Морис Периссе - Свидание у карусели Страница 19

– Итак, господа, – начал Делакур, разводя руками.

Жардэ, посчитавший, что для этого визита следовало надеть галстук и пиджак, хотя бы легкий, исходил потом. Он порылся в карманах и не без труда вытащил фотографию девочки, служившую Жюльену Комбрэ закладкой для книги стихов Рембо. Собираясь поговорить о Бертране Абади, комиссар в последний момент передумал, почувствовав вдруг, что располагает большей свободой маневра… Не может быть, чтобы в Мостаганеме или Йере Жюльен Комбрэ не соприкасался с кем-то из Делакуров или Данселей.

Бакконье удивился про себя, увидев, что шеф вытащил только эту фотографию, и подумал, что комиссар держит другую про запас, для дальнейшего расследования.

– Месье, – церемонно обратился Жардэ к Делакуру, – не изволите ли взглянуть на эту фотографию.

Тот поискал рукой очки на маленьком столике («Хочет выиграть время», – подумал Жардэ), не торопясь надел их и внимательно стал разглядывать фото.

– Это моя племянница Анжелина, – произнес Делакур ровным голосом. – Моя племянница Анжелина, погибшая в Алжире пятнадцать лет назад. Можно ли узнать, как этот снимок оказался у вас?

Жардэ не ответил и протянул ему другую фотографию – Анжелина с друзьями.

– Это опять она, моя племянница, с ребятами, но этот снимок, должно быть, сделан несколько раньше. Впрочем, если смотреть вблизи, то толком и не поймешь. И вы хотели видеть меня только для того, чтобы показать мне эти, в общем-то, милые фотокарточки? Признаться, не нахожу в них особого интереса.

Жардэ пропустил иронию мимо ушей и спросил:

– Пожалуйста, посмотрите внимательнее второе фото и скажите, не узнаете ли вы кого-нибудь на нем.

– Когда-то, безусловно, я мог бы назвать имя любого из этих лиц, но сегодня, право… Куда вы клоните?

«Голос чуть повысился, – отметил про себя Бакконье. – Сейчас он рассерчает и начнет грубить».

– Прошу вас рассказать мне все, что вам известно об этом мальчике на фотографии, крайнем слева, который жил у вас в имении, в Алжире, в 1956 году. Скажите мне также, не встречали ли вы его с тех пор.

Выражение лица Делакура слегка изменилось. Призыв к памяти он воспринял с явным облегчением:

– Ага, значит, вы хотите поговорить о племяннике моего бывшего управляющего! Отчего было не спросить об этом прямо? Значит, это он изображен на этом фото? Ни за что бы его не узнал. Покажите-ка фотографию еще раз. Да-да, верно. Воспитанный мальчик, ловкий, как обезьяна… ухитрялся собирать столько же винограда, как и взрослые арабы, работавшие у меня по найму. Вы скажете мне, что арабы… Он приезжал на каникулы к моему управляющему… Великолепный, кстати, был управляющий, жаль, не смог удержать его после нашего переезда во Францию.

– Вы не ответили на вторую часть моего вопроса.

– Ах, да… встречал ли я парнишку?.. Он объявился в Гренуйер два года назад. Искал работу. Я не помнил его, но он рассказал мне о своем дяде, и я нанял его на весь уборочный сезон. Потом на сбор роз. А следующей весной на клубнику и черешню.

– То есть он работал у вас в поместье неполное время?

– Конечно же, нет. Он пробыл здесь, должно быть, месяцев пять-шесть, не припомню, может, чуть больше. А потом, как говорится, обменялся любезностями с моим нынешним управляющим, и я попросил, чтобы его рассчитали.

– Вы только что сказали, что он сослался на дядю?

– Сослался… Во всяком случае намекнул на него, чтобы освежить память. Странный парень, в конечном счете. Но вы знаете, кроме дня, когда я его нанимал, контактов между нами больше не было. Мой управляющий может подтвердить вам причины этого… скажем, увольнения. Он сейчас в поле. В общем, мы увиделись с парнишкой уже после того, как он получил расчет. А что он натворил? Какую-нибудь глупость? Я не несу ответственности за дела, творимые моими рабочими в свободное время. И тем более, когда они вот уже два года, как уволены!

«Намеренно валяет дурака, – решил Бакконье, – но с каким вдохновением!»

Между тем господин Делакур продолжал нарочито актерским голосом:

– Вы знаете, в период больших работ у меня более полсотни сезонников. Если бы мне пришлось с каждым из них вступать в личные отношения, что бы со мной было?

«Набирает уверенности», – думал Бакконье, которого не покидало впечатление, что он присутствует на каком-то состязании. В данный момент он не дал бы преимуществ ни той, ни другой стороне.

– Господин Делакур, – сказал Жардэ, – я не успел ответить на ваш предыдущий вопрос. Фотография вашей племянницы найдена у Жюльена Комбрэ.

– Что вы такое говорите?! Поскольку исключено, чтобы Анжелина сама дала ему фотографию, интересно, где смог достать ее этот парень?

