Элизабет Ролле - Венец королевы Страница 19

— Синьор Маненте! — Услышав, что его зовут, Маненте вышел из кладовки. — Переключите аппарат на мой номер. — И Кейн быстро взбежал по лестнице на второй этаж.

Весь вечер он пробыл у себя и попросил подать ужин в номер.

Утром следующего дня Трэверс за завтраком сухо осведомился у Кейна, какой склон, западный или восточный, он предпочитает выбрать сегодня для прогулки. Кейн ответил, что западный, и Трэверс сказал, что в таком случае у них разные маршруты.

Хотя Кейн с Трэверсом катались порознь, к отелю они подъехали одновременно.

— Вам звонили, — сообщил Трэверсу хозяин отеля. — И вам тоже, синьор Хелман.

— Кто мне звонил, не знаете? — спросил Трэверс.

— Сейчас, я записал. — Маненте подошел к стойке и полистал блокнот. — Вам звонил адвокат Трентон и просил передать, что будет звонить снова, сегодня, а в какое время, я, к сожалению, не расслышал?

— А мне? — спросил Кейн, когда Трэверс отошел.

— Вам звонил мужчина, но ничего не передавал.

В три часа хозяина отеля по телефону предупредили, что на западном склоне ожидается лавина. Он сообщил об этом всем постояльцам, постучав даже в номер супружеской пары, хотя предполагать, что Элизабет и Джон Нокс отъедут от отеля дальше чем на полмили, было нелепо. Когда Маненте заглянул в номер Джека, тот спал — горный воздух с непривычки вызывал сонливость, впрочем, предупреждать его было так же излишне, как и Ноксов. Большинство трасс проходило как раз по западному склону, поэтому после обеда все остались в отеле. В четыре часа Трэверсу позвонили. Слышно было плохо, приходилось то и дело переспрашивать. Звонил адвокат Трентон.

— Да, я слушаю… Полиция? Зачем?.. Постарайтесь выяснить точно… Да, если сумеете. Обратитесь от моего имени к сэру Эссексу… Нет, мне значительно труднее, потом я объясню, почему… Да, мистер Трентон, вы поняли совершенно верно… Нет, я не смеюсь над вами. Мне вряд ли удастся узнать, хотя я постараюсь… Хорошо, но…

Разговор оборвался, кроме шума и треска было ничего не слышно, но Трэверс, по существу, уже закончил разговор. После этого звонка он покинул компанию французов и итальянки, с которыми перед этим смеялся над рассказом Гюэ о том, как в прошлом году у него на вершине горы укатилась вниз одна лыжа, и уселся у края стойки. Коротко бросив Маненте: «Коньяк», он стал вертеть рюмку, сосредоточенно думая о чем-то, судя по его нахмуренным бровям, малоприятном.

— Вы не видели, мистер Хелман уезжал после обеда? — наконец спросил он у хозяина отеля.

— Нет, синьор. Он у себя в номере.

Трэверс оставил пустую рюмку и поднялся. В этот момент на лестнице появился Кейн и, быстро сбежав вниз, сердито обратился к Маненте:

— Что у вас с телефоном? Мне срочно надо позвонить.

— Телефон не работает.

Кейн чертыхнулся и поднялся к себе, а через десять минут появился одетый в лыжные костюм и ботинки.

— На западный склон нельзя ехать, ожидается лавина, — на всякий случай сказал Маненте, хотя уже предупреждал его раньше.

Кейн кивнул и, подойдя к лыжам, небрежно бросил, махнув рукой в сторону восточного склона:

— Покатаюсь немного там.

Он уехал в половине пятого. Ровно через час раздался грохот лавины, промчавшейся по западному склону горы.

— Что это так грохочет? — спросил спустившийся в холл Джек. — Обвал?

— Прошла лавина, — пояснил ему хозяин отеля. — Я всех предупредил, вы в это время спали, и я не стал вас будить. Вы все равно не катаетесь на западном склоне, — добавил он, пряча под усами усмешку.

Джек оглядел холл, где собрались все постояльцы, и нерешительно сказал:

— Я видел, как мистер Хелман ехал по западному склону.

Грохот лавины еще стоял в ушах, и при словах Джека все невольно вздрогнули.

— Он сказал, что поедет по восточному, — возразил Маненте. — Мы все слышали. Вы ошиблись.

— Это был он, я узнал его по синему костюму, — стоял на своем Джек. — Он поднимался вверх по западному склону.

На миг в холле воцарилось молчание, нарушенное возгласом Маненте:

— Но он же знал про лавину! Он что, сумасшедший?

— Телефон, — сказал Трэверс. — Наверно, он поехал в верхний отель, чтобы позвонить.

