Артур Дойл - Убийца, мой приятель (сборник) Страница 19

Сколько ещё мы простояли с Бобом, глядя им вслед да друг на друга, ни один из нас не взялся бы определить. В конце концов, не обменявшись ни единым словом, мы мрачно поплелись по указанной тропе и после унылых гимнастических упражнений оказались снова на дороге.

Боб весь день прожил на сентиментальной ноте, да и я, что там греха таить, был не в своей тарелке. Когда же наконец спустилась ночь и в комнату нам принесли кувшин горячей, клубящейся паром воды, окружённый с флангов сахаром и лимонами, тогда как арьергард всему составляла бутылка виски, мы понемногу начали успокаиваться, и я не думаю, чтобы О’Киф, присоединившись к нам, мог что-то заподозрить о волнующих событиях, происшедших с той поры, как он накануне вечером поведал нам душещипательную историю семейства Клермонт. Разумеется, уже наутро от нашей скоротечной матримониальной кампании не осталось и следа.

А следующая неделя, как водится, застала нас уже на городских квартирах, где мы с привычным комфортом начали впадать в обычную рутину столичной жизни. Знать не знаю, где уж мы проведём следующие каникулы, одно только могу сказать наверняка: уж точно не в Гленмэголи. О Пендлтонах я с той поры ничего не слыхал, знаю только, что он владелец большого поместья на границах Дартмура. Боб что-то там бормочет о поездке в тамошние края предстоящей весною, но я полагаю, что ему, ради его же собственного блага, лучше держаться подалее от тех голубых глаз и милых черт, которые остались для нас единственным приятным воспоминанием о пребывании в стране бесконечных болот.

Тайна замка Свэйлклифф[14]

I. Король-Тигр

Снова дома! Какое же это счастье – оказаться здесь вновь после пяти лет заморских странствий. Значит, всё-таки стоит обогнуть земной шар – хотя бы ради того, чтоб испытать радость возвращения в исходный пункт. Лишь узнав о кончине тётушки Мариэнн, я понял, как до сих пор её недооценивал; только покинув Эверсфолд, осознал, сколь дорог он моему сердцу. Было время, когда я только и помышлял, как бы унести отсюда ноги, но теперь, на всём обратном пути, начиная от Парижа, лишь зелёные лужайки да дроковые пустыри Суррея занимали мои мысли.

Бесконечно долго тянулись те четыре часа, что пришлось провести мне в Лондоне, ожидая поезда на Кросс-Хиллс. Прогуливаясь в нетерпении по Стрэнду, я едва не столкнулся с человеком, который не так давно случайно встретился мне за границей. В Риме он и его семья приняли меня с величайшим радушием, однако, зная, как меняется характер человека в зависимости от его положения на географической долготе, я не решился заговорить первым. Впрочем, к добродушному Мэтью Паркеру, эсквайру, наблюдение это не имело ни малейшего отношения. На Стрэнде он встретил меня тем самым вопросом, каким распрощался со мною на Пьяцца ди Спанья:

– Так когда же мне ждать вас в Свэйлклиффе? Рабочие наконец уехали, и у нас там теперь вполне уютно и мило. Во вторник – новоселье. Вы обещали! Мои дамы никогда не простят мне, если я позволю вам ускользнуть!

– Сейчас я еду домой к матери, но на праздник загляну непременно.

Что такое две сотни миль для человека, который только что оставил за спиной двадцать тысяч?

– Вот моя карточка: замок Свэйлклифф. Возьмёте билет до Вудс-энда – это по западной линии. Не забудьте!

Я сунул карточку в карман и тут же выбросил этот разговор из головы, мыслями своими устремившись к Эверсфолду.

На станции Кросс-Хиллс (откуда до нашего дома было две мили) я сошёл, когда уже сгустились сумерки. Как изменилось здесь всё за пять лет! Новый сторож не узнал Фрэнсиса Мильфорда, новый начальник станции в знак приветствия не притронулся к шляпе… Даже слуга, присланный навстречу мне матерью, оказался из новеньких: некоторое время мы искоса поглядывали друг на друга, свыкаясь с тем, что одному отныне придётся выполнять роль хозяина, другому – лакея.

Наконец он взял мой багаж. Я предпочёл пройтись по полям, рассудив, что путь в карете ничуть не быстрее, а главное, таким образом я смогу вспомнить шаг за шагом дорогу, отметив все происшедшие вокруг изменения.