– Именно это я и пытаюсь установить.

– Установить? Зачем?

Прекрасно владея собой и держась чуть высокомерно, ровно настолько, чтобы чуть-чуть обозначить свое превосходство над полицейским, владелец Гренуйер совершенно явно исполнял превосходный театральный номер. Бакконье поставил бы всю свою карьеру на то, чтобы узнать, что прячется за этим высоким лбом, благородно морщившимся в нужный момент, за этими веками, приподнимавшимися лишь затем, чтобы пропустить внимательный взгляд при малейшей неточности в словах собеседника, взгляд, полный бесконечной иронии и самоуверенности. Но одновременно восхищал и Жардэ, не давший себя провести и невозмутимый до крайности. Недаром считалось, что комиссар похож на некоторых собак, которые впиваются клыками в кость и предпочитают сдохнуть, но не выпустить добычу.

– Месье, – произнес Жардэ твердым голосом, хотя Бакконье уловил в нем крайнее напряжение, – случается ли вам читать местные газеты?

– Местные газеты? Никогда! Если это может вас заинтересовать, скажу, что подписан на «Монд» и «Фигаро», дабы иметь объективное представление о вещах. У меня нет лишнего времени на то, чтобы читать хвалебные отзывы о соревнованиях по булям или о разведении роз! У вас есть еще что-нибудь ко мне? Сожалею, господа, но до уборки осталось всего несколько дней, земля не может ждать, особенно после давешнего ненастья.

Встав, он показался огромным. Жардэ нарочно остался сидеть, чтобы произнести:

– Так вот, месье, если бы вы читали местные газеты, вы узнали бы, что Жюльен Комбрэ был убит несколько дней тому назад в Йере. А если точнее, то свидетели, заслуживающие доверия, показали, что видели его неподалеку от ваших владений в вечер накануне его смерти. Господина Делакура передернуло.

– Не вижу, каким образом это меня касается, господа. Я нахожу весьма прискорбным тот факт, что один из моих бывших работников был убит, но позвольте усомниться в упомянутых вами показаниях. Надеюсь, вы мне окажете честь, поверив, что этот Жюльен… как его, ах да, Жюльен Комбрэ, не был вхож в мой дом. И я не вижу интереса, который заставил бы моего управляющего встречаться с работником, уволенным два года назад. Не помню, чтобы они когда-либо поддерживали приятельские отношения. Добавлю также, что дорога, которая проходит перед усадьбой, летом весьма оживлена, и не в моей власти, увы, запретить ходить по ней кому бы то ни было.

Театральный тон господина Делакура не произвел никакого впечатления на Жардэ. Он произнес спокойным, решительным голосом:

– Ну что же, месье, это будет отражено в протоколе ваших показаний, которые я попрошу вас оформить в моем кабинете, в комиссариате на улице Галлиени, скажем, завтра утром, часов в одиннадцать. Инспектор Бакконье пометил фамилию вашего управляющего. Его мы вызовем позже.

Он не дал вымолвить изумленному владельцу Гренуйер ни слова и быстро распрощался.

– Что на вас напало, шеф, вы не в себе? Уйти в момент, когда настало самое интересное!

– К черту! Мы так бы и продолжали ходить кругами. Если Делакур как-то связан с убийством Жюльена Комбрэ, теперь он зашевелится. А для нас главное – не терять его из виду и продолжать расследование. Оно продвигается, Бакконье, и быстрее, чем вы предполагаете! По крайней мере в моей голове! Дьявольски опасен этот владелец Гренуйер!

В это особенно знойное лето почти ежедневно на долину Роны обрушивались грозы. Вдруг налетал неимоверный ливень, а минуту спустя снова припекало солнце.

В один из таких жарких послеполуденных часов деятельность комиссариата полиции в Монтелимаре нельзя было назвать бурной: доставка паспортов и удостоверений личности, несколько путаных заявлений о краже, одним словом, бодяга. Следственное поручение коллег из соседнего департамента комиссару Лебрелю передали как раз в момент, когда он возвращался в свой кабинет из кабинета мэра города, где провозился битый час с проблемами уличного движения. С нетерпением повесив пиджак на вешалку, пошире расстегнув воротник рубашки и вытирая пот со лба, он вздохнул: жара просто невыносима в этих помещениях без кондиционера. Почти в изнеможении он прочел: «Мы, Сильвэн Фонтено, следственный судья Верховного суда г. Тулона, ввиду необходимости дополнительной информации для расследования по делу об умышленном убийстве, поручаем г-ну комиссару, Начальнику уголовной полиции г. Монтелимара, произвести следующие действия: заслушать в качестве свидетеля г-на Гланэ Эрнеста Себастьяна, проживающего в округе Монтелимар, имение Эскюриаль, деревня Террайон, улица Тейль, относительно пребывания его племянника Комбрэ Жюльена в Алжире, имении, принадлежавшем Делакуру Пьеру Алэну, в 1956 году».