Определяя путь Кейна, Трэверс внимательно разглядывал усеянный короткими пиками западный склон, над которым еще стояло снежное облако. Кейн, безусловно, торопился. Трэверс прикинул, куда бы добрался за час по этому маршруту он сам. Выводы были неутешительны: лавина должна была захватить Кейна. Из-за поломки телефона рассчитывать на помощь из верхнего отеля не приходилось. Оба француза и швед сразу начали одеваться. Маненте достал из кладовки веревки и фонари и, поручив горничной вызвать из города спасателей, когда восстановится связь, присоединился к ним. Дело шло к вечеру, а надежды на успех поисков в темноте было мало. Лавина засыпала накатанную лыжню, и идти было трудно. Достигнув конца зоны, по которой пронеслась лавина, группа разделилась: швед отправился в верхний отель за помощью, остальные спустились ниже и пошли назад параллельно прежнему пути, В свете заходящего солнца скалы отбрасывали длинные тени, и даже в бинокль не всегда удавалось разобрать, камень ли это или лежащий неподвижно человек.

— Посмотрите, — сказал Трэверс и передал бинокль Маненте. — Левее тех камней. Видите? По-моему, это сломанная лыжная палка.

— Да, верно. — Маненте хмуро потер перчаткой усы. — Там дальше вертикальный обрыв…

Палка лежала футах в десяти от обрыва — очевидно, Кейн увидел его и прилагал отчаянные усилия, пытаясь остановиться. Трэверс снял лыжи и осторожно подошел к краю. Перед ним зиял провал. Одна сторона его та, где они стояли, была вертикальная, а другая имела причудливую форму: сначала она уходила вглубь, образуя вверху острый угол с вершиной скалы, так что провал книзу расширялся; на высоте двадцати футов находилась длинная, довольно ровная горизонтальная площадка, от которой стена отвесно шла вниз. Трэверс лег на край и посмотрел на дно, а потом на площадку. Темный предмет, присыпанный сверху снегом, привлек там его внимание. Трэверс перебрался правее, потом левее, чтобы лучше рассмотреть его: солнце садилось, и площадка была покрыта густой тенью нависающей скалы.

— Похоже, это он, — сказал Трэверс. — Но как его оттуда достать?

Если бы Кейн был в сознании, ему можно было бы просто бросить веревку, привязав к ней камень, но сейчас кому-то следовало спуститься на площадку.

— Надо перебраться на ту сторону, а оттуда слезать по веревке, — предложил Гюэ.

— Не получится, — возразил Маненте. — Видите, как идет стена, — веревка пройдет мимо края площадки.

На всякий случай они громко покричали в слабой надежде, что Кейн очнется, но он не шевельнулся. Быстро темнело, а чтобы дойти до конца трещины и вернуться на это место по другой стороне скалы, нужно полтора часа.

— Он стоял на лыжах, когда сорвался с края, — сказал Демарль. — Иначе он рухнул бы вниз, а так съехал отсюда как с трамплина и упал туда или врезался в стену — смотря с какой скоростью ехал. Лежит он у самой стены.

Трэверс снова стал рассматривать площадку, потом без лыж поднялся немного наверх, постоял, внимательно глядя под ноги, затем спустился к остальным и сказал:

— Я вижу только один способ оказаться на площадке: прыгнуть отсюда на лыжах. — Французы переглянулись.

— Думаете, два трупа лучше одного? — сердито сказал Маненте, теребя усы. — Вы разобьетесь.

— Я умею прыгать с трамплина, — возразил Трэверс. — Единственная трудность заключается в том, чтобы точно рассчитать прыжок.

— Вы расшибетесь о стену или свалитесь на дно. Площадка слишком узкая.

— Зато она длинная. Я поеду наискось, тогда мне хватит места, чтобы затормозить. А вы бросите мне веревку.

Встав на лыжи, Трэверс тщательно проверил крепления и поднялся вверх по склону. Минуты две он стоял на месте, а потом сильно оттолкнулся палками и понесся по обрыву. Когда он перелетел через край, Маненте охнул и рванул свои усы.

— Все в порядке, синьоры! — закричал он, увидев Трэверса благополучно затормозившим на площадке. — Все в порядке! Давайте подходящий камень, будем бросать веревку. Скоро совсем стемнеет.

Между тем Трэверс опустился на колени возле Кейна и, сунув руку ему под куртку, уловил слабое биение сердца. Ощупав тело, он не обнаружил переломов: кровь была только на воротнике, возле маленькой ранки на шее.

До отеля они добрались без происшествий. Раздев Кейна, который все еще не пришел в сознание, Маненте, как человек достаточно опытный по части переломов и вывихов, установил, что ни того ни другого у Кейна нет. Сознание он, очевидно, потерял от удара при падении и, если бы пролежал на снегу до утра, то неминуемо замерз бы. Когда Маненте стал растирать его спиртом, Кейн очнулся.