. А Барб нужен отец.

Он отложил недоеденную курицу.

— Они охотятся за мной. За мной. — Он нахмурился, не в силах поверить этому. — Они думают, что я убил Фей. — Губы его задрожали, и он закрыл лицо руками.

Гретхен вцепилась в подоконник.

Бабушка с трудом поднялась, подошла к Клайду и взяла его за плечо.

— Не думай об этом, Клайд. Никакого проку…

Он ударил обеими руками по столу, лицо его исказилось от горя и ярости.

— Я не могу не думать. Разве вы не понимаете? Все считают, будто я убил Фей. Я не делал этого, никогда бы не сделал. Она меня довела до бешенства, я просто с ума сходил, стоило мне представить ее с другим мужчиной. Если бы я пошел домой прошлой ночью… Боже мой, она была бы жива! Если бы я пошел домой… — В его глазах стояли слезы. — Я кричал на Фей, и она кричала в ответ, говорила, что это ложь. Может, и так. Но кто же тогда убил ее? Что, если кто-то слышал нашу ссору и пошел за ней? Или у нее кто-то был, а она ему сказала, что любит меня и с ним все покончено? — Он провел по серебряному браслету со своим именем. — Фей дала мне его, когда я уезжал на начальную подготовку. Прошлой ночью я его снял, хотел выбросить, но не смог. — Он сжал звенья браслета. — Фей любила меня. — Голос его задрожал. — Я знаю, что любила. Как она пришла ко мне…

Он закрыл лицо руками, большими руками с широкими запястьями и мощными предплечьями.

Гретхен содрогнулась. У него крупные мускулистые руки, такими нетрудно сдавить горло женщины. Она отогнала воспоминание о мертвом лице Фей Татум. Не хотелось думать о руках, выжавших из нее жизнь.

Бабушка тяжело обошла стол, снова села.

— Та женщина, что мне звонила… — Бабушка отвернулась от Клайда. — Если бы она сказала полиции, что ты был с ней…

Клайд уронил руки, покачал головой.

— Я не могу рассказать о ней в полиции. У нее муж на фронте, а его родственники просто взбесятся, если узнают, что она была в «Синем пламени». А уж если им сказать, что она привела меня к себе домой, — да боже, они, наверно, заберут детей, а этот парень просто ревнивый… — Он замолчал и криво улыбнулся. — Вроде меня. Но между нами ничего не было. Когда-то давно мы дружили, как и с Лоррейн. Просто дружили. Меня выбросили из бара, она меня пожалела и пошла за мной. Я здорово набрался. — Он коснулся лба, поморщился. — Мы решили проветриться. У нее нашелся лишний бензин. Но мы недалеко заехали, только до Охотничьего озера. Она сказала, что, как и она сама, Фей танцевала со всеми, не было какого-то одного парня. И никто не шел за ней из бара, она всегда уходила одна. Я заснул в машине, и она поехала домой. Вынесла мне одеяло, и до сегодняшнего утра я ничего не знал. А утром она выбежала, разбудила меня и сказала, что мне надо уходить. Она услышала по радио, что кто-то убил Фей и полиция ищет меня. Она меня умоляла уйти и никому не говорить, что я был у нее. Я обещал, но взял с нее слово позвонить вам. Тогда я уже довольно быстро соображал и понял, что если приду домой, меня тут же арестуют. А если меня арестуют, никто не будет искать настоящего убийцу Фей. Я вспомнил про это место и рассказал ей, как объяснить вам дорогу. Мы договорились, что она не выдаст меня, а я смолчу про нее. На самом деле то, что я сидел в ее машине, ничего не доказывает. Полиция скажет: сходил домой, убил Фей и вернулся к Сью — в ее машину. — Он сцепил руки. — Утром я увидел, что она боится меня. Может, поверила, будто я и вправду сделал это. Все время отстранялась от меня. Сказала, что знакома с окружным прокурором, может позвонить ему насчет меня, мол, он хороший парень, она может договориться, чтобы мы с ним встретились. А сама отстранялась. Ведь хватило бы посмотреть на меня и понять, что никуда я не ходил. Как можно убить жену, а потом растянуться в машине и заснуть? Я сейчас не могу заснуть из-за Фей. Если бы только я пошел домой…

— Но, Клайд, — терпеливо заговорила бабушка, — разве ты не видишь? Ведь именно поэтому полиция охотится за тобой. Если бы ты им все это рассказал, они бы уже начали искать убийцу.

— Сказать, что я напился и заснул в чужой машине? И они мне поверят? — спросил он с горечью.

Бабушка горячо возразила:

— Но молодая женщина, которая мне позвонила…

— Я ей обещал, что никому не скажу про нее. Это может разрушить ей жизнь. А она была очень добра ко мне. — Он покачал головой. — Нет, я сам должен выяснить, что произошло. — Он отодвинул стул, встал, и его огромная тень закрыла бабушку. — И что бы ни случилось, никто не узнает, что вы сюда приходили. Я обещаю.

Бабушка медленно поднялась.

— Клайд, будь осторожен. Боюсь, ты в большой опасности.

— В опасности? Вы думаете, они будут стрелять в меня? — Смысл этих слов, казалось, не укладывался у него в голове. Он сунул руки в карманы. — Я буду осторожен. Мне просто надо кое с кем поговорить. — Он фыркнул. — Может, они тоже перепугаются, как Сью сегодня утром. Время не терпит. До конца отпуска осталось три дня. Но у меня есть идеи. И если я найду убийцу Фей… — Голос его сорвался.

Бабушка обняла его. Он прижался лбом к ее макушке. Его мучительные рыдания разрывали сердце.

— Клайд, прошу тебя, давай помолимся. Отец наш, иже еси на Небеси…

От отстранился.

— Я не могу молиться. — Он покачал головой, глаза горели. — Нет.

Гретхен замерла. Что он имеет в виду?

Бабушка взяла его за руку.

— Нам надо прощать, чтобы и нас простили.

— Прощать? — Лицо Клайда закаменело. — Как я могу простить?

Бабушка сжала его руку, отпустила.

— Чтобы попасть на небеса, Фей простила всем свои страдания. И мы должны сделать то же самое.

Клайд уронил голову, сунул руки в карманы.

— Но это моя вина. Если бы я пошел домой…

Бабушка вздохнула.

— Ты должен простить себя.

Он не ответил.

Бабушка повернулась к двери.

Он мягко окликнул ее.

— Я всегда буду благодарен за то, что вы пришли. И я обещаю, что вернусь домой, когда найду, кто убил Фей.

Гретхен развернулась, сбежала со ступенек и растворилась в темноте.

Звук выстрела взорвался в ушах Гретхен. Она точно знала, что это был пистолет. Один выстрел. В детстве они с Миллардом, Джимми и Майком ходили в лес смотреть, как их старшие братья палят по пустым жестянкам, насаженным на штакетник. Сейчас все было по-другому. Единственный выстрел и крики.

Гретхен вылезла из постели, подбежала к окну и отдернула сетку. По двору Татумов метался свет фонаря.

— Кенни? Роза? — гремел голос шефа Фрейзера. Он тяжело бежал к дому, и луч фонаря дергался то вверх, то вниз.

Гретхен снова быстро оделась. Она уже собиралась выбраться из окна, как открылась дверь и зажегся свет.

У бабушки спутались волосы, и лицо опухло от сна, а глаза расширились от страха.