Таковых я насчитал несколько, причём далеко не всё изменилось здесь к лучшему. У обочины дороги появилась новая таверна; сбросив старую солому, коттеджики покрылись шифером; вокруг старого пустыря выросла изгородь. А ворота старого Гловера так непочиненными и остались. Вот она, экономия скряги!.. Живая изгородь: в ней знакома мне каждая веточка. Тут растёт паслён, тут – осока, а тут мы с Джемми Кингом нашли когда-то птичье гнездо. Тропинка вывела меня на дорожку: отсюда до нас было уже полмили. Поднимаясь по вырубленным в почве ступенькам, я увидел силуэт человека, который, кажется, мелькнул передо мной ещё где-то на станции. Он перемахнул через калитку в изгороди, но, увидев меня, сбавил шаг. Я продолжал свой путь, ощущая, что он держится за мной на некотором расстоянии. Странная, почти воровская походка попутчика показалась мне подозрительной. Одет он был бедно, шляпу надвинул на лоб, а в руке держал толстую трость. Со мной были лишь лёгкий зонтик да дорогие часы на цепочке, дразняще выставленные напоказ.

Вокруг не было ни души, так что, решив пропустить бродягу вперёд, я отошёл на обочину, ступил на бугорок и, сделав вид, будто вглядываюсь в контуры деревенских строений, стал ждать, пока он не пройдёт мимо. Тот не сдвинулся с места. Раздосадованный столь упрямым преследованием, я резко обернулся, заглянул ему в лицо и… расхохотался, забыв о своих опасениях.

– Неужто это ты, Джемми? Жив-здоров – как, впрочем, и я! Первый знакомый, которого я тут встретил…

«Первый – и изменившийся явно к худшему», – пришлось добавить мне мысленно. Неужели это бледное тощее существо и есть тот крепкий зажиточный фермер, с которым я распрощался пять лет назад? Плохи же были последние его урожаи… Впрочем, более всего поразила меня какая-то нервная пугливость во взгляде; для прежнего Джемми она была совершенно нехарактерна.

– Ты никак захворал, старина? Может быть, я помогу тебе стать на ноги? Имей в виду: сегодня у тебя в Англии стало на одного друга больше вчерашнего!

Моё приветствие, судя по всему, совершенно его ошеломило.

– Мастер Фрэнк, – едва слышно проговорил он срывающимся голосом.

С раннего детства мы были закадычными друзьями и оставались хорошими приятелями, когда я в свои двадцать два года отбыл в Штаты.

– Пожмём же руки! – воскликнул я, хватая ладонь, которую он не осмеливался мне протянуть. – Пойдём, и ты обо всех мне расскажешь: о пасторе, о старом скряге Гловере и его шалопае-племяннике. А как поживает очаровательная Роз Эванс, за которой все вы тут, когда я уезжал, ухаживали, не оставляя мне ни малейшего шанса?

Я осёкся. Лицо Джема сделалось мертвенно-бледным, черты его исказились. Я вспомнил, что мой друг всегда отличался вспыльчивостью, из-за чего и получил в школе прозвище Король-Тигр. Как-то в детстве я вызвал Джема на драку, и памятку о той своей оплошности до сих пор ношу на плече.

– Чёрт побери, ты в своём уме? – воскликнул он. – Как ты смеешь говорить мне такое?

– Это ты, кажется, не в себе, – отвечал я. – Странно же ты приветствуешь возвращение старого друга.

– Так ты ни о чём не знаешь? – хмуро проговорил он, вызывающе смерив меня косым взглядом.

– О чём это? Мама не делится со мной местными новостями. Давай же, сам расскажи обо всём.

Он яростно оттолкнул мою ладонь. Это снова был Король-Тигр. Будто забыв обо мне на минуту, он взошёл на насыпь и устремил сквозь листву напряжённый взгляд – туда, где виднелись крытая красной черепицей церковь, остроконечная крыша школы и эверсфолдские амбары.

– Чёрт меня надоумил снова вернуться в родные места! Зачем? Разве что перерезать тут себе горло, чтобы покончить с этим уже навсегда?

– Джемми, в чём дело? – вскричал я, обеспокоившись не на шутку. – Скажи мне, и, клянусь, я помогу тебе всё уладить.

– Там всё расскажут. А уладить тут ничего не сможет уже ни один человек на свете.

– Послушай, дружище, – снова начал я, теряясь в догадках, – похоже, у тебя неприятности; какие – этого мне, может быть, знать пока и не обязательно. Но если кошелёк или просто дружеская рука способна тебе как-то помочь, счастлив буду предложить и то и другое! Сейчас дела у меня идут прекрасно, но я знаю: чуть переменись фортуна, и ты ответишь мне тем же. Auld lang syne[15] – вот наш с тобой сегодняшний девиз!

На мгновение лицо Джемми вновь просветлело, но он быстро взял себя в руки.

– Чтобы добраться до места, денег мне хватит, – последовал резкий ответ.

– Где же оно, это место?

– В копях Колорадо. «Камбрия» отчаливает сегодня вечером, и я вместе с ней. Живой или мёртвый, Джемми Кинг никогда уже вас тут не потревожит.

С этими словами он повернулся, бросился прочь и секундой позже скрылся за поворотом.

Вне себя от изумления и мучительной душевной боли, я продолжил свой путь. Но по мере приближения к дому радость затмила все прочие чувства, и несколько минут спустя я совершенно забылся в объятиях матери, которую, к счастью, изменения коснулись меньше всего.